Когда Гуго Уфлянд, наконец, заткнулся, очнулся раненный солдат. Прежде чем произнести свое веское солдатское слово, вояка выразительно отхаркался кровью и начал свой грубый, но честный монолог с отборной матерной тирады. Вслед за тем, он взял себя в руки, и речь его преисполнилась малой толикой здравого смысла.

Сходу выяснилось, что, по мнению истинно-служивых людей, главное, чего может достигнуть человек в этой варварской жизни - это не пасть духом, ибо существование человеческое - есть ни что иное, как бесконечное и совершенно скотское кровопускание себе подобных. Вслед затем прозвучала суровая фраза о том, что, в сущности, все народы на земле делятся на три основных лагеря:

Первый лагерь. Это те, кто все время торгуют и продают.

Второй лагерь. Это те, кто все время все время покупают и перепродают.

Ну а на третьем месте устроилась особо одаренная сволочь, чья продажная и торговая сущность не влезает ни в какие ворота.

- И вот такому честнейшему ратнику как я... - с печалью в голосе констатировал раненый воитель, - приходится все время стоять между ними.

Итак, рассказ раненного солдата, прозвучавший как подлинный исторический факт.

- Двенадцать лет... - с тяжелым вздохом изрек травмированный воин. - Целых двенадцать лет, бесконечных, как мрачный сон покореженного разума, я служил капитану Гуго Уфлянду Младшему. Служил верой и правдой. Он нанял меня в 1179 году. Уже тогда я был ловок, находчив и силен, словно молодой медведь, озабоченный постоянной борьбой за выживание. Сытая жратва и неуемный блуд - это все, что интересовало меня в этой жизни. Правда, к блуду я тянулся больше. С этой дикой половой потребностью, когда в чреслах кипит адский огонь и хочется задрать все юбки на свете, мне пришлось бороться долгие годы. И я боролся! Видит Бог, я противостоял греховному соблазну как мог, поскольку безудержное влечение к плотским утехам убивало мою бессмертную душу. Я с утра и до вечера был окружен несусветными передрягами и безбожным лихом, от коего любой здоровый мужчина давным-давно отправился бы в самое средоточие адских печей...

...Как выяснилось немного позже, именно туда я отправился. Эта непотребная дыра, эта откровенно поганая точка моего прямого богоугодного назначения звалась не иначе как "Моя сестра". Подле нее покачивались "Мой старший брат", "Наш веселый кум" и "Простодушная мамаша". А вот за ними уже, в утренней дымке, маячили "Крестный отец самого сатаны" и "Племянник моего свата"...

...Увы, довольно скоро выяснилось, что все эти водоплавающие родственнички только с виду полны гостеприимства и радушия. Это интимное морское семейство пахло солью и запасами тухлой репы. Оно поджидало меня с распростертыми объятиями. Впрочем, не только меня, но и несколько десятков таких же воинствующих недоумков...

...Нас называли наемниками, волонтерами, искателями приключений, людьми особого рода, особой профессии, бездельниками и драчунами. Но выбирать не приходилось. Да я особенно и не выбирал. Мою грешную судьбу за меня выбрало само время. Оно обошлось со мной проворно, без ложного стыда, еще при рождении, поскольку родился я на самом дне бездонной выгребной ямы. Ее как будто специально опростали для моего появления на божий свет. Из этой бездонной ямы меня вытащили сердобольные рыцари Ордена Тамплиеров*. Они извлекли меня за ногу, невзирая на мои истошные вопли и плачь...

...Они вытянули бы оттуда и мою "добрую" матушку... Но моя матушка была умной женщиной. Она сумела покинуть эту "душистую яму" без посторонней помощи, едва опорожнив чрево от моего крайне обременительного присутствия...

...Далее был храм Ордена Тамплиеров. Он на долгие годы стал моим родным домом...

...В этом храме я достиг совершеннолетия...

...Потом, когда мои кости достаточно окрепли для житейских битв и духовных самоистязаний, верховный магистр самолично обнародовал мое великое человеческое предназначение... Он сказал мне о том, чтобы я защищал слабых, врачевал убогих и помогал бедным...

