Это распятие, этот грандиозный образ мирового успокоения повис над бедовой головой Рубина без лишних изысков, как поучительное напоминание о том, что в этой жизни необходимо заниматься общественно-полезным трудом, а не болтаться без дела в череде ускользающих событий.
Итак, краткая история недобитого капитана Гуго Уфлянда, истолкованная Рубиным как бог на душу положил.
- Так вот, - именно с этой достопамятной фразы начал свое негромкое выступление недобитый капитан Гуго Уфлянд. - На "Моей сестре", ходила самая отчаянная команда на всем побережье Средиземного моря и его окрестностей. Мы ходили под личным командованием моего покойного батюшки, которого величали не иначе как Папаша Уфлянд Старший. Впрочем, в отличие от Папаши Уфлянда Старшего мое кредо было простым, твердым и понятным, поскольку я всегда полагал и полагаю, что плавать нужно исключительно вдалеке от погибельных берегов, ибо вблизи любого мало-мальски обжитого побережья постоянно шныряли и шныряют морские разбойники и убийцы.
В этом месте все, кто имел на голове уши, а не дырявые опахала, оглянулись по сторонам, взирая на спящих норманнов, как на сказочные привидения. Спящие норманны, словно грозные духи войны, лучше любого явления на свете подтверждали слова недобитого капитана о том, каковы истинные перспективы любого неосторожного мореплавания вдоль погибельных берегов.
"Эх-х... - как бы в едином порыве вздохнула пестрая компания горемычных гребцов. - Если берега полны опасности, то, что же творится на континенте?"
После того как Гуго Уфлянд осознал, что слова его крепко усвоены, на веслах вновь затаили дыхание и продолжили внимать дивному повествованию отважного мореплавателя с обостренным интересом.
- Другое дело честный капер... - мужественным тоном заявил Гуго Уфлянд. - Ведь любой честный капер - это такой трудолюбивый сын морей, который справно отчисляет в государственные карманы родного повелителя положенную мзду и приятные подношения. Наше отличие от противозаконных любителей легкой поживы заключается в том, что мы тяготеем к порядку и юридическим договорам, мы строго следуем политике грабежа и насилия с негласного дозволения Высочайшего Закона.
В этом месте гребцы снова задумались. На мрачных лицах бородатых пленников отображалась откровенное порицание тех мерзавцев, кто совершенно беззаконным образом усадил их на весла, осуществляя тем самым политику грабежа и насилия безо всякого разрешения сановных властей.
- Да, мне нечего стыдиться, - твердо продолжил капитан Гуго Уфлянд. - Ибо грехи моего честного каперского ремесла лежат на плечах тех, кто выдал мне патент разбойника на законных основаниях. Более того, если будет нужно, то я и на Небе стану заниматься тем же самым, чем занимаюсь в морях и океанах Земли...
Это было заявлено столь прямодушно и столь непоколебимым тоном, что не могло не вызывать всяческого уважения.
Не переча столь четкому утверждению ни единым словом, Рубин устало привалился к ледяному борту "Огненного дракона" и незаметно задремал. Откуда-то издалека, сквозь полудрему, он слышал фантастическое повествование капитана Гуго Уфлянда Младшего "о времени и о себе" и никак не мог поверить тому, что слышит его на самом деле.
- Так вот... - тихо журчал тем временем честный капер. - В коммерческом мореплавании Иеронима Густова Бергольца я не хотел участвовать никоим образом, ибо моя благосклонность к разжиревшим немецким бюргерам похожа на толстую фигу. Другое дело аппетитные германские жены и, конечно, прохладное германское пиво. Эти вещи никогда не пройдут мимо моего внимания, даже если меня поведут на виселицу. Однако Густав Бергольц был красноречив и убедителен, а уж деньги, каковые посулил мне этот достойный гамбургский предприниматель, выглядели еще убедительнее.
Итак, я согласился. По условиям контракта от меня требовалось немного - всего лишь доставить крупную партию продуктов в далекий район Палестины.
- Друг мой, - заявил мне гамбургский торговец, когда мы ударили по рукам. - Тебя ждет не только солидное вознаграждение, тебя ждет бессмертная слава. Ибо мы повезем наш груз не корысти ради, а дабы персональным участием каждого из нас поддержать английского короля Ричарда I в суровых битвах за освобождение Гроба Господня от нечестивых рук магометанских завоевателей.
