— Даладнотебе, — протестует он, будто они флиртуют, хотя на флирт это совсем не похоже. — Мнепростопомощьнужна, ты-понимаешьда? Тыжеумнаяда? Перваяходка?

Скороговоруны всегда словно задают вопросы. Это одна из их уловок, чтобы ты их слушал, а не врезал им как следует. Три минуты тридцать пять секунд. Кип идет быстрее и бросает быстрый взгляд поверх паренька.

От толпы отделяется женщина в глянцевом черном костюме.

— Нучтотывсамомделе. Подождиминутку? Эйзнаешьтыклевая, давайпоболтаемпятьминут? Десять? Кактебязовут?

Ну хоть этого он не знает.

— Я сказала. Шагай. Отсюда.

Тридцать две секунды.

— Нуглядисучка. Чертовасучка, яжестобойпохорошему.

Он поносит ее на чем свет стоит, а она ныряет в толпу и уносится прочь.

Едва оказавшись вне видимости скороговоруна, Кип изготавливает одноразовую маску. Чистую, без фильтров, без личины, но с ее внешностью: тонкая, смуглая брюнетка. Кип бросает луч обзора в толпу на платформе, находит пятно в эмбиенте и запускает маску. И одновременно надевает свой самый тяжелый, самый непрозрачный фильтр.

И словно бы слепнет.

Дубликат Кип появляется в пятнадцати метрах поодаль, полностью видимый, но без меток; Кип надеется, что этого будет достаточно — она понятия не имеет, сколько инфы успел выудить из нее скороговорун. Люди рядом с доппелем инстинктивно его избегают, хотя тот существует лишь в амбиенте. Скороговорун направляется к доппелю. Ни его, ни женщину дубликат долго обманывать не сможет. Но, может, Кип этого времени хватит. Двадцать пять секунд.

Она разворачивается и быстро идет в противоположном направлении. Люди врезаются в нее, толкаясь в ожидании поезда. Проскользнув мимо пары нагруженных пакетами мужчин с ослепительными прическами и высокого андрогина, который, глядя вверх, декламирует стихи, Кип протискивается между людьми, толпящимися там, где откроются двери поезда. Активизированная защита не пропускает даже основные маркеры направления, не говоря об амбиентном объявлении о прибытии поезда. Кип напрягается, только заслышав усиливающийся вой и свист ветра. Поезд приближается, а из толпы, даря доппелю ноль внимания, выходит женщина в глянцевом черном костюме.

Не лучшая была идея.

Замедляясь и скуля, поезд влетает на станцию. Напротив Кип оказывается вагонный стык; она карабкается вверх, цепляясь пальцами рук и ног за металлическую поверхность, и распластывается на крыше. Поезд трогается. Кип чувствует облегчение.

Через край крыши перехлестывает тонкий черный шнур. Магнит на его конце с характерным звуком припечатывается к металлу. Через пару секунд появляется женщина, перебирающая шнур руками. Шнур очень тонок, костюм женщины переливается, ее очки сверкают. Пальцы ложатся на шнур так изящно, что Кип невольно представляет женщину паучихой.

Кип сбрасывает фильтры на предыдущий уровень; прятаться в эмбиенте — значит оставаться ослепшей. Она моргает один раз, чтобы зафиксировать изображение, и запускает поиск по шаблону. Кольцевой поезд ускоряется, следуя в западном направлении. В дымке разноцветных огней мерцают последние сверхнебоскребы Сити. На этой скорости капли дождя превращаются в иглы, колющие Кип сквозь костюм. Ее преследовательницу дождь, похоже, вообще не волнует. Поезд закладывает вираж, огибая залив Эллиота. Кип сильнее вжимает пальцы в металл, чтобы ее не снесло на повороте. Женщина припадает к крыше, втягивая шнур.

Кип невольно ухмыляется. Это все по правде. По самой-самой правде. Она — курьер, работающая на Кроху и Ахмада, и кто-то пытается отобрать у нее груз. Офигеть.

Женщина крадется к ней. Кип щелкает еще один кадр.

Поезд закладывает очередной вираж. Вылетает шнур, впивается в крышу магнит, на повороте женщина переносит вес тела на бедро и, соскользнув, оказывается на три метра ближе к Кип.

Фрираннер. Трассер. Бывшая участница городских гонок. Это очевидно — с такими-то движениями. Однако поиск по шаблону пока ничего не выдает. Что невозможно — женщина должна быть похожей хоть на кого-то.