...Вот я и помогал. Помогал, как мог, не за страх, а за совесть. Помогал каждому, кто нуждался в моей помощи, невзирая на чью-то вшивую бедность, общественные заслуги, богатства и сословные привилегии...

...Двенадцать лет! Целых двенадцать долгих лет я бороздил моря и океаны как проклятый. Я ходил между портами Дании и Венеции. Я плавал на галерах между Францией и Константинополем. Я пересчитывал длинные мили пути между желтым Египтом и дикими Британскими островами. Я побывал всюду, едва не дотянув до стран Гиперборейского государства, Индии и Китая. Я был в тех краях, куда никогда не ступала нога приличного человека - я посетил далекую Московию и своими собственными глазами наблюдал хмельной выезд красномордых славянских князей на соколиную охоту...

...Я побывал повсюду. Я изведал холод севера и жаркое солнце юга. Меня носило из конца в конец бескрайних океанских хлябей...

...Я выжил благодаря собственной силе, проворству и звериному чутью на смертельный исход любой кровавой драки. Это было нелегко сделать...

...Но ответьте мне, люди, кому сейчас легко? Кто может быть счастлив в этом щедром на скорую расправу мире? Разве что те, кто сумел пристроить свою задницу куда удачливее таких горемык как я или вы...

...Впрочем, какое мне дело до Удачи. Я давно перестал верить в эту госпожу. Во мне не осталось более ни капли веры, ни глотка надежды. Справедливость и лучшая доля - это детские сказка, это удел слабых и нищих, а также наивных простаков...

...Теперь, - устало сказал вояка напоследок, - когда судьба моя висит на волоске, мне нечего таить от вас. Я сижу здесь, вместе с вами - в этом долбанном скандинавском корыте и рассказываю вам о том, что жизнь наша многообразна и удивительна. С младенческих лет она пихает нас в самую гущу простых человеческих страстей, в смиренной надежде, что мы сумеем обрести счастье и обнаружить собственную мудрость там, где иные гибнут от корысти и глупости...

...Однако, оглянитесь по сторонам, мои боголюбивые собратья, и скажите мне как на духу, где сейчас находится наша так называемая мудрость и наше так называемое счастье, если никто из нас не умеет дорожить ни собственными жизнями, ни чужими?..

Эпизод девятый.

Здесь выясняется, что дырка в днище корабля дает иногда самый серьезный повод к затыканию любого отверстия в продырявленных объектах Вселенной.

Первым, кто обнаружил пробоину в корпусе драккара, оказался Рубин. Его разбудил тихий плеск холодной морской воды. Ее хватало с избытком, и вся она вполне свободно перекатывалась под его набухшими от влаги штанами.

- Мы тонем, братья*, - коротко сообщил он, шустро расталкивая заспанный народ.

Братья не заставили окликать себя дважды. Хотя большинство отреагировало безучастно. Тогда Рубин повторил свою фразу еще разок, проверяя людей на житейскую прочность.

- Не ори, - хладнокровно прозвучало в ответ.

Народ вдумчиво прикинул шансы на выживание. Кроме зубовного скрежета, шансы не вызвали ничего хорошего. Общее мнение выразил Али Ахман Ваххрейм. Он меланхолично плюнул за борт, после чего твердо заявил, что в компании с ненавистными норманнами можно отчалить на тот свет без особых сожалений.

- Да я готов отправиться в любое пекло, лишь бы утащить за собою приличную толпу викингов! - стиснув кулаки, добавил хмурый ремесленник из Саксонии.

- Я не возражаю, - мелко крестясь, добавил Дафни из Нидерландов.

Воды тем временем значительно прибавилось. Она медленно, но верно поднялась до щиколоток и стала преспокойно тянуться к спящим викингам.

Почуяв под боком холодные воды океана, морские волки недовольно заворочались. Ворчание заставило приподнять голову Проклятого Бирку. Отворив заспанные очи, громила мигом распахнул пасть.