В архиве Флорентий откровенно скучал, наверное, там ему все казалось ужасно неинтересным и пыльным. Я разбирал вторую снизу полку, и помощь мне была не нужна, но нечего ему уподобляться Лере, а потому я пристроил его переписывать свои записи в новую тетрадь. Я видел, как он расстегнул свою тоненькую курточку и засунул руку себе за пазуху. Наверняка притащил тайком хорька и теперь перебирает пальцами его мягкий мех. Он ехидно улыбался своим мыслям, а я не тревожил его. Он перевел взгляд на мой блокнот, и глаза его расширились.

- Что я должен делать с этими… анализами? - вопросил он, с ужасом разглядывая мои нечитаемые каракули.

- Переписывать, я ж сказал уже, вот из этого блокнота сюда в тетрадь.

- А ничего, что я тут ни одной буквы не разберу? Давай диктуй мне, раз уж пишешь как пьяная курица левой лапой.

Рен уселся поудобнее, а затем, подумав, вытащил спящего Глебку и осторожно положил его на соседний стул. Он знал, что я не буду против присутствия хорька в архиве, видел мою симпатию к его домашнему питомцу. И, наверное, только это заставляло его терпеть меня.

Хорек лениво приоткрыл один глаз, взглянул на хозяина и спрыгнул на пол. Покрутившись, Глебка улегся прямо на паркет, вытянув задние лапы, и снова задремал.

- Он постоянно спит? – поинтересовался я, с любопытством рассматривая спящего зверька.

- Хорьки обычно спят по двадцать часов в сутки, - нравоучительным тоном произнес Флорентий. - Не отвлекайся. Диктуй давай.

Я прочитал ему пару записей и вернулся к своей работе: ничего, главное - желание, захочет – разберет и мой почерк.

Я так заработался, что не заметил, как в архив зашел Глеб; Рен, видимо, тоже сильно увлекся, разбирая мои каляки, и тихий голос заставил его подпрыгнуть на месте.

- Чем это ты тут занимаешься? - проговорил Глеб, склонившись над Реном.

Пока тот увлеченно писал, Глеб, оставаясь незаметным, осторожно подкрался к нему и с любопытством заглянул через плечо. Увиденное заставило его замереть от неожиданности.

- Ничего себе, какой у тебя почерк! Красивый такой, ровный, аккуратный, как у девушки. Никогда еще не встречал такого.

Рен, не скрываясь, удивленно таращился на Глеба, приоткрыв рот. От того, кто в течение дня как минимум раза четыре высмеивал и прикалывался над ним, услышать в одной фразе столько комплиментов было как-то слишком. От необходимости ответа парня спас его питомец, который, словно почувствовав смущение хозяина, подбежал к стулу, на котором сидел Рен, и, встав на задние лапки, поскребся коготками передних о тонкую ткань его летних брюк.

Флорентий нагнулся и подобрал хорька, устраивая его у себя на коленях. Глебка тут же принялся возиться и извиваться, требуя немного свободы, а затем затих и, позевывая, развалился в царственной позе досыпать.

Глеб-старший понаблюдал за хорьком и вернулся к созерцанию нового каталога архива. Он сосредоточенно рассматривал написанное Реном и то и дело переводил взгляд на сидевшего как на иголках паренька.

- А еще говорят, что почерк отображает характер человека, - сказал тем временем Глеб, - вот почему я удивился. Если бы своими глазами не видел, что это пишешь ты, то решил бы, что это дело рук Никиты. Судя по его характеру, мягкому и покладистому, такой почерк ему больше подходит, а ты же жесткий, колючий и стервозный, к тому же шкодливый, как твой хорек.

Рен подавился воздухом, с возмущением глядя на смеющегося Глеба.

- Ты… Ах ты… Как хорек, значит?! - Флорентий ехидно прищурился и, подавшись вперед, укусил ничего не подозревающего Глеба за нос. - Глебка вот обожает так делать, кстати.

С этими словами он поднялся со стула, прижал к себе спящего хорька, отодвинул в сторону Глеба и величественно удалился.

Я как идиот хлопал глазами от увиденной сцены, Глеб же вообще, по-моему, задыхался от шока.

- Вот стервец! – наконец выговорил он. – Раунд за ним.

Глава 8

Глеб поболтал со мной немного, но видя, что я, закопавшись в бумагах, отвечаю то невнятными междометиями, то пожатием плеч, вскоре ушел. Зато, к моему удивлению, вернулся Флорентий и молча сел переписывать дальше. Хорька с ним не было, видно, оставил его у себя в комнате.

Мне кажется, даже Рен увлекся, по крайней мере, не ворчал и не шипел, а тихо занимался делом под шелест бумаг, с которыми я возился. Поэтому, когда тишину нарушили хоть и отдаленные, но знакомые вопли, мы, не сговариваясь, поднялись и вышли из архива. Это как же нужно кричать, чтобы было слышно аж на первый этаж? Здание-то не маленькое!

Мы молча поднялись наверх и подошли к открытой двери в комнату Леры.

- Говорю тебе, там сломан кран! – Лера в мокром спереди шелковом халатике плюхнулась на кровать.

- Я только что проверил – кран работает прекрасно, - парировал Ярослав.

- А это? – она возмущенно показала на свой халат.

- Облилась? – спокойно предположил Яр.

- Да! Из крана, у которого сорвало резьбу! А еще я поскользнулась на полу и ушибла локоть!

- Что ж ты неуклюжая такая.

- Я очень даже уклюжая! Только какой-то идиот разлил на полу шампунь или мыло!

- Может, это ты и была? – язвительно вопросил от двери Флорентий.

- А ты что тут делаешь? Пошел вон, педик несчастный!

Я даже рот приоткрыл от удивления: с чего так грубо набрасываться на Флорентия? И что такого, если он учится в пединституте? Нужно прям таким уничижительным тоном об этом говорить?

- С чего это вдруг несчастный? – возмутился Рен.

- Да ты… - она замерла на полуслове, увидев в паре сантиметров от себя большой холмик под покрывалом, которым была накрыта кровать.

Глаза девушки изумленно распахнулись при виде того, как этот холмик покружился на месте и двинулся в ее сторону.

- Крыса! - Лера с визгом соскочила с кровати, а холмик тем временем пополз в ее сторону и знакомо чихнул.

- Да это опять хорек! - Ярослав подошел и откинул покрывало, под которым обнаружился довольный Глебка.

Хорек загукал и снова спрятался. В салочки, что ли, решил поиграть? Яр выпутал игруна из ткани и опустил на пол.