— Как курица? — спросили мы с Женькой.

Корней Иванович покачал головой.

— Он, конечно же, меньше курицы. Он может вскочить на курицу, как на боевого коня! А впрочем, зачем гадать? Я вам его покажу.

— Пожалуйста, Корней Иванович, покажите нам Бибигона! — взмолились мы.

— Обязательно! Непременно! — проговорил Чуковский, наклоняясь то в мою сторону, то в Женькину. — Но сейчас, к сожалению, это невозможно!

— Почему же?

— Сейчас его нет!

— Где же он?

— Он отправился на бой с индюком Брундуляком!

— Я знаю, где он живёт! — крикнул я.

— Я тоже знаю! Бежим! -крикнул Женька, и мы помчались по дороге, толкаясь плечами, но не желая уступать друг другу первенство.

Индюк Брундуляк жил по ту сторону железнодорожной линии, на горе, в сером деревянном курятнике.

Вокруг курятника росли вишнёвые деревья. В тёмной, почти чёрной зелени красными фонариками светились спелые вишни. Их было очень много, почти столько же, сколько листьев, но в саду, среди побелённых корявых вишнёвых стволов, разгуливал индюк Брундуляк, и мы с Женькой не рисковали приближаться, только издали глядели на вишни и облизывались.

Теперь же, высматривая Бибигона, мы подошли ближе обычного. Увидев нас, Брундуляк замотал головой, распушил веером хвост и, размахивая серьгами, бросился в бой. Можно было подумать, что на нас надвигается плетёная корзина, украшенная нарядными лентами — красными индюшачьими серьгами. К счастью, мы с Женькой не успели подойти слишком близко. Мы легко добежали до откоса, скатились по заросшему жёсткой травой склону к железнодорожной насыпи, перемахнули через раскалённые на солнце рельсы, взобрались на холм и почувствовали себя в безопасности. Здесь наша территория, сюда Брундуляк не посмеет сунуться.

Однако индюк не отставал.

От ужаса мы не могли пошевелиться.

Но тут раздался шум, грохот, свист. Из-за поворота выскочил паровоз. Он промчался между нами и Брундуляком, горячий, окружённый облаком пара. Паровоз шипел и свистел, как кипящий самовар.

Паровоз тащил за собой товарный состав. На коричневых платформах лежали и стояли доски, ящики, грузовик, красный комбайн, брёвна. В теплушках с маленькими оконцами ехали коровы. Как это ни странно, но мы с Женькой сквозь шум поезда слышали их вздохи и мычания. Потом проехал зелёный вагон с высокой железной трубой, покрытой круглой, как воронка, крышкой, из-под которой шёл дымок. Этот вагон был последний. На задней площадке мы увидели золотоволосую девушку в телогрейке, с ружьём через плечо, читающую книжку.

Пока ехал железнодорожный состав, мы с Женькой забыли про индюка. Но, увидев его внизу, на насыпи, рядом с рельсами, снова испугались. Теперь уже нас ничто не разделяло: Брундуляк перебежит на нашу сторону, взберётся на откос, и мы пропали.

— Бежим! — крикнул я, вскакивая на ноги, но Женька даже не пошевелился, словно не слышал меня.- Ну что же ты!

— Смотри! Бибигон!

Я снова бухнулся в траву рядом со своим другом и посмотрел в ту сторону, куда он показывал, но не увидел никого, кроме индюка Брундуляка, продолжавшего яростно дуться и , мотать туда и сюда длинными красными серьгами, которые свисали почти до самой земли. Однако теперь его гнев был обращён не на нас, а на кого-то другого, кто прятался за кустом бурьяна — побуревшего, покрытого налётом угольной копоти. Среди зелени в лучах солнца что-то вспыхивало, словно осколок зеркала.

— Где Бибигон? — крикнул я, толкая Женьку локтем в бок.

— Ты что, ослеп? — Женька тоже пребольно толкнул меня в бок.

«Где же он? Я не вижу!»-хотел было крикнуть я снова, но тут увидел маленького человечка в коротких штанишках, полосатой рубашке и белой панамке. Он выскочил из куста, из самой его середины, размахивая над головой длинной шпагой — это она сверкала на солнце и показалась сначала осколком зеркала,- и помчался на Брундуляка.

