Однако, как только президент Арбенс приступил к выполнению обещаний, он вступил в конфликт со всеми тремя американскими компаниями, что поглотили гватемальскую экономику. Первым делом Арбенс объявил о намерении построить государственную энергетическую систему, а это нарушило бы крайне прибыльную монополию компании «Electric Bonds & Share». Затем он обратил внимание на «International Railways of Central America», которая владела практически всеми железными дорогами страны, включая единственный путь между столицей и атлантическим портом в Пуэрто-Барриосе. Арбенс предложил построить новый глубоководный порт, открытый для всех и связанный со столицей автомагистралью. Затем Арбенс вступил в борьбу с несправедливой системой землевладения, что стала основной причиной бедности в Гватемале: он добился принятия закона, который угрожал самой «United Fruit».

Закон об аграрной реформе, который Национальная ассамблея приняла семнадцатого июня 1952 года, стал главным достижением гватемальской демократической революции. Согласно его положениям, правительство могло отнять и перераспределить необработанные земли на участках размером более шестисот семидесяти двух акров, выплачивая владельцам компенсацию в виде заявленной налоговой стоимости. Таким образом, Арбенс напрямую бросил вызов «United fruit», которая владела одной пятой всей пахотной земли Гватемалы (более чем пятьсот пятьдесят тысяч акров), но возделывала менее пятнадцати процентов. Компания заявляла, что эти огромные плодородные участки нужны на случай непредвиденных обстоятельств. Однако жители страны, где сотни тысяч голодали из-за нехватки земли, считали такой подход ужасно несправедливым.

Три связанные друг с другом компании, которые больше всех пострадали от реформ Арбенса, десятилетиями контролировали Гватемалу. «United Fruit» являлась крупнейшим землевладельцем и частным работодателем страны. Компания владела сорока шестью процентами акций «International Railways of Central America», получая транспортировку и доступ в Пуэрто-Барриос по крайне привлекательным ценам. «Electric Bond & Share» предоставляла электроэнергию для железных дорог и банановых плантаций. Вместе все три компании инвестировали в Гватемалу более ста миллионов долларов. Однако Арбенс установил новые порядки, и большинство руководителей и акционеров его возненавидели. Как и нью-йоркский юрист, представлявший интересы всех трех компаний, Джон Фостер Даллес.

В начале 1953-го гватемальское правительство конфисковало двести тридцать четыре тысячи акров необработанной земли двухсотдевяностопятитысячной плантации «United Fruit» в Тикисате. Взамен правительство предложило выплатить один миллион сто восемьдесят пять тысяч долларов – стоимость, которую компания заявила в налоговых целях. Руководители отвергли предложение, настаивая, что никто не принимает подобное самообложение всерьез. Они потребовали девятнадцать миллионов.

Большинство гватемальцев видели в перераспределении земли серьезный шаг на пути к демократии. В Вашингтоне на ситуацию смотрели иначе. Многие давние друзья компании «United Fruit» занимали влиятельные посты в администрации Эйзенхауэра, и они полагали, что подобная конфискация земель не просто незаконна и возмутительна, но и свидетельствует о коммунистических веяниях. Кроме того, Гватемала традиционно считалась лидером Центральной Америки, и чиновники беспокоились, что другие страны быстро подхватят успешные реформы. В сознании американцев защита «United Fruit» и разгром коммунизма слились в единую цель. И достичь ее можно было, лишь свергнув Арбенса.

«United Fruit» получила свой легендарный статус в Гватемале под предводительством Сэма Земюррея, прогрессивного «торговца бананами», который сверг президента Гондураса, Мигеля Давилу, в 1911 году и стал влиятельнейшим человеком Центральной Америки. Вскоре после того, как Гватемала встала на курс демократии, в 1944 году, Земюррей понял, что реформисты из правительства страны доставят компании массу неудобств. Ставки были высоки, он хотел удостовериться, что американская общественность его поддержит. Для оценки он нанял эксперта по связям с общественностью, Эдварда Бернейса, племянника Зигмунда Фрейда и влиятельную фигуру в этой новой отрасли.

