На рассвете самолеты приблизились к Поинт-Салинесу. Однако они не могли пойти на посадку – защитники Гренады заблокировали взлетно-посадочную полосу валунами и строительной техникой. Когда ведущий самолет опустился на высоту в пятьсот футов, рейнджерам пришлось прыгать. Стоило первым солдатам покинуть самолет, как его корпус попал в луч прожектора.

«В нас стреляют!» – прокричал один из членов экипажа.

Вокруг самолета разрывались снаряды, проделывая бреши в обшивке. Осколки попали в грузовой отсек. Офицеры быстро приняли тяжелое, однако верное решение – прекратить высадку. Эскадрилья скрылась из виду.

К тому времени успели спрыгнуть сорок рейнджеров, в смятении наблюдавших с земли, как самолеты улетели прочь и оставили их в одиночестве. Несколько минут спустя они выдохнули с облегчением: в небе появился штурмовик и атаковал огневые позиции аэродрома. Слаборазвитая противовоздушная оборона Гренады не могла сравниться с этой великолепной машиной, на борту которой находились два шестиствольных пулемета и две пушки калибра 20 мм, производящие около семнадцати тысяч выстрелов в минуту. Штурмовик открыл мощнейший огонь и быстро утихомирил защитников Гренады.

После этого было принято решение, что высадку можно продолжать. Вскоре после шести утра колонна из военно-транспортных самолетов типа «Локхид С-130 Геркулес» вновь приблизилась к острову. Каждый солдат на борту имел при себе оружие и снаряжение весом в сто фунтов.

«Рейнджеры, крепитесь!» – крикнул командир, и отряды один за одним принялись прыгать навстречу карибскому рассвету.

Несмотря на зенитный огонь, практически все рейнджеры благополучно приземлились на покрытую щебнем взлетно-посадочную полосу. Некоторые отправились на поиски вражеских позиций, чтобы их уничтожить. Другие расчищали полосу, оттаскивали мотки колючей проволоки и кубинские бульдозеры. Первый самолет приземлился в семь часов сорок минут. Из него выгрузились не только солдаты, но и джипы, мотоциклы, артиллерийские установки и прочие приспособления для захвата небольшого острова.

Одним из главных заданий рейнджеров было обеспечить безопасность студгородка около Тру-Блу. На месте солдаты обнаружили сто тридцать восемь взволнованных молодых людей. Несколько отрядов осталось их охранять, невзирая на то что никакой угрозы видно не было.

Американцы узнали о вторжении из утренних новостей. Около девяти часов президент Рейган встретился с журналистами в Белом доме. Президент сообщил, что операция «Вспышка ярости» проходит успешно и что у Штатов «не было иного выбора, кроме как действовать решительно и жестко», дабы спасти Гренаду и близлежащие страны от «безжалостной банды левацких подонков». Позже в тот же день Госсекретарь Шульц объяснил принятое решение более подробно:

«Решение президента вызвано двумя основными причинами. Во-первых, он обеспокоен благополучием американских граждан, приживающих на Гренаде… Во-вторых, президент получил срочное сообщение от близлежащих стран – Организации Восточно-Карибских государств, – которые… пришли к выводу, что некие события могут серьезно затронуть безопасность и мир в регионе. К ним присоединились Ямайка и Барбадос, и все эти страны обратились к США за помощью для восстановления мира и стабильности».

Весь вторник над Сент-Джорджесом летали бомбардировщики и штурмовики. Они атаковали кубинские казармы, противовоздушные позиции на длинном гребне вулкана, что смотрит на город, и прочие цели, которые враги могли использовать в качестве защиты. Учитывая слабую информированность солдат – некоторые отряды использовали копии туристических карт, – неудивительно, что один из ударов закончился трагедией. Пилот открыл прямой огонь по гренадской психиатрической лечебнице. Погибло более дюжины пациентов. Еще несколько десятков пациентов, куда более ошалелые, чем обычно, пытались убраться прочь от пылающих руин. Они целыми днями бродили по улицам, охваченным войной, и этим придавали и без того комичной операции некий сюрреалистический оттенок.

