Успокаивая себя тем, что не следует накручивать себя раньше времени, все решится на Новогоднем балу, Тао всем телом чувствовал необходимость переключиться и сбросить напряжение. Разумеется, он мог пойти в зал для тренировок и, наколдовав себе врагов, уничтожить их, но Тао не хотелось расстраивать отца, который и так явно переживал из-за внимания принца. И Тао знал только один способ, о котором бы не узнал отец.

Выпрямив ноги, Тао откинулся на стенку ванной, запрокидывая голову на ее бортик. Прикрыв глаза, он неторопливо заскользил ладонями по своему животу, подбираясь к паху. Раздвинув ноги, Тао согнул их в коленях и уже без препятствий добрался пальцами до сжатого колечка мышц. Он не собирался проникать в себя, тем самым разрывая пленку, но он не мог отказаться от удовольствия хотя бы внешне поласкать себя там, ведь это было одно из самых чувствительных его мест. Чувствуя, как возбуждение мгновенно охватило его разум, Тао убрал правую руку от прохода, заменив ее на левую, и переместил пальцы на член: несмотря на то, что он одинаково владел обеими руками, ласкать себя он привык в основном только правой. Разумеется, для Тао это был не первый опыт самоудовлетворения. Даже несмотря на свой статус, он не считал правильным делать вид, будто он даже не догадывается о том, что находится у него между ног и зачем это нужно. Все же Тао был здоровым омегой, созревание которого так же, независимо от социального положения, проходило под властью гормонов. Но если раньше акт самоудовлетворения больше походил на познание себя: он учился «прислушиваться» к себе, экспериментировал с давлением на основание и головку члена, пытался понять, нравятся ли ему ощущения при перекатывании яичек в ладони, и постоянно менял темп движения по стволу, дабы почувствовать при каком острее наслаждение, - то теперь он делал это потому, что хотел просто удовлетворить себя, причем представив, что это не он сам себя ласкает, а удовольствие ему приносит именно Крис.

Плотно закрыв глаза, Тао стал вспоминать тот вечер в раздевалке, стараясь вернуть себе и те же ощущения, которые он испытывал от ласк Криса. Картинки того вечера появлялись перед глазами всполохами, потому что иногда их перекрывали реальные волны возбуждения и дрожи. Мысли о том, что Крис вновь берет у него в рот, просто сводили Тао с ума, заставляя тихо скулить и закусывать губы от желания. Понимая, что он перешел грань между самоудовлетворением и эротической фантазией, Тао чувствовал, что его накрывает даже от осознания столь радикального изменения в оценке, казалось бы, одинакового акта. Ощущая, что долго он не протянет, Тао во всех красках представил, что на месте его пальцев находятся пальцы Криса, и переместил обе ладони к уже открытому и истекающему смазкой входу. Касаясь пальцами колечка, Тао дразняще обводил его по всей окружности, стараясь удерживать перед глазами образ того, как сам Крис с ним это проделывал. Тугой узел стянулся внизу живота до предела, и стоило Тао коснуться пальцами той самой девственной перламутровой пленки, как реальность смешалась с воспоминаниями о том незначительном проникновении Криса, и Тао кончил, резко сгибаясь едва ли не пополам.

