— Заметно лучше, чем тебе с твоей ненавистью, — ответил Майрон.

— Ты так думаешь? — спросил Мовиндьюле и наклонился вперед: — Скоро ты станешь рабом, а я королем всего мира.

Однако угроза не произвела на монаха никакого впечатления. К удивлению Аристы, он тоже наклонился вперед и спросил:

— На какой срок? Даже по эльфийским меркам ты очень стар. Долго ли будет длиться твое торжество? И какой ценой оно достигнуто? Ты потратил свою долгую жизнь на достижение цели, которой даже не успеешь насладиться. Если бы ты не позволил ненависти управлять тобой, то мог бы прожить все эти годы в умиротворении и любви. Ты мог бы…

— Я уже наслаждаюсь! — закричал Мовиндьюле.

— Ты слишком многое забыл. — Майрон вздохнул с нескрываемой жалостью. — «Месть кисло-сладкий плод, оставляющий вкус сожалений». Патриарх Венлин, «Обращение к Долиминс», приблизительно 2131 год.

— Ты очень умный, да? — сказал Мовиндьюле.

— «Умны Феррола дети, уверены в себе и быстры, но их судьба темна», — так говорил Нифрон из племени инстариев.

— Остановись, Майрон, — крикнул монаху Адриан.

Ариста также заметила огоньки злобы в глазах эльфа, но Майрон сохранял спокойствие. К ее облегчению, дело обошлось без магического удара. Мовиндьюле молча встал и удалился. Двое телохранителей взяли его кресло и последовали за ним. Стол тут же исчез вместе со всем угощением, а пламя костра почти погасло, от него остались лишь тлеющие угольки.

— Ты что, спятил? — спросил Адриан у Майрона.

— Весьма сожалею, — смущенно потупился тот.

— А я нет! — воскликнул Мовин и дружески хлопнул монаха по плечу. — Теперь ты мой герой…

Трубы возвестили о скором приближении рассвета. За одну ночь эльфы преобразили вершину Эмбертон Ли. Там, где прежде находились заброшенные руины древних стен и остатки колонн, появились семь огромных шатров, украшенных мерцающими знаменами. Низкая стена из зарослей ежевики окружала арену, освещенную факелами, горящими голубым огнем. Над ареной стлался влажный туман. Как только отзвучали трубы, раздался мрачный бой барабанов — ритм сердца древнего народа.

Деган дрожал от холода и выглядел еще хуже, чем накануне вечером. Адриан, Ройс и Мовин напоили его кофе, над которым поднимался пар, как над волшебным зельем. Чтобы не расплескать черную жидкость. Гонту приходилось сжимать кружку двумя руками. Ариста стояла рядом на мокром снегу, чувствуя напряжение во всем теле. Все ждали. Троица опытных бойцов продолжала нашептывать Гонту советы, остальные молчали. Они стали похожи на камни Ли, такие же неподвижные и невольные свидетели исторических событий.

Модина ждала начала поединка вместе с девочками и думала о том, что это, возможно, ее последний рассвет. Мальчишки вместе с Магнусом и Майроном выстроились в одну шеренгу неподалеку от них. Все стояли, скрестив руки на груди и не сводя глаз с Дегана.

Мовиндьюле с безмятежным видом дремал в своем кресле. Во всяком случае, так это выглядело со стороны. Он вытянул перед собой скрещенные ноги и закрыл глаза. Остальные эльфы разбились на небольшие группы и о чем-то тихо перешептывались. Ариста поняла, что для них все, что творилось сейчас на холме, было чем-то вроде религиозного праздника, тогда как для нее и ее людей — надвигающаяся катастрофа.

Ариста повернулась на голос монсеньора Мертона. Сначала она решила, что тот говорит с ней, и вдруг заметила, что взгляд его обращен к небу:

— Я знаю, что у тебя есть на это собственные причины, — торжественно произнес он. — Но ты должен понимать, что я всего лишь невежественный глупец, созданный тобой. Конечно, я не хотел тебя оскорбить. Забудь эту мысль. Кто я такой, чтобы оценивать твое творение? И все же надеюсь, что ты получал удовольствие от наших бесед. Надеюсь, иногда мне удавалось тебя развеселить, Господи? Ты ведь не хочешь лишиться нашего общения? Многие из нас умеют развлекать, и будет очень огорчительно, если мы совсем исчезнем. Ты не думал, что тебе будет нас не хватать? — Он помолчал, словно слушал, а потом кивнул.

