— Доходили слухи, — степенно кивнул уже полностью восстановивший маску Соловей. — И цели… Усиливаешь свою дружину за счет этих отпущенников. Опасное дело, но при удаче сулит многое.

— Да к Сурту в задницу такое усиление! — позволил я себе легкий всплеск эмоций. — Таким ратникам я мало что доверить могу и уж точно не спину прикрывать. Их только на порубежье с дикарями северными или степными держать, чтобы мыслей о побеге или бунте не возникало.

— А тогда… зачем? Невольники денег стоят.

— Приоткрытая дверь, Соловей. Для тех, кто хочет вырваться из рабства. Не только воины, но и другие, полезные для Руси и одной с нами крови. Или родственной… И непременным условием должна быть приверженность нашим обычаям, нашим богам. Это явно лучше того, что предлагают ромеи и их жрецы. Для их бога, как они пишут в своих книгах «нет ни эллина, ни иудея». А для нас есть, потому и хотят это сломать. Понимаешь, к чему веду?

Новые идеи. Они с трудом приживаются в головах тех, кто истинный сын или дочь своего времени. Лишь волевым усилием можно пробить стоящий барьер.

Богумил мог. Иным жреческая принадлежность мешает мыслить. Другим же лишь помогает, оттачивая разум. Вот и сейчас Соловей, прикрыв глаза, беззвучно шевелил губами. Указательный палец на правой руке словно чертил в воздухе какие-то символы, потом перечеркивал и снова чертил. Наконец, он открыл глаза.

— Я понял тебя, Хальфдан. Те жрецы, на кого я имею влияние, попробуют донести до рабов нашей крови…

— Не только нашей, — перебил я Соловья. — Даны те же или другие дети фиордов. Германские земли, опять же…В общем те, кто схож с нами лицом и духом.

— Тоже можно. А что другие князья, их в этих речах упоминать следует?

— Они не участвуют, но и не мешают. Тот же Ратмир уже продавал мне по малой цене тех своих траллсов, кто подходил.

— Значит упоминать, что они не против такого исхода и словами поддержат этот необычный зачин.

Лучше и не скажешь. Я подтвердил общее направление, после чего пришлось еще немного поговорить по этой теме. Малые нюансы, да еще непременное упоминание того, что это все не одномоментно, а растянется на долгое время. Но вот если у меня, Хальфдана Мрачного, будет больше возможностей, то и планы ускорятся.

В общем, договорились. Ну а я был сильно доволен, что схватка на уровне политики между мной и нынешней властью в Киеве перешла на новый уровень. Идеологический в широком смысле этого слова. Не только вера, не только отношения с другими странами, но и внутренняя идеология. Больное место, а именно рабство — карта, которую можно разыгрывать самым различным образом. Вариантов масса! Вот только я использую неожиданный для этого времени вариант.

Уничтожить рабство — не вариант. Не то время, как ни крути. А вот попробовать вытащить из его сферы тех, кто уж совсем не должен там находиться — дело другое, вполне реальное. Пока же… есть и еще темы, которые надо обсудить с Богумилом.

— Рад, что договорились насчет одного дела, но есть и иные. Тоже важные а к тому же безотлагательные. Совсем скоро, в одно время с посольством, но скорее всего чуть позже, в Хольмгард прибудут пара тысяч йомсвикингов, которых нанял Владимир через своих людей.

— Мы знаем о них, — кивнул жрец, немного расслабившись из-за того, что была затронута явно известная ему тема. — Их нанимают многие. они сильные воины и способны на равных биться с любым противником.

— Вот именно, Богумил, с ЛЮБЫМ. И время подозрительно совпадает… — перехватил я эстафету у Магнуса. — Сначала известное тебе посольство потом пара тысяч наемников, ничем нашим лучшим хирдманам не уступающим. Ну как, мысли определенного рода в голове шевелятся?

Йомсвикинги… Мой ближний круг совсем недавно все это обсуждал… Эта тема и правда заботила всех. Серьезные ребятки, способные доставить массу проблем тем, против кого их нанимают. А Владимир Святославович мог нанять их только против нас. А уж число, которое, по полученным через Рогнеду сведениям, оценивалось минимум в две тысячи, вдвойне не радовало.

