Даллес поручил своей бывшей компании, «Салливан и Кромвель», разработать новое соглашение. Согласно его положениям, «British Petroleum» получала сорок процентов акций новой «Национальной иранской нефтяной компании». Американские компании получали еще сорок процентов, а остаток делили между собой европейские. Данный консорциум предусматривал делить доход с Ираном в соотношении пятьдесят на пятьдесят. В итоге британской стороне досталось значительно меньше прибыли, чем если бы в конце сороковых она приняла предложение Ирана.
Главным итогом переворота 1953 года стал конец демократии в Иране и возникновение на ее месте королевской диктатуры, которая четверть века спустя развяжет яростную антиамериканскую революцию. «Операция „Аякс“ создала особые отношения между США и шахом, а также ознаменовала начало активной деятельности американской разведки и армии в Иране, – заключил историк Джеймс Билл. – Интервенция США послужила поводом для отчуждения важных поколений иранцев от Америки и стала первым шагом в разрыве ирано-американских отношений в революции 1978–1979 годов».
Шах не терпел инакомыслия и подавлял оппозиционные политические партии, газеты, профсоюзы и гражданские объединения. Иранские диссиденты могли обрести дом лишь в мечетях и религиозных школах, большинство которых контролировали обскурантистские священники. Эти клирики благодаря стойкой борьбе против режима получили небывалую для духовенства поддержку среди населения. Таким образом, когда в Иране наконец началась революция, возглавили ее именно клирики.
После переворота 1953 года дипломаты и агенты разведки американского посольства в Тегеране со временем привыкли добывать информацию исключительно при дворе. В результате они совершенно не подозревали о назревающей в стране угрозе. Летом 1977-го, когда широкое объединение настроенных против шаха групп подняло историческое восстание, ЦРУ предсказывало в секретном отчете, что «в восьмидесятых шах еще будет править Ираном… в ближайшем будущем в политической сфере масштабных изменений не предвидится».
Джон Кеннеди пытался заставить шаха изменить политику, однако тот пережил американского президента. Преемники Кеннеди с радостью принимали деньги и потворствовали бесчинствам тирана. Ричард Никсон, который на пару с Госсекретарем Генри Киссинджером разработал стратегию обращения с диктаторами, чьи земли становились площадками для укрепления американской власти, сделал шаха союзником. В 1975 году Джеральд Форд и Киссинджер принимали его в Белом доме. Как и Джимми Картер два года спустя.
«Если и существует страна, что расцвела под руководством просвещенного государства, – произнес тост Картер во время приема в честь шаха, – так это древняя Персидская империя».
Вскоре после этого банкета по улицам Тегерана и других городов прошли разъяренные толпы, скандирующие «Смерть американскому шаху!», что поразило многих американцев. Худшие потрясения были еще впереди. Клирик, возглавивший революционное движение, Рухолла Мусави Хомейни, оказался яростным противником Запада. Его движение стало столь мощным, что в начале 1979 года им удалось изгнать шаха из страны. Через несколько месяцев новое правительство под руководством Хомейни приказало захватить здание посольства США в Тегеране и взять дипломатов в заложники.
Данный теракт глубоко унизил Штаты, отрицательно сказался на президентстве Джимми Картера и заставил миллионы американцев ненавидеть Иран. Большинство не знало, что США сделали с этим государством в 1953-м и почему иранцы так обозлились на страну, которую называли «великим дьяволом».
Спустя годы иранский боевик, участвовавший в захвате посольства, написал статью о причинах того, почему он и его товарищи выполнили этот приказ. По его словам, это была запоздалая реакция на операцию «Аякс», когда агенты ЦРУ, работавшие в американском посольстве, устроили переворот и вернули на трон шаха, бежавшего из страны. «Мы были убеждены, что нам уготовили то же самое и последствия станут необратимыми, – вспоминал боевик. – Мы должны были повернуть вспять необратимое».
