Первой шла суть: «Монархический строй упразднен». В остальных пунктах утверждалось создание временного правительства, которое «будет существовать, пока ведутся переговоры о союзе с Соединенными Штатами Америки». Сэндорд Доул получал пост главы, а все должностные лица могли сохранить рабочие места, за исключением шести: Уилсона, четырех министров и королевы Лилиуокалани.

Несколько дюжин зрителей отозвались радостными возгласами. Когда они утихли, Доул и трое, представлявших его новый «исполнительный совет», вошли в Дом правительства. В помещениях, где обычно работали министры королевы, они обнаружили лишь немногочисленных клерков. Сами министры отправились в ближайшее отделение полиции и составляли очередное обращение к Стивенсу. Даже в последний момент они по-прежнему надеялись, что палач вдруг передумает и придет им на помощь. Других путей не было – приказать дружественным силам атаковать мятежников министры не могли.

«Некие личности, замешанные в государственной измене, в настоящий момент захватили здание правительства в Гонолулу, – сообщали они Стивенсу в своем последнем послании в качестве должностных лиц. – Кабинет министров Ее Величества с почтением обращается к вам с вопросом о том, признает ли Ваше государство вышеупомянутое временное правительство, и если нет, то правительство Ее Величества со всем уважением просит Вас оказать помощь в сохранении мирной ситуации в стране».

Пока министры сочиняли это послание, Доул с товарищами уже вовсю работал в Доме правительства – усердно отправлял поручения и письма. Американские солдаты дежурили снаружи. Затем, около половины пятого, прибыл посланник с документом, утвердившим победу заговорщиков, – кратким заявлением от Стивенса:

«Временное правительство на законных основаниях заняло место прежнего правительства королевы Лилиуокалани и владеет правительственным зданием, архивами и казначейством, а также контролирует столицу Гавайских островов. Настоящим документом я признаю данное временное правительство правительством де-факто».

Ни Лилиуокалани, ни ее министры еще не сдались мятежникам. Сэмюэль Дэймон, бывший советник королевы, который по-прежнему оставался с Лилиуокалани в хороших отношениях, решил, что именно ему стоит наконец потребовать ее капитуляции. Дэймон прошел краткое расстояние до полицейского участка, где обнаружил четверых министров за спором о дальнейших действиях. Несколько минут министры осаждали его вопросами. Дэймон простыми словами объяснил, что случилось и что это означало. Соединенные Штаты признали новый режим – значит, старый должен сдаться.

Неважно, сколько мучений причинила эта новость министрам, – с американским крейсером и почти двумя сотнями солдат на берегу они ничего не могли поделать, поэтому согласились отправиться с Дэймоном к королеве.

«Министры и прочие присутствующие на совещании настаивали, что спорить бесполезно – ведь заговорщиков поддерживали Соединенные Штаты», – написал позже один историк. Королева приказала делегации удалиться и написала ловкое, тщательно сформулированное заявление: да, она сдалась, но не отреклась от престола и ясно указала, что вынуждена склониться лишь под давлением со стороны Америки.

«Я, Лилиуокалани, милостью Божьей и властью, данной мне Конституцией, королева, настоящим документом торжественно выступаю против деяний, совершенных против меня и конституционного правительства Королевства Гавайи группой лиц, заявивших о создании временного правительства.

Я вынуждена сдаться перед превосходящими силами Соединенных Штатов Америки, чей уполномоченный министр, Джон Л. Стивенс, приказал солдатам США высадиться в Гонолулу и заявил о поддержке вышеупомянутого временного правительства.

Дабы избежать военных столкновений и, возможно, человеческих жертв, я выражаю протест и склоняюсь перед вышеупомянутыми силами. Я уступаю свой трон до тех пор, пока правительство Соединенных Штатов, рассмотрев предоставленные факты, не отменит решения, принятые его представителями, и не восстановит мою власть, по праву данную мне как конституционному правителю Гавайских островов».

