Ему пришлось простоять не менее десяти минут на крыльце, прежде чем женщины заметили, что Маркерт смотрит в их сторону. Валиня заторопилась, дружески распрощалась с Синицкой и подошла к мужу.
— Я задерживаю тебя, да? — виновато улыбаясь, спросила жена. — Соседка узнала, что мы едем в наш город. Она говорила, что Серебряным болотом ехать опасно. Ходят слухи, будто там много бандитов.
— А откуда ей известно это?
— Про бандитов?
— И про них, и про наш отъезд…
— Про отъезд я сказала, обещала привезти немного и ей в долю. Она передала мне кое-какую одежду… Магда сменяет у деревенских на продукты. Ведь ты знаешь, как помогла мне соседка сделать приданое нашему маленькому. А про бандитов она знает от знакомого офицера, у нее много знакомых офицеров.
Борис Янович хотел сказать, что, пожалуй, даже слишком много, но такой ответ дал бы понять Валентине, что муж сердится на нее, и молодая женщина огорчилась бы, а этого Маркерту не хотелось.
— Мария сказала, что надо ехать Лисьим Бором, — говорила Валентина, когда они направились к конюшне, где ждала их лошадь и повозка. От конюха Маркерт отказался. Ему было неловко занимать собственными делами другого человека, да и лошадей он знал неплохо, надеялся на себя. — Лисий Бор — спокойное место, и дорогу через него я знаю хорошо. До войны мы всегда с мамой и отцом ездили этой дорогой к дедушке в гости.
Маркерт не знал ни той, ни другой дороги, он был у новых родственников лишь однажды… Лисий Бор — так Лисий Бор. Тем более, к словам соседки следовало прислушаться. У нее действительно поперебывало во флигеле немало довольно-таки осведомленных гостей. Предупреждение Синицкой могло быть достаточно основательным.
В последнем заключении Борис Янович был прав. Синицкая много знала. Не было известно Маркерту лишь одно: разговор его жены с обитательницей флигеля не был случайным. Именно Синицкой было поручено сделать так, чтобы Борис Янович и его жена поехали Лисьим Бором.
Все произошло спустя полчаса после того, как они углубились в Лисий Бор. Это был огромный лесной район. Дорога пересекала его в самом узком месте, а по обе стороны раскинулось зеленое море с голубыми пятнами небольших озер и заболоченных, труднопроходимых участков.
Лошадь бежала резво. Можно было бы и прибавить рыси, но Борис Янович боялся, что тряска будет вредна Валентине.
Маркерт так и не сумел заметить, как возник на дороге бородатый верзила в немецком мундире без знаков различия и в айзсарговской фуражке, сбитой на затылок. Он поднял над головой автомат и помахал им, призывая остановиться.
Маркерт, не раздумывая, хлестнул лошадь. Она рванулась… Тип с автоматом едва успел отскочить на обочину. Валентина ойкнула… Борис Янович услыхал, как пытавшийся их задержать человек выкрикнул им вслед грязное ругательство, а затем протрещала автоматная очередь….
Теперь, когда на дорогу вышли еще двое, Маркерт понял, что уйти не удастся. Не имеет он права рисковать, с ним ведь Валентина… И Маркерт сумел сдержать лошадь, едва повозка поравнялась с этими двумя, вышедшими из леса.
Один из них, угрюмый, неопределенного возраста бандит, взял лошадь под уздцы. Второй, помоложе, подошел к повозке, приложил два пальца к козырьку и спросил:
— Вы есть доктор Маркерт?
— Да, это я, — ответил Борис Янович.
— Наш командир хочет вас видеть. Небольшая прогулка, доктор.
— Но я тороплюсь, — сказал Борис Янович. — И моя жена… Она в таком положении… Не знаю, как мне быть, но…
— Не надо волноваться. Дружеский разговор с нашим командиром не займет много времени. Потом вы отправитесь по своим делам, И вы, мадам, не тревожьтесь. Непредвиденная остановка в пути, только и всего.
Маркерт посмотрел на Валентину. Она старалась казаться спокойной, пыталась даже улыбнуться, изо всех сил хотела выглядеть молодцом.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он жену.
— Хорошо, — Валентина наконец улыбнулась. — Немного испугалась… Эти выстрелы…
— Это Рудис, — улыбнулся задержавший их человек. — У него слабые нервы, и парень любит немного пошуметь, стреляя в воздух.