— И что он сказал? — спросила Ариста.

Мертон удивленно посмотрел на нее.

— Что? То, что говорит всегда.

Она ждала продолжения, но монсеньор Мертон больше ничего не сказал. Бой барабанов зазвучал громче, быстрее. Посветлело небо, и запели птицы, недавно вернувшиеся с севера. Когда священник Феррола шагнул на арену с источавшей аромат агара кадильницей и тихо запел молитву на эльфийском языке, людей и эльфов охватило предчувствие чего-то неимоверно важного.

У Аристы засосало под ложечкой. Гонт, что-то испуганно шепча, накрыл ладонью спрятанный на груди медальон, но Адриан так на него шикнул, что тот испуганно отдернул руку. Ариста взглянула на Мовиндьюле, опасаясь, что эльф может о чем-то догадываться. Действительно, старик, прищурившись, внимательно смотрел на своего соперника.

Мовиндьюле поднялся из кресла, подошел к Гонту и бросил взгляд на восток, где уже занималась заря.

— Осталось совсем немного, — сказал он. — Я хочу пожелать тебе удачи.

Бывший патриарх вытянул перед собой руку и жестом подозвал Гонта к себе. Тот подозрительно на него уставился, однако сделал ответный шаг вперед. И тогда Мовиндьюле с неожиданной для него ловкостью схватил Гонта за ворот рубашки и дернул на себя. Все увидели висевший у того на шее медальон. Адриан и Ройс тут же оттащили Гонта назад. Мовиндьюле злобно усмехнулся и посмотрел на Аристу, потом на Адриана и Майрона.

— Осталось совсем немного, — напомнил ему Ройс. — Твоя магия тебе не поможет. Как ты будешь сражаться, старик?

Мовиндьюле начал было смеяться… И вдруг разразился криком:

— Муэр вир ахран далвайр!

Все эльфы повернулись в его сторону, а люди перевели взгляды на Майрона.

— Он обращается к праву защитника, — пояснил монах.

— Что это значит? — спросил Ройс.

— Он заявляет, что за него будет драться кто-то другой.

— А он имеет на это право?

— Да, — ответил Майрон. — Помните надпись на Роге? «Защитники, хранимые Ферролом, от всех опасностей защиту обретут…» И если защитник победит, Мовиндьюле станет королем.

— Биринит кон дайлар бен лар Иравондона! — закричал Мовиндьюле, и громкий ропот прокатился по рядам эльфов. Потом все повернулись к эльфийскому лорду.

— О проклятие, — сказал Адриан. — Он выбрал самого крупного воина. Не сомневаюсь, что он умеет сражаться.

Лорд Иравондона в мерцающих доспехах выступил вперед. Он что-то сказал, но его слова никому из людей расслышать не удалось. Мовиндьюле в ответ кивнул, лорд Иравондона поднял вверх руки и закричал:

— Дайлар э финис дан искабарет бен Мовиндьюле!

— Он согласился, — сообщил Майрон.

Гонт отрицательно покачал головой:

— Я не стану с ним сражаться. Речь шла о поединке со стариком, а не с воином.

— Майрон, а Гонт может поступить так же? — спросила Ариста, поворачивая монаха к себе лицом. — Может ли он тоже выбрать себе защитника?

— Ну да. Думаю, что да. Конечно, ведь схватка должна быть честной.

Она смотрела, как лорд Иравондона снимает плащ. Эльф даже издалека производил поразительное впечатление.

— Только у Адриана есть какие-то шансы на победу. Назови его своим защитником. Майрон, скажи Гонту, какие слова он должен произнести.

— Но они не были написаны на Роге.

— Ты их только что слышал, — напомнил Ройс. — Просто повтори то, что говорил Мовиндьюле, и не тяни.

— Ладно. Муэр вир ахран далвайр, — сказал Майрон.

— Деган, повтори! Как можно громче!

— Муэр вир… ах… ахран… ах…

Гонт совсем запутался и смолк.

— Далвайр, — прошептал Майрон.

— Далвайр! — крикнул Гонт.

Все эльфы одновременно повернули к нему головы.

— А теперь повтори следующее предложение и замени Иравондона на мое имя, — сказал Адриан.

Майрон прошептал подсказку, и Гонт повторил ее вслух. Эльфы терялись в догадках, пока Гонт не показал на Адриана. Майрон повторил следующую строку, и Ариста затрепетала от ужаса, когда Адриан согласился стать защитником Гонта.