- А ты, собственно, кто? - подбоченившись, поинтересовался Рен. - И чего наезжаешь? Я тебя трогаю?

Он хотел уже взять за ручку свой ядовито-розовый чемодан на колесиках, как хорек шустро вывернулся и поскакал к замершему от удивления Глебу. Тот с изумлением и улыбкой рассматривал необычного зверька и его редкий окрас. Хорьки Глебу очень нравились, он вообще любил животных, но наглого парнишку хотелось осадить:

- Это что, ласка или сурок?

- Сам ты сурок, - тут же обиделся за своего питомца Рен, - задолбали, честное слово: то крыса, то сурок!

Глебка же, не подозревая о дискуссии на тему принадлежности себя любимого к виду совсем других животных, гукая, подбежал к мужчине и принялся обнюхивать его форменные ботинки. Затем хорек чихнул и, встав на задние лапки, пошкрябал коготками передних лап по брюкам своей потенциальной новой игрушки.

- Какой забавный, прямо как его хозяин, - хмыкнул Глеб-старший, нагибаясь и беря зверька на руки. - И окрас у вас одинаковый. Вы к одному парикмахеру ходите?

- Ты… ты… - Рен аж покраснел от злости, - а ну немедленно положи Глеба на место! Иди ко мне, прелесть моя, - засюсюкал он, выхватывая из рук Глеба хорька.

***

Я вскинул голову и прислушался - так и есть: кто-то довольно шумный находился в библиотеке!

- Это, что ли, архив? – донесся до меня пренебрежительный возглас, вызвав раздражение.

И кто ж это такой нахальный, интересно?

Раздался чуть слышный скрип половиц, и из-за срединного стеллажа… показалось нечто. Я с изумлением разглядывал непонятное блондинистое чудище в жутчайшей розовой футболке и джинсиках в облипочку. К груди это нечто прижимало белого с темными подпалинами хорька. Зверек с любопытством оглядывался и принюхивался.

Нечто уставилось на меня с не меньшим удивлением, и тут я его мог понять: в сером халате, маске на лице и перчатках я выглядел как типичная лабораторная крыса. Нечто скривилось:

- Меня тут послали к архивариусу трудовую повинность отбывать.

- Каким это образом?

Как я понимал, это и был тот самый трудный ребенок в наихудшем варианте – неуправляемый, самоуверенный, наглый подросток, мне сразу вспомнились гнобления в пятом-шестом классе. Только этого не хватало!

- Даже не знаю, чем ты мне можешь помочь, - спокойно сказал я, - разве что посидеть в сторонке тихонько, ничего не трогая.

- Ты, что ль, архивариус? Да ладно! – усомнилось нечто, окидывая меня презрительным взглядом.

- Архивариус, - подтвердил я, - и если не хочешь неприятностей, сядь и сиди молча и хорька своего стереги, тут могут оказаться очень ценные документы.

- Да ладно, - пренебрежительно повторило нечто и неожиданно представилось: - Меня, кстати, Рен зовут.

- Не беспокойся, я тебя звать не собираюсь, - постарался я скопировать его тон и добавил: - Никита.

Рен - что за имя вообще такое, или это кличка? Да, скорее всего.

Рен вальяжно прошествовал к окну и влез с ногами на подоконник, я промолчал – лучше так, чем будет шляться по архиву и путать мне бумаги.

Я понаблюдал несколько секунд, как хорек в ярко-салатовой шлейке с интересом обнюхивает оконную раму, а его хозяин яростно юзает мобильник, бормоча: «Где эта связь, блин?», и вернулся к своей работе. Я как раз приступил к третьей снизу полке и монотонно перебирал застарелые счета, сортируя их по датам в две стопки: расходную и приходную. Никакой исторической ценности они представлять, по моему мнению, не могли: тут не было оплат каких-нибудь революционных движений, противоцарских бунтов и тому подобного, лишь счета по усадьбе. Необычным было то, что, как правило, такие расчеты записывались в специальный счетоводческий журнал, по которому легко можно было проследить все доходы и расходы и вывести прибыль или убыток.

На всякий случай я разложил счета на столе и принялся рассматривать их через лупу, мало ли? Мне бы не помешал небольшой стеклофон – световой столик, конечно, не для того, чтобы копировать, а чтобы лучше изучить документы – когда их подсвечивает снизу, можно увидеть то, что не заметишь при обычном освещении. Я так увлекся счетами, что напрочь забыл про навязанного мне «помощника», когда услышал резкий вскрик:

- Ай! Что это за дрянь?!

Подняв голову, я увидел, как Рен подхватил хорька и поджал ноги, с испугом глядя на одного из самых необычных домашних обитателей – скутигеру или мухоловку обыкновенную, что и озвучил. Рен быстро глянул на меня и снова устремил все свое внимание на скутигеру, аккуратно слезая с подоконника. Я даже загляделся на этот цирк: ну как дитя малое, честное слово! Он что думает, что мухоловка – это гремучая змея, которая непременно должна напасть на него, да и змея не станет нападать, если ее не трогать.

- Эта тварь ядовитая? – спросил Рен, стоя за моей спиной.

- Ну… - замялся я, - укус как от пчелы, но на людей они не нападают, - поспешил добавить я.

- Успокоил! Давай, убей ее!

- Еще чего! – возмутился я, оборачиваясь. – Они знаешь какие полезные – охотятся на мух, пауков, тараканов и прочих мелких недоразумений, без которых вполне можно дома обойтись. А еще на щетинохвосток, а те как раз с удовольствием грызут бумагу, особенно старую. Да мухоловок в южных странах специально разводят в домах, чтоб ловили всяких комаров, москитов и других вредителей.

- Так! – очень смело заявил Рен. – Выбирай: или я, или она! В одном помещении с монстром я оставаться не собираюсь.

- Действительно, - согласился я, - два монстра в одной комнате точно не уживутся.

- Прекрасно! – пафосно заявил Рен. – Ноги моей здесь не будет! – и, развернувшись, ушел.

Я, тут же забыв и о Рене, и о скутигере, закопался в старых счетах. Несколько раз я пил воду и даже разыскал туалет, здесь на первом этаже. Про обед забыл напрочь, и если бы не урчание в моем желудке и свет, который становился все сумрачнее, после того, как солнце повернуло, забыл бы и об ужине. Я потянулся, довольно оглядывая результаты проделанной работы, потом по уже выработанной за сегодня привычке глянул вверх на нависающую коробку. А вдруг там тяжеленные талмуды? Они ж, если рухнут, прибьют меня нафиг! Нужно какую-нибудь стремянку, что ли… Спрошу у охраны, решил я и, прежде чем отправиться мыться, заглянул на кухню перехватить пару бутербродов.