— Ты способен на любовь, но ты стыдишься ее! А ведь все может быть иначе, Малфой.

— Как, например? Что ты предлагаешь?

— Мне все равно, я хочу остаться с дочерью, — говорит сущую правду гриффиндорка.

— И на что же ты готова пойти ради этого, а, Грейнджер? — он смотрит на нее с вызовом.

— На все, — тихо отвечает она.

— То есть ради дочери ты бы смогла остаться со мной? — интерес.

— Да, — еще тише.

— Ты бы простила мне все обиды, унижения и даже смерть любимого нищеброда?

Он задел за живое, очень больно, обидно, слез уже не осталось.

— Да, — сдавленно отвечает она.

— Грейнджер, мне не нужна твоя жертвенность, я не верю ни единому твоему слову! — верит и знает, что она бы стерпела.

— Ты не можешь простить мне одну ошибку, единственную. Откуда мне было знать о твоих чувствах? И разве я виновата, что не полюбила тебя?

Малфой кривится.

— Сколько еще наказаний выпадет на мою голову, Малфой? Сколько?

Он молчит, а она гадает, действительно ли так велика его обида, и можно ли растопить эту глыбу, камень на месте сердца Малфоя.

Он смотрит сквозь нее.

Гермиона подходит и тянется к его губам, целует, стараясь обдать жаром всего Малфоя, целиком. Она точно знает, что он любит ее, не любил бы - так не наказывал. Драко отвечает, обнимает ее, углубляя поцелуй. Ей становится жарко, и она надеется, что лед тронулся.

Самый их долгий и страстный поцелуй.

Драко Малфой прерывает его, чтобы активировать портключ.

Глава 10

Драко Малфой убивался своим горем. Он вел разгульный образ жизни, развлекаясь с товарищами и волшебницами нетяжелого поведения. Малфой напивался в кабаках до потери сознания, неопрятный, небритый, он больше походил на бродягу, а не отпрыска благородного рода. Он усердно пытался забыться и забыть ту, что перевернула его жизнь. Но шумные компании и умелые ласки куртизанок спасали ненадолго.

Скинув заботу о малышке на эльфов, он был спокоен. Домовики лучше его знают, что делать с девочкой. У Драко же не было никакого опыта, он не знал, как вести себя с малышкой, и боялся даже приблизиться к крылу замка, где находилась его дочь. Желания видеть ребенка у слизеринца не возникало, он боялся разглядеть в дочери черты гриффиндорки.

Завязать с гулянками пришлось в один момент, новая должность, несмотря на все привилегии Малфоя-младшего, требовала от него ответственности. Он должен был постараться, чтобы в Министерстве его воспринимали не как сына своего отца, а как независимую личность.

Трезвому Драко было сложнее смотреть на происходящее вокруг. Часть Косого Переулка была залита кровью. Истребляли грязнокровок и предателей крови. Да, раньше ему хотелось всего этого, и он бы охотно поучаствовал в чистке. Но сейчас ему было противно. Драко был рад, что ему больше не придется пресмыкаться перед Лордом.

От запаха грязной крови воротило, экзекуции превращались в целые пафосные представления – восхваление Волан-де-Морта и унижение недостойных.

Слизеринцу уже не казалось, что этот мир лучше прежнего.

Первый рабочий день прошел гладко. У Драко были отличные рекомендации, в Министерстве ему были рады, и он уже успел почувствовать себя полезным.

Сейчас он расслаблялся в кресле гостиной, потягивая любимый сорт вина. Новоявленный работник Министерства снял запонки и галстук, небрежно кинул их на ближайший столик. Ему льстило, что в столь юном возрасте, у него была уже отличная должность. Хоть и понимал, что она ему досталась за особые заслуги.

Приятно было осознавать свою значимость в Волшебном мире. Юноша погрузился в мечты.

«Это только начало».

Теперь Драко по праву считал себя достойным представителем рода Малфой.

Но было одно НО. Это «НО» взбудоражило сейчас все поместье своим плачем.

Малфой потер виски, то ли от плача, то ли от выпивки, начинала раскалываться голова.

«Почему она так громко плачет?»

Детская находилась в противоположном крыле, раньше блондину удавалось не обращать внимания на эти звуки. Сегодня почти трезвый Малфой не мог проигнорировать плач ребенка.

— Твинки! — раздраженным голосом он позвал эльфа.

Домовик через секунду оказался рядом с хозяином.

— Хозяин звал Твинки.

— Почему она плачет, отвечай, — грубо рявкнул Малфой.

— Твинки не знает, мы не можем успокоить маленькую мисс.

Драко зло посмотрел на эльфа, отчего тот затрясся, а из его глаз градом потекли слезы.

— Твинки виноват, мы не знаем, что с девочкой, — домовик забился в истерике, калеча себя.

Молодой хозяин недобро повел бровями и направился к крылу, в которое так боялся заходить все это время.

Он шел медленно, готовый в любой момент развернуться. Драко размышлял, стоило ли разлучать ребенка с матерью, ведь, по сути, малышка ему не нужна. Просто было необходимо проучить ее мать, указать место. Это очередной каприз, заложница которого – его собственная дочь.

Детская казалось необжитой. Голые стены, голый пол. В комнате стояли только колыбелька и огромный шкаф, заваленный пеленками. Сейчас молодому человеку казалось, что даже дети маглов живут лучше.