Спозаранку, едва распахнули очи, как заморосил мелкий накрапывающий дождь. Хорошо, что дуб оказался действительно громадным. Он возвышался посреди живописной поляны основательно. Он походил на древнего исполина, поднявшегося над чахлыми обитателями мирового пространства на добрую сотню метров. Под его обширной ветвистой кроной люди чувствовали себя вполне сносно. Однако, невзирая ни мирное ощущение тепла и покоя, кое-кто начал сразу же ворчать и жаловаться на застарелый ревматизм и хроническую подагру.
- Что за люди пошли, прости меня Господи, - недовольным голосом изрек землекоп. - Не люди, а твари слабохарактерные. Ни дня без нытья прожить не могут. С такими прогнившими насквозь людьми только помирать хорошо, а жить по-человечески невозможно никоем образом.
- Я жрать хочу, - сердито отрезал ему Дафни из Нидерландов. - Мне кушать надобно, а проповедь я тебе и сам потом прочитаю.
- Для приличного кушанья нужна приличная жратва, - деловито подметил Али Ахман Ваххрейм.
- На охоту идти надо, - мрачным басом произнес кто-то. - Или грабежом заняться, пока силы есть.
- Ну, нет, - Рубин мгновенно встрепенулся. - Мы никого грабить не будем! Ведь если мы начнем грабить своих собратьев и сестер, то рано или поздно нас тоже кто-нибудь обязательно и всесторонне ограбит!
- А нас-то за что?! - сразу же раздалось несколько удивленных голосов.
- Не за что, а почему?.. - охотно растолковал Рубин. - Все дело в Законе Воздаяния, ребята, от которого нам никуда не деться! В этом законе, как в надежном банке, сокрыто все будущее человека. Ибо тот, кто покушается на жизнь и имущество ближнего своего, посягает ни на что-нибудь, а на свою собственную харизму и совесть!
- На что?!
- На харизму! - твердым тоном повторил Рубин. - На личный авторитет, то есть. А с порушенным авторитетом жить никому невмоготу, как и с муками совести. Проверено, братцы...
- А если мы уже сами вконец ограбленные, аж до самой твоей харизмы?! - голос был въедливый и шел как будто из глубины самого народа.
Рубин сурово нахмурился и решительно заявил:
- Кто грабит простой честный народ, тот рано или поздно получит по заслугам! Всем лиходеям и подонкам обязательно будет крышка! Обещано сверху!..
Приняв пояснения Рубина за аксиому, сделали простой, но важный вывод: что жить надобно по возможности харизматично и нетребовательно. Таким образом, совесть решили оставить в покое, как и ограбление мирных путников. Вместо криминальных дел принялись собирать подходящие дубовые ветви, коряги и сучья. Большую часть отложили на дрова, а те, что выглядели получше использовали для изготовления дубинок, копий, луков и, разумеется, стрел.
Ближе к полудню, общими усилиями удалось смастерить ни много, ни мало, но около полутора десятка увесистых дубинок. Еще через полчаса появился пяток совершенно отпадных копий и один крайне внушительный лук.
Что касается лука, то это смертоубийственная штуковина получилось особенно превосходно. Луку нарочно оставили все горбатые неровности, неправильный изгиб и живописные корявые сучки, после чего, не мешкая, окрестили Дальнобойным Аттилой.
- Серьезное имя, - мелко крестясь, обронил Дафни из Нидерландов. - С таким грозным именем один коренастый гунн, умудрился совершить немало сомнительных завоеваний.
Дальнобойный Аттила внушал подлинный ужас. К нему прилагалась дюжина сногсшибательных стрел, над которыми поработали особенно тщательно. Они в точности походили на отпадные копья, только были чуть короче. Таким стрелам позавидовал бы кто угодно, начиная с эльфийских стрелков и кончая самим Зевсом, метателем огненных молний. Выглядели стрелы столь же чудовищно, как и сам лук. Они казались узловатыми костылями пещерного гнома, потерявшего конечности в битве за горное злато. В комплекте с Дальнобойным Аттилой они вызывали священный трепет. Подобными предметами орудовать было небезопасно, однако иного оружия под руками не имелось.
Тетиву для лука сладили из старой задубевшей кожи, капитально растерзав ради подобного дела чью-то последнюю куртку, а заодно и рубаху.
- Рубаху-то зачем изорвали, а, суки подколодные?! - недовольным тоном заявил по сему поводу хозяин отобранных вещей, безнадежно ковыряясь в остатках изуродованной одежки.
