***

Огромные черные ворота раздвинулись в стороны, и джип въехал в небольшой дворик, выложенный светло-серой тротуарной плиткой. Хартмут вышел из машины и огляделся: трехэтажный дом с широким каменным крыльцом был облицован темно-серой клинкерной плиткой под кирпич, явно ручной формовки. В дворике было очень тихо, что неудивительно, учитывая, что микрорайон, в котором находился дом, был застроен элитными особняками. С боков двор был засажен аккуратно подстриженными кустарниками, за которыми виднелись деревья: то ли парк, то ли сад.

Илья прошел в дом, и Хартмут последовал за ним. В вестибюле - назвать это помещение прихожей или коридором не поворачивался язык - они разулись и сняли верхнюю одежду. Илья, как и следовало ожидать, домашней обуви не предложил, хотя и сам никаких тапок не надел. Хартмут поморщился: не слишком-то приятно ходить по чужим полам, пусть они и выглядят идеально чистыми, в одних носках.

Илья молча пошел к лестнице и поднялся на второй этаж, Харт отправился следом, мельком оглянув оставшуюся на первом этаже гостиную и кусочек кухни-студии, виденный в арку, которая туда вела. Пока от дома Ильи у него создавалось впечатление тишины и пространства: нигде не было нагромождения мебели, дорогих ковров и какого-нибудь антиквариата - все было очень светлым и лаконичным. Комната Ильи была тому подтверждением: большая, светлая, под одной стеной двуспальная кровать и встроенный шкаф-купе, под другой возле окна - огромный письменный стол с шикарным компьютерным креслом, на столе ПК-моноблок фирмы Apple и ноутбук, в углу кадка с пальмой, в стене напротив кровати еще одна дверь, возможно, санузла.

- Располагайся, - кивнув на стол, Илья прошел во вторую дверь, и Хартмут успел заметить, что оказался прав - это была ванная комната.

Чем там занимался Илья, слышно не было, видимо, на комнатах стояла звукоизоляция. Хартмут пожал плечами и вынул из сумки несколько листов со своими наработками, Ильи всё не было, и он начал на отдельный лист выписывать окончательный вариант, на данный момент, конечно.

Наконец, сумев составить то, что больше всего подходило, он удовлетворенно положил лист, исписанный аккуратным, почти каллиграфическим почерком на тоненькую стопку предыдущих попыток.

Илья в одних спортивных штанах, на ходу вытирая голову, вошел в комнату и резко остановился, в глазах мелькнуло недоумение, похоже, он забыл, что у него в доме находился одноклассник.

- Вот, - указал Харт на свою работу.

Илья, мельком глянув на верхний вариант, безразлично пожал плечами и кинул мокрое полотенце сверху прямо на выпестованный труд Хартмута, тот, шикнув от возмущения, сдернул полотенце и швырнул его назад в Илью, но тонкая бумага уже успела промокнуть. Как же его выводил из себя этот придурок! Сдерживаться было всё сложнее.

- Видно, мало тебя пороли в детстве, - процедил он, глядя на Илью.

Тот замер и посмотрел с таким удивлением, словно с ним заговорил вазон с юккой, стоявший в углу. Его глаза странно заблестели, а красивые губы слегка приоткрылись.

- Чем-то недоволен? – спросил Илья своим медовым голосом и небрежно бросил полотенце на то же место.

- Твоим поведением! Думаю, к таким, как ты, воспитание ремнем и сейчас применимо, - Хартмут снова снял полотенце и опять бросил его в Илью.

«Спокойно, Хартмут, спокойно, не выходи из себя, ты сможешь». Но как же за последний месяц Илья выводил его! Никогда в своей жизни он никого не ненавидел, но и тут эта сволочь отличилась.

- Не указывай мне, немец, - растягивая слова, прошипел Илья.

Его шепот жидким медом окатил Хартмута и отдался в каждом нервном окончании. Айхгольца никогда не смущало то, что он был немцем, и, казалось бы, какое может быть оскорбление в том, что Златоверхий так его назвал, ведь он и есть немец, наоборот, Хартмута всегда это радовало, ведь благодаря своей национальности он получал массу преимуществ, не здесь, конечно - в Германии, но Илья умудрился прошептать это таким тоном, что иначе как оскорблением это невозможно было расценить.

- Дрянь! - Айхгольц вскочил из-за стола и толкнул Илью в плечо.

Глаза того загорелись, а губы искривила странная улыбка, и он тихо повторил, изгибая бровь:

- Немец.

Харт, прошипев что-то невнятное, подскочил к Златоверхому и снова толкнул его, тот отступил на пару шагов и уперся ногами в кровать, снова повторив:

- Немец.

Очень светлые, почти белые, слегка вьющиеся, уложенные в аккуратную прическу волосы Хартмута растрепались, серые глаза полыхали. Еще один толчок, и Илья распластался на кровати. Айхгольц даже не заметил, как выхватил из шлевок своих брюк ремень и одним движением перевернул Илью на живот.

- Дрянь! Какая же ты дрянь! - бормотал он, охаживая задницу Златоверхого ремнем.

Где-то на ударе пятом до него дошло, что он делает и с кем. Он не сразу понял, что Илья не сопротивляется, а наоборот лежит расслабленный, лицом в подушку, как на массаже, и даже вроде бы издает какие-то подозрительные звуки, совсем не похожие на стоны боли. На автомате Хартмут еще ударил его пару раз, Илья как-то странно содрогнулся и протяжно застонал, стон был совсем тихим, но прошелся по нервным окончаниям Харта как по оголенным проводам. Он отступил от кровати, пальцы разжались, и ремень упал на пол. Хартмут в ужасе замер, горло сжалось, язык совершенно онемел, тело парализовало. Заметив, что Илья шевельнулся, Айхгольц зажмурился и затаил дыхание, он стоял так, пока мягко не хлопнула дверь в ванную. Только тогда Харт отмер и огляделся, Ильи в комнате не было. Первым порывом было запихнуть свои бумажки в сумку и бежать, но рациональная его часть прекрасно понимала, что от смерти не убежишь, а в том, что Златоверхий его будет убивать, он не сомневался. К тому же, убежав сейчас, он мог подставить свою семью. Поэтому Хартмут остался, обреченно стоя посреди комнаты и дожидаясь своего палача.

Из ванной Илья вышел в одном полотенце, посмотрел на замершего Айхгольца и сказал, словно мед в хрусталь потек:

- Почитай в интернете, как правильно пороть, не хочу, чтобы в следующий раз ты меня покалечил.

Глава 3

Глава посвящается Nadel! Спасибо за терпение, поддержку и вдохновительные пинки))

Хартмут, словно оглушенный, спустился вниз, оделся и вышел во двор. Он как сомнамбула направился к воротам, не глядя по сторонам, и когда чья-то рука неожиданно коснулась плеча, вздрогнул и резко обернулся, в глазах застыли паника и отчаяние. Но это оказался водитель Ильи, Николай, который молча кивнул на так и стоявший у дома джип. Хартмут развернулся и обреченно влез на заднее сиденье, в голове забилась мысль: «Сейчас вывезут за город и убьют». Но машина вырулила на знакомые улицы и через несколько минут остановилась в родном дворе возле лицея.