Бернейс был одним из первых знатоков современной психологии масс. Он любил величать себя «отцом общественных отношений». Никто не спорил. Специализировался он в так называемых «сознательных и научных манипуляциях привычками и мнениями масс». Бернейс предложил Земюррею провести кампанию, чтобы очернить образ гватемальского правительства. Таким образом, доказывал Бернейс, можно запустить цепочку событий, которая приведет к его ослаблению и даже падению.

«Подозреваю, что Гватемала отзовется на безжалостную пропаганду», – предполагал Бернейс.

Никогда прежде американская корпорация не проводила в США кампанию, направленную на подрыв авторитета президента другой страны. Земюррей не хотел, чтобы «United Fruit» первой ступила на этот путь. Однако весной 1951-го Бернейс отправил Земюррею послание с тревожными известиями. Президент-реформист из далекого Ирана, Мохаммед Мосаддык, совершил немыслимый поступок: он национализировал «Англо-иранскую нефтяную компанию». «Гватемала может последовать примеру», – писал Бернейс. Этого Земюррею оказалось достаточно. Он разрешил Бернейсу начать кампанию, и результаты не заставили себя ждать. После того как Бернейс навестил владельца газеты, Артура Хейза Салзбергера, в «New York Times» вышла серия статей, где говорилось, что Гватемала пала жертвой «красных». Затем на страницах ведущих журналов появились отчеты, с большинством которых также помог Бернейс. Потом он занялся организацией командировок в Гватемалу. Журналисты нахваливали «United Fruit» и с ужасом сообщали о марксистской диктатуре в стране.

Присоединились и члены конгресса. Смелее всех выступал сенатор от Массачусетса со знакомым именем – Генри Кэбот Лодж, отпрыск двух семей, которым «United Fruit» помогла прийти к богатству. В том же зале, где его дед-тезка помог сохранить американский контроль над Кубой и Филиппинами более чем полвека назад, Лодж произносил злые речи, в которых обличал гватемальское правительство как тайных коммунистов. Одновременно в палате представителей руководитель группы большинства и будущий спикер Джон Маккормак – также из Массачусетса, где «United Fruit» уже несколько поколений обеспечивала процветание, – регулярно предупреждал коллег, что демократические лидеры Гватемалы «содействуют кремлевскому плану по завоеванию мира» и превращают свою страну в «советский плацдарм».

Дебаты достигли нового пика после принятия закона об аграрной реформе. Могущественные вашингтонские чиновники, живущие в реалиях международного бизнеса и совершенно незнакомые с положением вещей в Гватемале, посчитали закон о перераспределении земли, в сущности, марксистским. «Воспитанные в духе „холодной войны“, – писал историк Ричард Иммерман, – они возвели в аксиому то, что лишь коммунистически настроенное правительство может предпринять столь радикальные меры против Соединенных Штатов».

В Гватемале действительно существовала коммунистическая партия, однако достаточно скромная. Даже в лучшие времена в ней насчитывалось лишь несколько сотен действующих членов, но не было поддержки ни среди населения, ни со стороны Министерства иностранных дел или армии. Коммунисты никогда не занимали более четырех мест в Национальной ассамблее, состоящей из шестидесяти одного члена. Не было их и в правительстве Арбенса, но два одаренных коммуниста – лидер трудового союза и харизматичный сельский учредитель – числились среди ближайших советников президента.

Левоцентриста Арбенса привлекали марксистские идеи. Он часто досаждал Штатам символичными жестами. Например, он позволил государственной газете заявить, что американские войска применяли в Корее бактериологическое оружие, и разрешил Национальной ассамблее объявить минуту молчания, когда в 1953 году умер Сталин. Арбенс, возможно, не придавал этим действиям особого значения. Однако вашингтонские чиновники получили доказательства, что он стал врагом.