Подписав документ, королева приказала своим министрам сдать полицейский участок и военные казармы. «Комитет безопасности» завладел этими местами без малейшего сопротивления. Доул отправил Стивенсу письмо, в котором выразил «глубокую благодарность за столь скорое признание нового правительства».

Тёрстон сверг гавайскую монархию при помощи рабочей группы, что насчитывала меньше тридцати человек. Они считали, что устроили революцию. В каком-то смысле они были правы. Однако без содействия Стивенса или иного мыслящего аналогично министра мятежники могли даже не приступать к ее разработке. Иначе настроенный министр сделал бы им выговор, а не предложил военную поддержку, и таким образом все их предприятие стало бы безнадежным.

Стивенс действовал не без покровительства вышестоящих лиц. Его отправили на Гавайи, чтобы способствовать аннексии островов. Президент Гаррисон и Госсекретарь Блейн прекрасно знали, к чему это приведет. Да, Стивенс в самом деле, как позже стали утверждать его оппоненты, действовал без прямых указаний из Вашингтона. Он, вне всяких сомнений, превысил свои полномочия, когда приказал солдатам высадиться на берег, зная, что «Комитет безопасности» выдумал все жалобы о «панике и ужасе» в городе. Однако Стивенс выполнял волю президента и Госсекретаря. Он использовал свою и их силы, чтобы свергнуть гавайскую монархию. Таким образом, он стал первым американцем, что своими руками устроил переворот в чужой стране.

[1]

Эйфорию, охватившую кубинцев в конце 1898 года, было сложно даже представить. Их страну уже тридцать лет раздирало восстание, а в последние годы и вовсе творилось страшное. Летом 1898-го восстание достигло пика. Прибывшие американские войска помогли нанести финальный удар и окончить трехсотлетнее правление испанцев.

Наконец одержав победу, кубинские партизаны и их американские товарищи готовились к величайшему празднеству в истории острова. Главы «революционных патриотических комитетов» планировали провести в Гаване неделю фестивалей, начиная с Нового года. Грандиозные балы, лодочные гонки, фейерверки, публичные выступления и торжественный ужин в честь мятежных командиров-победителей… Тысячи кубинских солдат должны были пройти маршем по улицам под радостные возгласы благодарного народа.

Однако перед самым началом празднеств новоизбранный военный губернатор Кубы, американский генерал Джон Брук, сделал ошеломляющее заявление. Он отменил не только парад, но и постановил, что любого желающего попасть в Гавану попросту развернут обратно. Далее генерал объявил, что Соединенные Штаты не признают повстанческую армию и требуют ее роспуска.

Такой резкий поворот событий привел кубинских патриотов в ярость, особенно тех, кто так долго и мучительно сражался за независимость родины. США в последний момент выхватили победу у них из-под носа. Еще много лет они и их потомки будут с растущим разочарованием наблюдать, как новый господин использует множество способов, включая назначение тиранов на ключевые посты, дабы удержать Кубу под контролем.

Кубинцы одними из первых ощутили значительные перемены в менталитете американцев, которые произошли в конце девятнадцатого столетия. Наступил момент, когда американцы внезапно осознали, что им мало одной лишь континентальной Северной Америки. Их поглотила новая, грандиозная цель: подмять под себя весь мир. По словам историка Луи Переса, 1898-й можно считать «переломным годом, развязка которого определила судьбу мира, она стала одновременно концом и началом: тем стечением исторических событий, что зачастую отделяет одну эпоху от другой».

Расширение территорий американцам было не в новинку. Они проталкивались на запад с тех самых пор, как первые переселенцы впервые приехали в Джеймстаун и Плимут. В процессе они выселили или убили практически все коренное население и таким образом присвоили себе огромный континент. В 1840-х, в первой вспышке имперской войны, американцы захватили половину Мексики. Многие поверили, что США «предначертано» захватить все земли, что лежат, окруженные Канадой, Мексиканским заливом, а также Атлантическим и Тихим океанами. Однако мысль, что можно двинуться и дальше, стала новой и необычной.