- Вот и ищи себе кого-нибудь более подходящего, а наши с тобой эксперименты лично я считаю официально законченными! - ощетинился крайне уязвленный Каулитц.

Почему-то мысль о Томе, целующемся с другим раздражала. В конце концов, это же он, Билл, был его первым парнем, хоть и не по-настоящему.

- Забудь об этом! – возмутился Трюмпер. – Всё закончится тогда, когда я решу, и ни секундой раньше, так что продолжим завтра после школы.

- Да зачем тебе это? – искренне не мог понять Билл. – Тебя… не стошнило, как ты изящно выразился, даже больше, понравилось, сам же сказал, что лучше, чем с девушками. И вообще, - он замялся, отчаянно покраснев, но всё-таки сумел выдавить. – У тебя почти встал, я же чувствовал, а это вряд ли говорит в пользу твоей гетеросексуальности, так что я свое предназначение выполнил. Твои нетрадиционные склонности выявлены.

- А вдруг это всего лишь последствие общего нервного перевозбуждения и новизны ощущений? – спросил не убежденный его аргументами Том.

Билл завис.

- Ты сам-то хоть понял, что сказал?

- Я-то понял, а вот ты, кажется, нет. Значит, придется объяснять простым и понятным тебе языком. Короче, сейчас расходимся по домам, успокаиваемся, а завтра встречаемся для закрепления пройденного материала. Иначе хрен тебе, а не Джесси! – Билл злобно на него зыркнул и, вскочив с кровати, выбежал из комнаты. – Дверь не забудь закрыть, когда уходить будешь, - раздался вслед насмешливый голос Трюмпера.

До своего дома Билл добрался спустя почти два часа, замерзший и расстроенный. Он медленно шел, обдумывая всё произошедшее. Первый поцелуй… да, немного обидно, что он был навязан почти насильно, но, невзирая на это, оказался очень впечатляющим. Билл не мог точно сформулировать то, что чувствует сейчас, но отлично осознавал, что обвинять Тома в том, что тот всё испортил, причин нет. Противно Биллу не было.

Потому что от чего-то противного и неприятного дыхание так не перехватывает, и сердце не стучит как сумасшедшее, угрожая выскочить из груди, и продолжения не хочется. Это было ярко и волнующе – так, как в принципе и должно быть, но вместе с тем еще и страшно. Страшно именно потому что хорошо очень, и останавливаться не хотелось - ведь Том-то, в отличие от него, ничего подобного не испытывал. Для него всё сводилось лишь к физиологии. Да у Трюмпера встал почти!

Билл застегнул молнию на куртке до самого конца и спрятался за высоким воротником так, что осталось видно только глаза. Щеки горели и, несмотря на царящую вокруг прохладу, стало жарко. У него ведь тоже… почти. Хорошо, опомнился вовремя. Он так надеялся, что на этом всё, и Трюмпер, удовлетворившись результатами, отстанет, но нет, этому… экспериментатору неймется. Обязательно всё перепроверить нужно!

«Последствие общего нервного перевозбуждения»… да ни какое оно не нервное было, а вполне обычное! А этот всё еще сомневается в чем-то.

Вечером к ужину Билл не вышел, решив поддаться хандре по полной программе. Перед самым сном заглянула мама, принеся стакан молока и бутерброд с сыром. Билл для вида поморщился недовольно, показывая, что трогать его не нужно, так как он не в настроении, но отказываться не стал. Стоило только двери закрыться, как он потянулся к подносу, чуть заметно улыбнувшись и поблагодарив про себя маму. Всё было именно так, как он любил. Бутерброд был большим, с толстым куском желтого, заманчиво блестящего крупными дырками сыра, а молоко теплым. Это было странно, но вопреки общепринятому мнению, что это невероятная гадость, теплое молоко Каулитц любил. Оно его всегда успокаивало и навевало приятные мысли. Наверное, это осталось с детства, ассоциируясь с маминой заботой, горячими булочками на завтрак, безопасностью и защищенностью. Жаль только, что с возрастом всё меняется, проблем становится больше, и даже посоветоваться не с кем…

К утру Билл достаточно успокоился и вернул себе боевой настрой. Не будет он расстраиваться из-за какого-то бесчувственного чурбана! Противно ему не было, даже совсем наоборот. Никаких иллюзий, способных разбить сердце, тоже нет. Том ведь его не обманывает, обещая воздушные замки, а точно говорит, что конкретно и в каком виде ему нужно. Значит и он, Билл, сделает то же самое. Найдет в их сотрудничестве положительные стороны, и будет использовать их для своих целей.

Он столько времени расстраивался, что по сравнению с другими выглядит неумехой, а сейчас, когда появилась возможность это исправить, опять чем-то недоволен. Если посмотреть с позитивной стороны, это же идеальная возможность получить хоть какой-то опыт. Есть точно установленные границы, и нет никаких обязательств. Кроме того, смущения тоже быть не должно, потому что ему наплевать на то, что подумает о нем Трюмпер. Ведь наплевать же, правда?..

- Ну, ты идешь? – нетерпеливо спросил Том, отловив его сразу после последнего урока.

- Снова у тебя? – скорчил недовольную гримаску Билл.

- Можем и у тебя, - Трюмпер равнодушно пожал плечами.

- У меня мама домохозяйка, - замотал головой Каулитц, отметая предложение. – Почти всё время дома.

- А какого черта тогда выпендриваешься?!

Билл уже рот открыл, чтобы ляпнуть что-нибудь язвительное, но, посмотрев в желтые злые глаза, решил заткнуться от греха подальше. Лишний раз нарываться на неприятности не следовало. Дорога до дома Трюмпера прошла в молчании. Видимо, сегодня на дружескую беседу Том настроен не был. Билл хотел спросить у него, что случилось, но почему-то постеснялся.

- Есть хочешь? – точно как вчера предложил Трюмпер.

- А пряники есть? Я вообще-то люблю… - замялся Билл. То ли сегодня он чувствовал себя спокойнее, то ли в школе обед оказался недостаточным, но в отличие от вчерашнего дня есть хотелось.

- Есть, - хмыкнул Том. Глаза у него потемнели, по цвету став похожими на мягкую карамель, и Каулитц порадовался улучшению настроения. – Давай хоть чаю попьем, что ли?

- Давай, - они сидели, пили чай в уютной тишине, и Билл решился задать волнующий его вопрос: – Том, а почему ты вообще решил, что тебе парни нравятся?

- Тебе-то какое дело? - нахмурился Трюмпер.

- Просто интересно.