— Ваш командир, надеюсь, недалеко? — спросил Маркерт. — Ты сможешь идти, Валиня?
— О, это совсем рядом, — сказал молодой бандит.
— Конечно, смогу, — сказала Валентина. — Раз этот разговор так необходим…
— Как зовут вашего командира? — спросил Маркерт.
— Черный Юрис, — ответил молодой бандит.
«Черный Юрис! Черный Юрис! — думал Маркерт, следуя с завязанными глазами вслед за Малхом и его шефом. — Вот кем ты стал, мой однокашник по иезуитскому колледжу… Вожак банды верных братьев! Черный Юрис…»
Борис Янович, конечно, знал о кровавых зверствах этой банды, прячущейся в лесах. Но ему и в голову не приходило, что главарь — тот самый Юрис, с которым он учился когда-то во Франции.
Да, он узнал его сразу, едва Маркерта ввели в подземный бункер и развязали глаза. С Валентиной их разлучили раньше… «Мадам лучше отдохнуть, ведь доктору Маркерту предстоит мужской разговор, который не интересен для женских ушей…»
Валиня ободряюще улыбнулась мужу. Маркерту тут же завязали глаза и увели.
После неплохо разыгранной Черным Юрисом сцены радостной встречи с бывшим соучеником вожак верных братьев без обиняков заявил, что нуждается в его, Маркерта, помощи и сотрудничестве. Верным братьям приходилось туго. Репрессиями над активистами, сторонниками новой жизни, они восстановили против себя местное население, которое принялось создавать отряды самообороны. Теснили банду, гоняли с места на место, один за другим раскрывая тайники с припасами, подземные убежища в лесной чащобе, и специальные войска. Черный Юрис задумал уйти с людьми в Швецию. Он ждал катера из-за кордона, но выйти всей бандой к побережью, охраняемому пограничниками, было весьма трудно, если вообще возможно. Черный Юрис заявил Маркерту, что собирается вывести верных братьев небольшими группами в Луцис. Там они передохнут, обзаведутся документами, сменят одежду и постепенно будут переправляться за море. Связав Маркерта жесткими обязательствами, Черный Юрис намеревался устроить в его доме пересыльный пункт и, может быть, даже установить радиостанцию, которую они, взяв в машину, могли бы возить во время передачи, не опасаясь пеленгаторов. С помощью рации Черный Юрис поддерживал связь с заморскими покровителями.
Но Маркерт категорически отверг какое бы то ни было «сотрудничество» с бандитами. От уговоров и посулов Черный Юрис перешел к угрозам. Тщетно… Маркерт был непреклонен.
И тогда бандитский вожак двинул в ход «фокус» Малха.
Лесная свежесть сменилась тяжелым, затхлым воздухом подземелья.
— Развяжите ему глаза, — услышал Маркерт голос Черного Юриса, и повязка упала с лица.
Маркерт огляделся. Они находились в относительно просторном помещении, сложенном из толстых бревен. Два фонаря «летучая мышь», внесенные сопровождавшими их верными братьями, скудно освещали стены. В углу Маркерт увидел троих людей. Несмотря на плохое освещение, он рассмотрел ссадины и кровоподтеки на их лицах. Видимо, они сидели или лежали на полу, а теперь, когда к ним вошли Малх, Черный Юрис и Маркерт, поднялись на ноги и стояли молча, прижавшись друг к другу.
— Ну, — сказал Черный Юрис, — успели вымолить у Господа Бога прощение за свои грехи? Хотя да, вы ведь безбожники… Тем хуже для вас. Останутся ваши души неприкаянными после смерти. Впрочем, желающих могу причастить я сам. Имею для сего соответствующую компетенцию. Не так ли, Маркерт?
Борис Янович промолчал.
— Небольшое представление, — проговорил Черный Юрис. — Можете приступать, Малх.
Их было трое. Судя по всему — сельские активисты или, может быть, обыкновенные крестьяне, вступившие в колхоз и запахавшие земли гитлеровских приспешников, «серых баронов», сбежавших уже на Запад или прячущихся в таких вот лесных бандах. Один из троих был совсем еще мальчишка. Второй — мужчина лет сорока, черноволосый крепыш, презрительно смотрел на бандитов. На нем были застегнутая гимнастерка и солдатские брюки, без пояса, ноги босые… Третьим был седой старик, худой, с морщинистым лицом и горящими ненавистью глазами.