Состав замедляется. Элкай-Пойнт. Кип напрягается. Двадцать две минуты шестнадцать секунд. Когда поезд сбрасывает скорость, Кип распрямляется, как фрираннер на старте, и бежит. Сзади слышны шаги: сапоги не дают женщине передвигаться так же быстро, хотя пассажиры, которыми кишит платформа внизу, не замечают ни ее, ни Кип. А если и замечают, то забывают обеих через пять секунд. Лишь звук шагов напоминает Кип о том, от чего она бежит.

Поезд трогается. Кип падает на четыре точки, поворачивается вокруг оси на коленях, чтобы увидеть женщину, и цепляется за крышу, когда поезд берет разгон. Она моргает, делая еще один кадр, а женщина фиксирует оба сапога на металлической крыше вагона и выпрямляется.

«Соответствие. Достоверность: 67 %. Код: Фидиппус Аудакс».

Кип снова моргает, но уже не потому, что хочет запечатлеть что-либо, хотя в комплекте с кодом получает пугающее изображение прыгающего паука, который дал имя ее преследовательнице. Просто это имя Кип знакомо. Оно несет с собой поток дополнительной инфы — частично из запоминающего устройства Кип, частично из общей амбиенты. Фидиппус Аудакс — личность легендарная, более того, она была первым трассером, которого Кип когда-то увидела. Малютка Кип стояла на платформе с родителями, держась за руку матери, случайно подняла взгляд — и увидела черную молнию, которая перескочила с крыши на поезд.

Пару лет назад, как раз когда Кип стала серьезнее относиться к жизни, Фидиппус Аудакс потерпела сокрушительное фиаско и исчезла.

«Итак, ты меня узнала» Голос, доносящийся до Кип из амбиенты, казалось, звучит внутри головы. «Я еще сомневалась, узнаешь или нет. Шри Ганеша, ты всего-навсего малолетка»

Кип мечет в Фидиппус Аудакс возмущенный взгляд. Боги, да мне скоро шестнадцать! Женщина хохочет, но встречный ветер моментально уносит все звуки.

«Я не ребенок»

«Да ладно. Ты ведь даже не знаешь, что за груз несешь, верно? Давай его сюда, уладим дело без эксцессов»

Настает очередь Кип смеяться. Она играла в трилл-погони с диалогами получше этого. «Шутишь? Если я потеряю груз в первую же доставку, как это будет выглядеть?»

«Ты будешь не первой» Фидиппус Аудакс поднимает руку, и Кип видит нацеленное на нее запястье. Женщина движется столь плавно, что Кип едва успевает поднырнуть под высокоточный шнур, летящий ей в голову. Обнаружив на месте цели пустоту, шнур так же быстро втягивается. «Мне тоже приходилось несладко» Шнур бьет вновь. На этот раз Кип не успевает отклониться. Что-то жалит ее в щеку.

Она отшатывается, намеренно подавшись вправо в тот момент, когда поезд делает вираж. Дождь не перестает, и тело скользит по мокрому металлу легко — даже слишком легко. Кип перекатывается на спину. Пальцы ее рук и ног отлепляются от крыши. Кип срывается и падает.

Шнур оплетает ее левую руку, потом перехватывает талию, и Кип повисает в воздухе, глядя на волны внизу. Опоры проносятся мимо со скоростью 160 километров в час. Впереди проступает залитая светом громада Сиэттл-Центра; кажется, что бледная арка станции и синие огни притягивают поезд, даже когда он замедляется.

Крутя головой, Кип рассматривает днище вагона, парящее над магнитным рельсом так, будто вот-вот его обнимет. Шнур исчезает за формованным изгибом верхней части поезда. Фидиппус Аудакс отсюда не видно — только панораму города, проносящуюся над вагоном.

«Не волнуйся, милая, я тебя держу» Шнур втягивается. Кип ударяется о стену вагона и прилепляется к ней. Пассажиры, смотрящие в окно, ничего не замечают. «Вот так. Вообще-то я спасла тебе жизнь. По мне, эта услуга стоит мелкой инфы, которую ты несешь»

Кип даже и не думает отвечать. Дотянувшись свободной рукой до правой ноги, она вытаскивает алмазный нож-бабочку и режет шнур.

Ничего не происходит. Она давит на лезвие. Шнур тянет ее вверх. Фидиппус Аудакс смеется. Кип смотрит на нее, а лезвие ее ножа — алмазное лезвие, лучшее, которое она могла достать, — не устает терзать проклятый шнур.