Слова о "персональном участии" - мне были чужды, а вот слово "корысть" - отозвалось приятным эхом.
Таким образом, не прошло и двух недель, как мы покинули родной гамбургский порт, и поплыли навстречу прибыльным планам. Казалось, ничто в целом мире не остановит нас, поскольку мы были переполнены благими намерениями и торговым интересом.
- Какими намерениями? - переспросил Дафни из Нидерландов.
- Благими... - едва не рявкнул Гуго Уфлянд, но его вовремя удержали.
Чуть успокоившись, капитан продолжил, как ни в чем не бывало.
- Увы... - сказал он, - отважный король Ричард так и не дождаться нашей продовольственной подмоги...
- Э-э... брат, эту историю мы уже где-то слышали... - ухмыльнулся Али Ахман Ваххрейм.
- Ничего-ничего, - недовольным тоном молвил Гуго Уфлянда. - Я готов повторить снова и снова, что король Ричард I покинул Палестину задолго до того, как мы сумели туда добраться.
- Всему виной, конечно, брат Иоанн? - тихонько справился кто-то из гребцов.
- Ясное дело... - уверенным кивком подтвердил капитан Гуго Уфлянд. - Он превратил достойного рыцаря в жалкого раба обыкновенных семейных неурядиц, заставляя его бежать домой куда бойчее иной собаки, чего не удалось сделать самому Саладдину*...
- Ну... - обронил один из прикованных к веслам англосаксов, гордо поводя плечами. - Салладин - Ричарду не указ.
- Ну конечно, - язвительно хмыкнул Гуго Уфлянд. - Какой там Салладин, когда речь идет о твоей королевской заднице, оголяемой любезной роднею буквально на ходу.
- Свинья... - прорычал англосакс. - Как ты смеешь говорить так о моем короле?
- А что такое?! - сурово насупившись, заметил Гуго Уфлянд. - Король, он ведь тоже человек, а не канделябр на стене, и мозги у него варят не лучше самых обыкновенных - крестьянских.
Гребцы тихонько заржали.
- Ну, так вот... - миролюбивым тоном произнес Гуго Уфлянд. - С мозгами или нет, но благодаря собственной смекалке король Ричард Львиное Сердце сумел ускользнуть из жаркой арабской кухни без особых угрызений совести, оставив орды магометанских баранов на собственные межплеменные разборки. А вслед за ним уже побежала и остальная шваль, включая отдельно взятых крестоносцев и нашу торговую экспедицию. Причем мы ушли из Палестины с неплохим барышом, избавившись от протухшего гамбургского продовольствия вплоть до последнего фунта.
Не скрою, мы были рады, что остались целы и невредимы.
Однако судьба играет человеком по своим правилам, ибо истинную плату за свои труды я получил только сейчас. Если исключить мизерный аванс, полученный мною еще на засранном пирсе славного города Гамбурга, то, пожалуй, это норманнское весло (тут капитан Гуго Уфлянд гулко постучал по тяжелому гребковому инструменту), является самой наглядной и самой справедливой частью моего честного каперского гонорара...
Гребцы промолчали.
- Вам, конечно, наплевать... - убитым голосом произнес Гуго Уфлянд. - Но, по крайней мере, по мне так лучше сидеть с веслом на руках, чем покоиться на морском дне.
Гребцы не возражали.
- Не верите?.. - угрюмо справился Гуго Уфлянд. - Тогда взгляните на себя еще раз. Мы наглядный пример коварства фортуны. Мы все хотели бы производить законный грабеж во имя царствующих династий и собственных карманов? Разве не так?..
Гребцы задумчиво склонили головы.
- Увы, - философским тоном заключил Гуго Уфлянд. - Жизнь - это непрерывная череда разбоя и насилия. - Вчера - грабили мы, а сегодня - ограбили нас. А уже назавтра будьте непременно готовы к тому, что ограбят не только наших детей, но и внуков. Это нормально. Так что, хотим мы того или нет, но каждый из нас состоит из нашего опустошенного прошлого, ребята. Мы все родом из наших сомнительных надежд, потаенных желаний и грабительских планов. У нас нет будущего. Ибо наше будущее уже ограблено, оно будет принадлежать ни святошам, ни румяным прихожанам, а истинным разбойникам и пиратам, по сравнению с которыми мы с вами - всего лишь жалкие ловцы капризной и переменчивой удачи...
