Пока мы ездили от одного магазина к другому, я решился на вопрос, который нет-нет да и всплывал в моих мыслях:

- А как получилось, что вы унаследовали усадьбу? – начал я и тут же заторопился, поясняя, что это не просто праздное любопытство, под укоризненным взглядом Ярослава: - Я имею в виду, как получилось, что большевики не экспроприировали усадьбу после революции, как случилось со всеми дворянскими имениями?

- Во-первых, давай на «ты», я устал от твоего выканья, честно, не могу уже слышать.

Я недоуменно смотрел на него: вроде ж прояснили все, да мне и неудобно так к нему обращаться.

- Я заработаюсь и забудусь, я же говорил.

- Значит, забудешься, плевать я хотел на остальных!

Моему удивлению не было предела: чего это он так разнервничался? Яр рулил, глядя на дорогу, а я смотрел на его сердито поджатые губы и яростно раздувающиеся ноздри. Не ожидал от него такой экспрессии, мне он казался более спокойным, уравновешенным человеком. Видимо, чувствуя мой взгляд, он пронзительно взглянул на меня, и я кивнул:

- Ладно, как скажете.

Он тут же снова поджал губы, и я поправился:

- Как скажешь.

Ярослав повеселел:

- Вернемся к усадьбе. Думаю, скрыться от большевиков ей помогло то, что скрывает ее и от космических спутников, и от незваных гостей.

- Рурсус, - покивал я.

- Возможно, - нехотя признал он, - но меня все равно напрягает эта мистическая составляющая.

- Значит, вы… - он грозно посмотрел на меня, вызвав смех, - я имел в виду «ты», значит, ты из рода Шернборнов?

Он пожал плечами, сворачивая к магазину:

- Возможно, я никаких подтверждений этому не находил, но в завещании был указан мой дед по маминой линии.

А я еще задумывался, почему не отец Ярослава занимается усадьбой, теперь понятно.

- А так как он погиб вместе с мамой полтора года назад…

Я охнул – какое несчастье! Мне было искренне его жаль.

- Был гололед, дед не справился с управлением, в общем…

Он замолчал, а мне было неловко его еще о чем-то спрашивать. Он вышел из машины, я вылез следом, и мы направились в магазин на поиски столика, но по дороге Ярослав снова заговорил:

- После смерти деда оказалось, что все свое движимое и недвижимое имущество он оставил мне, так что когда выплыло завещание с усадьбой, меня разыскали, и вот…

В четвертом по счету магазине мы наконец нашли то, что было нужно. Пока я глазел по сторонам, Ярослав рассчитался за столик и понес его в джип. Мне казалось, что времени прошло больше часа, и, наверное, Флорентий с Глебкой нас уже заждались. Ярослав остановился напротив клиники, возле ворот которой мялся Рен:

- Двойная полоса, я тут не могу повернуть, а объезжать далеко.

- Я его позову, без проблем, - я уже более-менее управлялся с пристяжным ремнем, поэтому достаточно быстро отстегнулся и вышел.

Я подошел к светофору и посмотрел на Флорентия: его ярко-розовую футболку видно было издалека. Пока я размышлял, окликнуть его отсюда или перейти дорогу, к нему подошла какая-то бабулька и, ткнув пальцем в хорька, которого он держал на поводке, что-то спросила. Рен отрывисто ответил, не отрываясь при этом от своего айфона, и бабулька, удовлетворенная ответом, неспешно удалилась. Хорек же покрутился на месте и, поняв, что хозяину не до него, решил развлекать себя сам. Он с любопытством обнюхал ближайшую клумбу и, встав на задние лапки, принялся копаться в земле.

Пока я переходил дорогу, к Флорентию успели подойти еще два парня, женщина с ребенком и пожилой мужчина. И все у него что-то спрашивали. Меня разобрало любопытство. Чем же они таким интересовались? Судя по реакции Рена, расспросы эти были ему неприятны: он сперва коротко отвечал, затем, кажется, огрызался, а старичку вообще что-то процедил сквозь зубы. Я, стараясь не привлекать к себе внимание, подошел поближе, но Рен меня не видел. И как раз вовремя: мужчина с мальчиком лет семи шли мимо, и ребенок, увидев хорька, остановился и дернул отца за руку.

- Папа, смотри, хомячок! - заорал малыш.

- Это хорек! - буркнул в ответ Рен, а мне показалось, что еще секунда - и от него повалит пар, как от закипевшего чайника.

Спустя минуту с командой хорепоп поравнялась бабулька с авоськой. Она поправила очки и с улыбкой поинтересовалась:

- Сынок, это у тебя ласка?

- Это хорек! - едва не рявкнул в ответ Рен.

Я же удивился: неужели все эти расспросы касаются его пушистого питомца? Тогда понятно, чего так злится Флорентий. Вспомнились его разборки с Русланом, который постоянно дразнил племянника, обзывая Глебку крысой.

Пока я размышлял, к Рену подошли парень с девушкой.

- Это кто у вас такой симпатичный? - засюсюкала барышня.

- Хорек, - устало ответил ей тот, и я понял, что если б он не был так зол, то его оскал мог вполне бы сойти за улыбку, ведь его питомца не обозвали ни лаской, ни крысой. Молчу уже про хомячка. Думаю, что еще вопрос-другой, и Рен кинется на особо любопытного прохожего с кулаками.

- Это сурок? - прервал мои размышления мужской голос

- Нет, это хорек! - прошипел Рен, дергая своего питомца к себе за поводок.

Мужчина покачал головой и ушел, а я решил подойти к парню и сказать, что машина на той стороне улицы.

Но стоило мне сделать пару шагов, как рядом с Флорентием затормозила очередная семейная пара с ребенком.

- Мам, это хомяк? - раздался веселый детский голос.

Я покосился на Рена и понял, что ребенка нужно спасать.

Но не успел Флорентий ответить, как его опередил румяный круглолицый отец семейства:

- Нет, сынок, это не хомяк, это - песец.

- Да, - уже не сдерживаясь, заорал на всю улицу Рен, - это полный писец!

Глеб ждал нас у дороги, даже не понадобилось подъезжать к университету. Он скользнул в машину и, захлопнув дверь, бодро поинтересовался:

- Ну что, на перекусон?