Как и многие американские кампании по смене режима, операция «Аякс» поначалу казалась успешной. США избавились от нежелательного правительства, чье место заняло приемлемое. Воцарившийся вновь Мохаммед Реза Пехлеви поддерживал американские интересы и тепло приветствовал «Gulf», «Standard Oil», «Texaco» и «Mobil» в своей стране. Однако с исторической точки зрения эта операция имела трагические последствия. Иран четверть века терпел диктатуру шаха. В конце концов репрессии привели к революции, которая поставила у власти радикальных фундаменталистов. Сперва они унизили США, удерживая в заложниках пятьдесят четыре дипломата на протяжении четырнадцати месяцев, но этим не ограничились. Радикалы провели серию терактов на западных объектах, в том числе в казармах морской пехоты США в Саудовской Аравии и еврейском общественном центре в Аргентине. Их пример вдохновил множество мусульманских фанатиков по всему миру. В том числе в соседнем Афганистане, где Талибан предоставлял убежище боевикам, которые совершили разрушительный теракт в США одиннадцатого сентября 2001 года. Ничего подобного не произошло бы, как написал иранский дипломат спустя полвека после операции «Аякс», если бы не свергли Мосаддыка.
Можно справедливо утверждать, что, если бы не переворот, Иран сейчас стал бы развитым демократическим государством. Последствия переворота настолько глубоко затронули страну, что когда шах наконец бежал в 1979-м, многие иранцы опасались повторения 1953-го, и это послужило поводом для захвата посольства. Этот теракт, в свою очередь, ускорил иракское вторжение в Иран, в то время как исламская революция сыграла свою роль в решении СССР вторгнуться в Афганистан. Все эти события стали следствием из одной недельной операции в Тегеране.
Переворот 1953 года и его последствия стали отправной точкой для политических отношений на современном Ближнем Востоке и внутри Азии. Оглядываясь назад, может ли кто-то сказать, что исламская революция 1979 года была неизбежна? Или она стала таковой только потому, что надежды и стремления иранского народа временно уничтожили в 1953-м?
Гватемала куда меньше, слабее и отдаленней Ирана, однако человек, которого США поставили во главе страны после переворота 1954-го, проводил репрессивную политику, почти как шах. За первые несколько недель полковник Карлос Кастильо-Армас упразднил профсоюз работников банановых плантаций, отменил закон об аграрной реформе, запретил все политические партии и приказал арестовать тысячи подозреваемых в левоцентризме. Начальник его тайной полиции, который занимал тот же пост и при предыдущем диктаторе Хорхе Убико, запретил подрывную литературу, особенно все труды Достоевского и Виктора Гюго. Это был первый шаг нового полицейского государства, которое погрузило Гватемалу в кровавый террор на долгие десятилетия.
Десятого октября 1954 года Кастильо-Армас провел народное голосование. В бюллетене значился лишь один вопрос: «Желаете ли вы, чтобы подполковник Карлос Кастильо-Армас продолжил занимать пост президента на срок, определяемый Учредительным собранием?» Согласно официальным данным, «за» проголосовал четыреста восемьдесят пять тысяч пятьсот триста один избиратель, а против – лишь триста девяносто три.
Кастильо-Армас не был особо одаренным или честным, поэтому спустя несколько лет погряз в паутине интриг и коррупции. Вечером двадцать седьмого июля 1957 года, когда он шел по коридору своей официальной резиденции, его застрелили. Через несколько мгновений застрелили и убийцу. Тщательное расследование так и не провели.
Хакобо Арбенса ждал еще более печальный конец. Джон Фостер Даллес, стоявший за его свержением, твердо вознамерился убедить весь мир, что Арбенс – коммунист, и желал, чтобы тот осел в стране советского блока. Для этого Даллес делал все возможное. Сперва он договорился, чтобы Арбенса выслали из Мексики. Оттуда бывший президент Гватемалы направился в Швейцарию, где имел право на гражданство, будучи сыном швейцарского эмигранта. Под давлением Америки Швейцария нашла способ отказать Арбенсу в том, что полагалось ему по праву рождения. Затем Арбенс переехал в Париж, где в интервью газете заявил, что подумывает о возвращении к власти. Его французскую визу не продлили. Наконец Арбенс попал в Прагу, куда как раз и хотел его отправить Даллес. Жизнь его там была несчастливой. В дальнейшем он переместился в Уругвай, потом на Кубу и вернулся в Мексику. Двадцать седьмого января 1971 года Арбенс утонул в ванной комнате своей квартиры в Мехико. Ему было пятьдесят восемь лет.