— Защищайся! — услышали мы тоненький, но очень сильный голосок.

Это кричал Бибигон. Индюк поник, хвост его упал на землю, как веник.

— Ну тебя! Чего пристал! Отстань!

Большая птица словно бы вдруг уменьшилась. Никогда бы не подумал, что такое может произойти с индюком.

Женька завопил:

— Видел? Ура! Бей его!

Я захлопал в ладоши и закричал:

— Ура!

А индюк Брундуляк, преследуемый Бибигоном, улепётывал, путаясь в своих серьгах.

Тут снова послышался шум пара, стук колёс, скрип рессор, и из-за поворота, но уже в другую сторону проехал другой железнодорожный состав. Под нами мелькали зелёные пассажирские вагоны с квадратными запылёнными окнами. Можно было сквозь стёкла рассмотреть внутренность вагона, но нам с Женькой было не до этого. Нам хотелось, чтобы состав скорее проехал. От нетерпения мы переминались с ноги на ногу и подталкивали друг друга. В просветах между вагонами мы видели то Бибигона, то Брундуляка.

Но вот, наконец, состав проехал. Снова стало тихо, только вдалеке за поворотом продолжал пыхтеть паровоз и стучать колёсами на стыках рельсов. Мы явственно услышали звон кузнечиков, жужжание мух в траве. Снова перед нашими глазами возник куст бурьяна, из которого так неожиданно выскочил Бибигон.

Ни Бибигона, ни Брундуляка уже не было.

Я толкнул Женьку локтем в бок.

— Где они?

Женька посмотрел на меня круглыми горящими глазами.

— Он его победил! Он его гонит прочь!

— Почему же его не видно?

— Он уже скрылся из виду.

Женька застыл на месте и долго ещё всматривался в даль, уши его от волнения пылали, а губы шептали что-то. Я стоял рядом и недоумевал.

«Чудеса, — хотел сказать я. — Был — и нет его. А вдруг Бибигона вообще не было?»

Однако же не сказал.

Хотя небо и светилось нежно-голубым, почти белым светом, была уже настоящая ночь. В лесу было темно и жутко. В траве у подножия деревьев шуршали молодые ежи. Казалось, это подбираются к нам какие-то ужасные существа, готовые в любой миг напасть на нас и растерзать.

Мы с Женькой с трудом различали друг друга.

Сегодня днём мы снова подкараулили Чуковского во время его прогулки и попросили показать Бибигона. И снова Корней Иванович пообещал:

— Обязательно покажу, но в настоящее время он отсутствует.

— Где же он?

— Улетел на Луну.

— На Луну?

— Да, на стрекозе. Я ожидаю его возвращения в Переделкино со дня на День, с часу на час. Может быть, — добавил Чуковский, — он вернётся на родную землю этой ночью. Когда вы будете спать.

«Ну уж нет, сегодня ночью мы не будем спать!» — решили мы с Женькой.

И вот мы в лесу ждём возвращения Бибигона.

Очутившись в самой чаще, мы вдруг заметили, что на небе нет луны. Откуда же вернётся Бибигон?

Под ногой хрустнула ветка. Я почувствовал, как Женька сжался в комочек. А он почувствовал, как я сжался в комочек. А ведь невдалеке по лесной дороге ходили, переговариваясь, дачники, и сквозь ветви деревьев виднелась освещённая электричеством стеклянная терраса, слышалось звяканье ложек о стаканы.

— Боишься? — прошептал Женька.

— Не-а! А ты?

— Я тоже не боюсь. Только мне кажется, что он сегодня не прилетит, потому что луны нет!

— Мне тоже так кажется…

— Тогда пойдём?

— Пошли! -сказал я, с облегчением вздохнув: сейчас мы сделаем решительный скачок через кусты и окажемся среди людей.

Вдруг Женька дёрнул меня за руку и прошептал:

— Смотри, Бибигон! Он всё-таки вернулся!

Сначала я услышал слюдяной шелест крыльев, а затем увидел и саму стрекозу, сверкающую под сильным синим светом, откуда ни возьмись, появившейся луны. Стрекоза летела мимо нас в лунном луче над тёмной поляной, а верхом на ней, как на коне, сидел Бибигон. Его белая панама светилась словно фосфорная.