Сперва мне пытались возразить, что они, как и мы, чтут Одина. Тора и прочих, вот только лично для меня такой аргумент ничего не стоил. Да и знал я, что йомсвикинги работали на всех, у кого есть деньги. Большие деньги. И в этом пришлось долго и обстоятельно убеждать. Что тут сказать, спустя несколько часов и энное количество нервных клеток мне это удалось. И вот теперь тот же Магнус помогает мне вдалбливать эту мысль уже в других людей. В частности. В разум Богумила Соловья.

Сначала Богумил точно так же отбрыкивался, но вот напоминание о том, что Владимир Святославович всегда любил подкреплять трон наемниками, заставила того призадуматься. А заодно дать обещание…

— Я буду следить за происходящим. И передам твои подозрения, Хальфдан Мрачный, другим, с кем буду говорить.

— Хорошо, — слегка улыбнулся я, потому как на большее пока не рассчитывал. — А теперь ко второму делу.

— Разве первое закончилось?

Хитрит Богумил. Вертит перстни на пальцах, улыбается ласково, с интересом присматривается к Рогнеде. Коварный он субъект, ненадежный в перспективе, но жизненно необходимый здесь и сейчас. Пока на престоле Киева восседает Воладимир, у нас одна дорога. Зато потом… от него можно ожидать чего угодно. Не зря же он намекнул, что ведет переговоры и с другими вольными ярлами. Сильными, а в чем-то более значимыми. А в чем-то и нет…

— А одно плавно переходит в другое, — чуть было не сорвалась на злобное шипение Змейка, которой Богумил сильно не нравился. — Ты бы не стал приглашать Рогнеду и ее сына, не будь это…

— Я не приглашал, я всего лишь намекнул. Намеки же толкуют по разному.

— Он прав, Роскана, — я приобнял свою «половинку», порой излишне эмоционирующую, стремясь немного успокоить. — Но от этого твои слова не становятся пустыми. Ты, Соловей, ХОТЕЛ нас видеть, включая Рогнеду и ее сына. И не просто так. Поэтому сразу скажу. Она под моим покровительством, а я никогда не обманываю доверие тех, кто мне его оказал.

Богумил засиял, как начищенная медяшка. Похоже. это мое предупреждение его только обрадовало. Он медленно, нарочито вальяжно поднялся из глубин мягкого и уютного кресла. Затем обвел всех тут присутствующих цепким взглядом и заявил:

— Ну как же я мог не пригласить тех, кто после исчезновения Владимира в глазах многих будет его преемниками.

Твою же мать! Мотив Богумила Соловья оказался не примитивен, но прост. Зато и убойно логичен, этого не отнять. Ему был нужен не столько разговор со мной, сколько возможность показать себя Рогнеде, уведомить ее, что именно она может стать не просто символом а чем-то большим. Явная попытка разделять и властвовать, которой ну никак не придраться.

Политик… Ну да в этом ничего необычного нет. Просто надо будет сместить кое-какие акценты планов, только и всего. И с Рогнедой… не говорить на эту тему прямо, но вот пару-тройку намеков послать стоит.

Я уже собирался было начать выносить мозг жрецу по прозвищу Соловей, но тут меня опередила та, на чье вмешательство особо и не рассчитывал. Уж в этом смысле точно. Рогнеда… Воистину царственным жестом указав Богумилу на кресло и дождавшись, пока тот сядет, она вымолвила:

— Живое знамя, под которым легко прийти к власти — это та участь, которую для меня видят твои союзники и ты сам, Богумил Соловей? Сидеть на киевском престоле, но под постоянным надзором со стороны тех, кому я им буду обязяна… Постоянно опасаться не только за свою жизнь, но и за сына, которого я лишь недавно вырвалаиз всего этого змеиного клубка. Или ждать того, что кто-то из тех, кому я буду обязана, пожелает стать сначала просто мужем, а потом и «повелителем»? И этим ты хотел меня соблазнить?

— Так не может…

— Не может случиться, ты так хотел сказать? — пренебрежительно отмахнулась Рогнеда Полоцкая. — Со мной это УЖЕ случилось жрец. Второй раз оказаться в том же положении я не хочу. Поэтому… Знамя — да. Престол — нет.