Это его не волнует.
Не должно волновать.
Оно бы и не волновало, если бы не тот чёртов удар.
- Спасибо, - роняет Брайан.
Когда Брайан расплачивается, Джастин смотрит на костяшки его пальцев. На них нет ни следа того удара, а Джастин не знает что ему делать с внезапным желанием потрогать эти костяшки, когда забирает сдачу.
Итан мой парень, Брайан не любит меня.
Их пальцы едва не сталкиваются, между ними проскакивает искра, которая окутывает их, они соприкасаются, и Брайан не любит меня кажется чем-то очень далёким по сравнению с этим вызывающим озноб прикосновением. Не как тот удар кулаком, но посыл все тот же. То же сообщение, которое звучит громко и отчётливо для того, кто хочет услышать.
Этим вечером, по дороге домой, Джастин считает шаги. Итан мой парень, так? Один, два, три шага. Джастин анализирует последние месяцы. Один, два, триста метров. Спрашивает себя, как же он раньше не догадался. Я сейчас с Итаном, правда ведь? Возможно, когда он не смог добиться от Брайана ВСЕГО, он разучился слышать тишину? Я принял решение, разве нет. Он не может понять, как это произошло, возможно, причиной тому была скрипичная музыка, эти особенно высокие и пронзительные ноты Паганини, они оглушили его. Да, именно так оно и было. Брайан звучит в диапазоне ультразвука, а набраться решимости, чтобы услышать его под водой, как дельфины, не так-то легко. Брайан не любит меня, правда?
Да, но если…
- Я фильм принёс, - болтает Итан, пока готовит ужин. – Шёл, как приложение к журналу.
Он предлагает завалиться вместе на диван и посмотреть его. На коробке написано «Мятеж на Баунти», и Джастин соглашается, пока не понимает, что это не новый фильм с Мелом Гибсоном, а тот, первый.
- Может, посмотрим что-нибудь другое?
Он сейчас не в том настроении, чтобы смотреть на Марлона Брандо. Однажды Брайан устроил ему целый киномарафон, апофеозом которого стала лучшая в карьере Брандо сцена со сливочным маслом.*** Это не то, о чём Джастину сейчас хотелось бы вспоминать. Лучше уж посмотреть выпуск новостей или Американского идола. Да хоть бы документальный фильм о пандах! Что угодно, лишь бы помогло избавиться от этих навязчивых видений. Удар. Костяшки пальцев. Этот образ преследует его.
- Тебе не нравится Брандо? – интересуется Итан.
- Не особенно, - врёт Джастин.
На самом деле Брайан никого не целует, и если его спросят почему, он просто ответит: «Сделка есть сделка».
* (примеч. перев.)Turner Classic Movies (<a href="http://www.tcm.com/index.jsp" style="color: rgb(128, 128, 128);" target="_blank">www.tcm.com/index.jsp</a>)
** (примеч. перев.) Стэнли Ковальски Теннесси Уильямс. Трамвай "Желание"
***(примеч. перев.)Возможно, имеется в виду фильм «ПОСЛЕДНЕЕ ТАНГО В ПАРИЖЕ», где перед анальным контактом герой (Марлон Брандо) картины смазал попку партнерши (Мария Шнайдер) сливочным маслом
ГЛАВА 4
ЧЕТЫРЕ [Акционерное Общество «Отцы и дети»]
"Я плохой отец? Тоже мне новость. Я просто стараюсь поддержать “старые-добрые” семейные традиции". (Brian, 1x17)
Мелани
Если учесть насколько мала вероятность того, что мужчина-гей может трахнуть женщину-лесбиянку, то Брайан настоящий Пикассо статистики, потому что ему снова и снова удаётся поставить Мелани раком.
У него под кожей есть чип. Или радар.
Мелани уверена в этом.
Сенсор, который засекает, когда дома напряжённая обстановка, и подсказывает, что именно в этот момент следует нагрянуть с неожиданным визитом.
Брайан заявляется к ним в четверг днём, хотя до этого он пропустил субботний обед, а двумя неделями ранее проигнорировал ужин. Заявляется, когда повсюду раскиданы тюбики с краской, дом больше похож на свинарник, а у Линдси один из этих ее пассивно-агрессивных дней. Заявляется, когда они только-только закончили в миллионный раз спорить о том же, о чём спорят всё последнее время. Как всегда весь из себя: великолепный, идеальный, до одури красивый. Одетый в Прада, и с коробкой любимых пирожных Линдси в руке.
Линдси, естественно, тут же расплывается в улыбке. А Мелани живо обдумывает возможность убийства. Если продать его одежду и опустошить бумажник, то, скорее всего, это принесло бы ей больше денег, чем месячное жалование. Вот ведь ирония судьбы. Защищая гражданские права секс-меньшинств, Мелани зарабатывает в сто раз меньше, чем Брайан на рекламе увлажняющего крема. И что в итоге? А в итоге Брайан плюёт с Большого Каньона на эти права и воспевает промискуитет на каждом углу, воссоздавая карикатурный и достойный сожаления образ геев, чьи права Мелани защищает.
Господи Иисусе. Убийство этого типа могло бы стать общественно-полезным делом.
Правда, у Линдси случился бы нервный срыв, но, с тех пор как они стали заговаривать о ребенке, Линдси постоянно балансирует на грани нервного срыва. Так что никто бы не почувствовал особой разницы.
- Ты останешься на ужин? - тем временем интересуется Линдси, адресуя Брайану свою самую искреннюю улыбку, так не похожую на те псевдоулыбки, которыми в последнее время приходится довольствоваться Мелани. Потом – почему бы и нет? – они обмениваются поцелуями, и Мелани с трудом давит в себе желание огреть Брайана пылесосом по голове. Потому что это так легко – быть им. Плевать на всевозможные правила и компромиссы, заявиться к ним в дом с пирожными и быть неотразимым. Это легко. Но реальная жизнь гораздо сложнее.
Козёл.
Брайан приглашение отклоняет, но в глазах Линдси всё это остаётся чистой воды показухой.
- Я бы с радостью вкатил себе дозу вегетарианской лазаньи и прочей лесбийской жратвы, от которой у меня бы выросли сиськи, но мы же не можем лишить геев Питсбурга моего общества.
- Нет, конечно, - бормочет Мелани достаточно громко, чтобы и Линдси, и Брайан ее услышали. – Как мы можем на такое пойти.
Брайан игнорирует выпад. Это вялотекущая, бескровная война. Линдси делает вид, что ничего не происходит – в конце концов, пассивная агрессия это её конёк – и предлагает ему выпить «хотя бы чашечку кофе».
- Ты же не можешь жить на одном никотине, Брайан.
Она ласково журит его. Конечно, ведь все грубости и оскорбления предназначены для одной лишь Мелани.
- Да знаю я, знаю, - драматически вздыхает Брайан, стягивая пальто. – Вот поэтому иногда я и принимаю галлюциногены.