Приводя мысли в порядок и выравнивая дыхание, Тао вытащил затычку ванной и, как завороженный, наблюдал за тем, как вода медленно уходит, в итоге закручиваясь в небольшой водоворот. Выбравшись из ванной на еще слегка подрагивающих ногах, Тао поплелся в душ, разумно понимая, что помыться в ванной он сейчас не сможет: ему лишь захочется повторить свою фантазию. Благополучно и без эксцессов приведя себя в порядок, и, казалось бы, смыв все неприятные ощущения с кожи и души, Тао откинул мокрые волосы назад и, не выходя из душевой кабины, взглядом стал осматривать помещение ванной. Разумеется, он помнил, что не брал с собой палочку, но проверить стоило: он бежал сюда на такой скорости что вполне мог ее и прихватить с собой из спальни. Убедившись, что его магическая помощница находится в комнате, Тао потянулся к темно-коричневой баночке без надписей, однако содержимое которой способно избавить Тао от лишних волос на теле. Оказавшись в Англии и в дальнейшем в общем омежьем душе для парней, Тао был потрясен, что здешние омеги убирают волосы со всего тела, при этом постоянно пеняя, что действие заклинания или кремов не слишком долговечно. На Востоке от волос на теле не избавлялись, а лишь иногда подравнивали, и то, только если сам омега считал, что обилие волос приносит ему дискомфорт. Тао волосы в паху дискомфорт доставляли. Постоянные тренировки в монастыре приносили Тао огромное удовольствие, омрачаемое только постоянным ощущением того, как волосы в интимной зоне трутся о ткань при выполнении каждого упражнения, и Тао совершенно не мог абстрагироваться от этого. Написав очередное письмо отцу, Тао вложил в конверт еще одну записку, попросив отца не читать ее, так как это омежий вопрос, и передать ее их Управляющему, который как раз и был омегой, пусть и в возрасте. Получив тогда в ответ на записку несколько баночек с густым кремом, Тао не медля ни секунды направился в общий душ, чтобы избавиться от раздражающих волос. С тех пор Тао всегда следил за своими волосами в интимной зоне, позволяя вырастать им лишь до той длины, которая не стесняет его движений. Несмотря на то помешательство на «гладкости», с которым Тао столкнулся в Хогвартсе, оно не породило в нем желания последовать этой моде, однако разговор с Сехуном он об этом все же завел. И именно тогда Сехун научил его заклинанию, которое избавляет от волос на две недели, но так как оно работает по принципу бритвы, не все рискуют его применять, боясь сильно порезаться невидимым лезвием. Тао заклинание далось легко, поэтому в Хогвартсе он практически забыл про мазь для удаления волос. Но сейчас, в силу отсутствия палочки, он решил воспользоваться старым проверенным средством.

Окончательно приведя себя в порядок, Тао вышел из душа и, взяв большое полотенце, стал убирать с тела лишнюю влагу. Подойдя к зеркалу, висевшему над раковиной, Тао замер, продолжив держать полотенце у головы. На смуглой только что очищенной от волос коже «красовались» светлые шрамы. Справа от основания члена и под наклоном параллельно друг другу шло четыре линии: по краям небольшие чёрточки, тонкие и не сильно заметные, а внутри практически вплотную к тонким линиям и на расстоянии около двух сантиметров друг от друга тянулись более длинные и более толстые шрамы. Проведя по ним пальцами, Тао чертыхнулся, пеняя на то, что все-таки когда-то умудрился пораниться от заклинания, рассказанного Сехуном, и даже не заметил этого. Решив, что сведением шрамов он займется по возвращению в Хогвартс, ведь именно там есть все нужные ингредиенты для требуемой мази, Тао накинул на себя халат, покрыл голову все тем же полотенцем и ушел в спальню, собираясь в ближайшее время лечь спать.

*****

Нетерпеливо ёрзая на небольшой софе, Тао изводил самого себя, нагнетая мрачные тени из-за необходимости ждать, когда его отец закончит переговоры с очередным важным человеком через магическую сферу. Только проснувшись, Тао сразу же привел себя в порядок и прямиком бросился к отцу в кабинет: все же он понимал, что больше тянуть с разговором нельзя. Изнемогая от нетерпения, Тао буквально мучился на мягкой ткани своего сиденья, не находя себе места. И все еще усугублялось тем, что Тао начал чувствовать утренний голод. Боясь уйти из кабинета и тем самым пропустить момент когда отец освободиться, Тао ограничился запиской на кухню, что ему нужно что-то быстрое, но не издающее хрустящие, ломающиеся или другие громкие звуки. Доедая яичницу, которую Тао не любил, он размышлял о том, стоил ли разговор с отцом таких жертв как «неправильный» завтрак.