Гермиона проснулась на следующий день. Она была дезориентирована. Девушка не сразу вспомнила вчерашние события. Потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя.

«Девочка».

Она вспомнила эти слова повитухи с улыбкой.

Гермиона положила руки на свой живот. Непривычно. Он сдулся, совсем как шарик. Казалось странным, что внутри никого нет. Она привыкла просыпаться с толканием ручки или ножки своего дитя. Девушка чувствовала прилив сил, должно быть, это зелья, боли нет. Это утро обещало стать лучшим, Гермионе не терпелось увидеть свою девочку.

Она вставала с кровати, когда в комнате появился Малфой.

Девушка не знала, как себя вести с ним. Новый статус – отец ее ребенка. Это, как минимум, другие отношения. Но Малфой то прежний, такой же непредсказуемый.

— Я хочу видеть дочь.

Малфой молчал.

Его лицо не выражало никаких эмоций. Стало страшно, разные картины лезли в голову.

— Что ты с ней сделал? — испуг на ее лице.

Слизеринец продолжал стоять в той же позе с каменным лицом.

— Сволочь, отвечай! — гриффиндорка подлетела к отцу своей дочери и стала колотить его по груди.

Он неспешно вывернул ей руки.

— Ты ведешь себя как дикарка, своей дочери я ничего не сделаю, наоборот, огражу ее от грязи.

— Что ты несешь, Малфой! Я хочу увидеть дочь! — гнев сменился на недоумение.

— Ты не увидишь ее, Грейнджер, я не позволю.

Гермиона попыталась вырваться, хотелось искалечить ублюдка, она не верила ушам.

Хватка слизеринца была стальной, как и его взгляд. Глаза жестокого человека, гриффиндорка поняла, что он сейчас говорит серьезно.

— Что? Но зачем? Как? — из карих глаз потекли слезы.

«Нет. Нет. Нет».

Гермиона осела на пол.

«Он же не зверь!»

— Почему? Почему я?

Он всунул ей в руку медальон.

— Как ты уже знаешь, грязнокровок истребляют или выдворяют за пределы Магического Мира. Любезно помогу со вторым вариантом. Это портключ, который перенесет тебя в Европу.

Девушка опешила.

— Что? Ты в своем уме? Думаешь, я оставлю тебе свою дочь?

— Ты оставишь мне мою дочь! Запомни, Грейнджер, она моя, — высокомерно процедил Малфой сквозь зубы.

— Я мать!

— Забудь об этом, грязнокровка. Мне больше не о чем говорить с тобой, советую не перечить мне. И воспользуйся уже этим чертовым портключом!

«Ненавижу!»

Гермиона подошла к слизеринцу и со всей силы заехала ему по лицу.

— Запомни, Грейнджер, у тебя больше нет дочери! — он взял ее за подбородок и с яростью выплюнул. — Если ты сейчас же не уберешься из моего дома, я сдам тебя, поторопись.

Шок, абсурдность ситуации. Невозможно поверить, что он сделает это. Она мать. Она носила под сердцем девять месяцев свою девочку. Он не может так с ней поступить, не должен.

Лицо жгут слезы, а сердце - боль.

"Почему это не кошмар?"

Убитая горем, она сейчас готова на все и решается:

— Драко, ну ты же не такой, Драко, — она обнимает его за плечи.

Он теряется, но быстро приходит в себя, возвращая себе невозмутимый вид.

— Драко, пожалуйста. Я же знаю, что ты другой. Драко.

«Драко» из ее уст делает его слабым.

«Невыносимо. Она это специально. Не прокатит, грязнокровка».

— Ну, зачем тебе дочь? Ты же собирался жениться! Как отреагирует невеста, и что ты скажешь остальным?

— Я в состоянии разобраться без тебя, Грейнджер, — он отталкивает ее. — Астория погибла с семьей два месяца назад. Я свободен.

— Но-но, Драко, зачем тебе малышка? И я не отдам ее тебе! Кто ты вообще такой?! — Гермиона срывается на крик.

— Тебе пора.

— Драко, позволь хотя бы увидеть ее! Ты же не бездушная скотина!

— Да, Грейнджер, я бездушная скотина, ненавистный слизеринец, который портил жизнь святому трио. Ты ведь так думала обо мне в школе, — глаза пропитаны злобой.

— Нет. Ты другой, ты много раз доказывал это, я видела, как ты раскаивался. Малфой, в тебе есть душа!

Брови слизеринца изогнулись, выражая его изумление.

«Что же ты делаешь, девочка моя?!»

— Ты же приходил ко мне, теми ночами, ты мог дарить тепло, не прося ничего взамен! Я верю, что внутри ты другой!

— Какая же ты дура, Грейнджер, — хочется уколоть ее, доказать, что она не права, но он не находит других слов.

Она с надеждой смотрит в его глаза.