К полудню зенитный огонь прекратился. Немногочисленные гренадцы и кубинцы, которые еще хотели бороться, сбежали в глубь страны. Резкие взрывы сменились гулом транспортных самолетов.

Диверсионной отряд, чьей целью был радиопередатчик, легко справился с заданием. Однако те, кому поручили вытащить из-под домашнего ареста сэра Пола Скуна, попали в передрягу. Дом они обнаружили быстро – Скун оставил на газоне знак «Добро пожаловать, морпехи США!» – но вывести Скуна не успели: гренадские солдаты открыли огонь по зданию. Теперь и самим спасателям понадобилось спасение.

В среду рано утром адмирал Меткаф отправил двести пятьдесят морпехов, чтобы прорвать эту осаду. Они с легкостью справились с задачей, и к полудню сэр Пол уже попивал чай на борту «Гуама». Тем же днем его перевезли в Поинт-Салинес. Там Скуна ожидал бригадный генерал Редьярд Льюис, командующий силами обороны Барбадоса, а также новыми миротворческими силами Карибского бассейна. Льюис достал из портфеля письмо, которое подготовил Госдепартамент. В письме говорилось, что Гренада находится в «опасном положении», что необходима внешняя помощь, чтобы «поспособствовать скорейшему восстановлению мира и спокойствия, а также демократической власти». Сэр Пол с радостью оставил свою подпись. Письмо датировалось двумя днями ранее – двадцать четвертым октября.

Пока сэр Пол выполнял свой дипломатический долг в Поинт-Салинесе, 82-я воздушно-десантная дивизия носилась в небе над Южной Гренадой. Солдаты еще сталкивались с небольшими очагами сопротивления, в том числе в Сент-Джорджесе, однако ничто не могло сравниться с их превосходством в количестве бойцов и оружия. Во многих местах местные жители встречали солдат аплодисментами и подносили прохладительные напитки.

«Происходило что-то страшное, – сообщил американскому корреспонденту один человек. – Уверен, нас как раз вовремя выдернули из самого ада».

На остров высадилось около шести тысяч солдат США, как минимум в два раза больше необходимого для операции. Пребывание их длилось недолго. Первыми остров покинули морпехи – они продолжили путь на Ливан. Вскоре последовали и рейнджеры. Спустя восемь дней после вторжения американское присутствие на Гренаде сократилось до трех тысяч солдат. К концу года на острове осталось лишь несколько рот военной полиции.

Некоторые члены Конгресса поспешили на Гренаду, чтобы присоединиться к победе. «Многие люди по всему миру считают, что теперь мы куда более твердо и надежно стоим на ногах, чем раньше», – заявил член палаты представителей от Вайоминга Дик Чейни. Другие же открыто осуждали интервенцию. Например, сенатор от Нью-Йорка Дэниэл Патрик Мойнихэн сомневался, что «демократию можно восстановить штыками». Многие зарубежные правительства также выступили против. Генеральная ассамблея ООН подавляющим большинством голосов утвердила резолюцию, в которой «глубоко сожалеет о вопиющем нарушении международного права».

Президент Рейган, по своему обыкновению, пропустил критику мимо ушей. Когда ему задали вопрос о том, как он отреагировал, что большинство стран – членов ООН проголосовало в пользу резолюции, президент ответил: «Сотня стран и раньше не соглашалась со всем, с чем мы связаны, и это ничуть не помешало мне спокойно завтракать». Рейган понимал, что он подарил американцам как стратегическую, так и психологическую победу, и мог этим гордиться.

Несколько недель спустя Рейган выступил перед Обществом Медали Почета Конгресса в Нью-Йорке. Помощники сообщили репортерам, что президент лично написал свою проникновенную речь. Рейган в общих чертах поведал о том, чему вторжение на Гренаду, в его понимании, должно научить американцев и весь мир.

«Дни нашей слабости подошли к концу! – заявил он. – Наши военные силы вновь на высоте!»

Изуродованный и обезглавленный труп в брезентовом мешке для пересылки почты запустил длинную цепочку событий, которая заставила Штаты вторгнуться в Панаму и свергнуть ее лидера. Останки принадлежали панамскому патриоту, который исчез осенью 1985-го. Его голову так и не обнаружили.