- Угомонись, брат!.. - уверенно ответил ему народ. - Лучше пораскинь умишком, дружище, что для тебя сейчас важнее - кусок хорошо прожаренного мяса или твое поганое барахло?
- Мясо важнее, - рассудительно донеслось в ответ.
- Ответ правильный, - коротко подытожили гребцы. - Ибо тому, кто собирается сдохнуть от голода всякое платье без надобности.
Вооружившись столь серьезными доводами, вышли, наконец, на охоту, благо дождь прекратился. Вытянулись в цепочку, как опытные загонщики дичи и поперлись в самую глушь чащобы.
Лес поглотил их без остатка. Шли шумно, никого не таясь, затем смекнули, что живностью вокруг совершенно не пахнет.
- Все, братья христиане! - мрачным басом сказал кто-то. - Пошли на большую дорогу, покуда ноги не протянули! Лучше уж грабеж, чем верная смерть от пустого желудка!
- Ага! - согласно подхватил отчаявшийся народ. - Плевать на харизму, когда жрать нечего!
- Молчать! - резко оборвал их Рубин. - Пока мое место с вами, я никому не позволю встать на путь греха!
Никто не перечил. Ему вручили жутковатый лук, и отрядил вперед.
- Без добычи не появляйся, орел, - дружелюбно напутствовала его компания голодранцев. - Иначе на куски порвем.
Рубин нерешительно затоптался, чувствуя себя полным кретином. Однако к нему без лишних слов присоединились Али Ахман Ваххрейм и Дафни из Нидерландов.
- Хотите быть сподвижниками? - с большой надеждой спросил у них Рубин.
- Глупый вопрос, - отрезал улыбчивый мавританин.
- Я не возражаю, - елейно изрек богомолец.
Более вопросов не возникало.
Таким образом, плутали аж до самого полудня. Затем умудрились повстречать одного хамоватого егеря* и небольшое стадо оленей, среди которых был красивый жирный вожак.
- Пошли вон! - коротко сказал им егерь. - Иначе я не позову сюда шерифа...
Пришлось крепко дать наглецу в зубы, чтобы вел себя вежливо. А вот жирного вожака напротив - "загасили" с двух метких выстрелов, удачно применив для подобной цели Дальнобойного Аттилу. Лес при этом буквально содрогнулся от гулкого звука тетивы. ("Просто песня", - подумал Рубин.) Кроме того, на обратном пути к исполинскому дубу, вышли на дикого кабана. Кабан был молодой, упитанный и совершенно не разбирался в людях.
- Это вепрь, - невозмутимо произнес Дафни из Нидерландов. - Вепрь населяет преимущественно материковые леса северных стран. Также встречается, где попало. Мясо этого животного жесткое, но вкусное. Обладает высокой калорийностью и прекрасно утоляет голод.
Услыхав столь содержательный монолог, вепрь медленно сузил свои красные от злобы гляделки и первым бросился на людей. Однако люди оказались куда проворнее. Они мигом шарахнулись в разные стороны, а затем живо сомкнули свои ряды и методично заколбасили разъяренного зверя увесистыми дубинками.
С грузом на плечах, практически на последнем дыхании, едва дотянули до знакомой поляны.
- Мясо прибыло! - этот ликующий крик вспугнул крупную стаю ворон, бесцеремонно рассевшихся на ветках дуба, после чего с утомленных охотников в мгновение ока стащили туши животных и принялись разделывать добычу на части.
Тут же - поблизости уже вовсю полыхал веселый костер, щедро обложенный толстыми сучьями. Рядом валялся приготовленный вертел, и сушилась чья-то вдрызг изношенная обувка.
На радостях, с хохотом и прибаутками обувку вконец затоптали, а освежеванные туши аккуратно насадили на вертел и поспешно запихнули в жаркое пламя костра. Вся операция заняла не более четверти часа. Даже землекоп несколько раз подбросил в огонь хвороста и с большим энтузиазмом подержался за тяжелый вертел.
После сытной кормежки, ковыряясь сосновой иголкой в зубах, Рубин расслабленно откинулся в траву, и, пожалуй, первый раз в жизни подумал о том, что лес слишком щедр к человеку. Более того, наши предки находились в лесу постоянно, обнаруживая под сенью деревьев превеликую массу полезных вещей, включая натуральное пропитание, аппетитных самок и верных друзей.
