– А вас, милочка, прошу помолчать, – снова эта грымза с явно-выкрашенными черными волосами, одетая в темно-бордовый костюм прошлого столетия и такого же стиля кремовую блузу. – Ирину Геннадьевну отстранят от работы. Мне сегодня лично это сказал глава управления образования, которому я позвонила и всё рассказала, когда увидела подобное зрелище. Это настолько ужасно, что даже язык не поворачивается всё это нормально описать. Да, даже слово «нормально» сюда не подойдет. Вульгарщина, не более того. Окончательное решение будет принято уже завтра, – она положила руки на свои огромные бёдра и прошагала важным шагом в сторону полки с классными журналами, намереваясь взять один из них.

– Я поняла, – усмехнулась учительница по физкультуре, взяв свою сумку и, по-видимому, собираясь уходить. Я начала пятиться назад, чтобы она меня не заметила. – Вы собираетесь занять её должность, а тут такая возможность подвернулась. Ну как же вы её упустите, верно, Клара Васильевна? Не удивлюсь, если это случится, а мальчика вы вышвырнете в первую же минуту своего повышения.

– Да как ты смеешь, – женщина, которой были адресованы данные слова, побагровела от злости, сливаясь со своим костюмом. Она сжала руки в кулаки и пошла прямо на Офелию Алексеевну. – Не боишься, что можешь лишиться работы?

– Вы мне угрожаете? Думаю, не стоит этого делать, – учительница снова усмехнулась и, перешнуровав кроссовок, решила удалиться.

Я, подскочив на месте, слыша приближающиеся с лестничного пролёта шаги, не знала, что делать и куда бежать. Сердце бешено колотилось, ноги стали ватными, а в голове крутилась лишь одна мысль: «Меня застукают за подслушиванием». И если это случится, меня могут выкинуть из школы, это таким, как Клара Васильевна, ничего не стоит. Только раз плюнуть и всё, даже директор не поможет, ибо эта кляча, как оказалось ранее, была довольно-таки хорошо знакома с главой Московского управления образования.

– Розанова? – удивленно вскинув брови, пробормотала Офелия Алексеевна, коснувшись моего плеча, отчего я снова вздрогнула и попятилась куда-то в сторону. – Успокойся ты, я никому нечего не скажу. Пошли. Поведаешь мне, что знаешь по этому поводу.

– Чёрт, – просипела я испуганным голосом, переводя дыхание в более нормальное состояние, чтобы не задохнуться. – Извините, я не хотела, просто вся эта ситуация начинает меня напрягать. Я очень переживаю… – я хотела сказать – «за Антона», но не решилась закончить предложение подобным образом. Иногда лучше промолчать.

– Не извиняйся, – рука учительницы снова ободряюще потрепала меня по плечу. – Это я уже поняла, и ты не одна такая. Если честно, это действительно бредовая ситуация. С таким я еще ни разу не встречалась в своей жизни. Было, конечно, но не до такой же степени, – женщина в недоумении помотала головой и слегка улыбнулась.

– Это всё неправда! – горячо заявила я, поправляя ремешок от сумки. – Это же чистой воды подстава. Какие же люди слепые. Поверили какому-то дешевому сообщению.

– С этим я соглашусь, – мы спустились по лестнице на первый этаж и завернули за угол, по направлению к выходу. – Всё это выплывет наружу, а мы с тобой этому поспособствуем. Я давно знаю Ирину, и она никогда бы подобного не сделала, тем более со своим племянником.

– Что? – это стало новостью для меня, отчего я впала в ступор от услышанного. Нет, я знала, что Антон приёмный сын директрисы, но чтобы племянник. В голове не укладывается. Оказывается, мне многое было неизвестно о его жизни и, думаю, пора уже снимать розовые очки и принимать реальность такой, какой она является на самом деле.

– Да, он её племянник, а чтобы не было подобных слухов, она его усыновила, – просто ответила учительница, внимательно наблюдая за моей реакцией.

– А как же его родная мама? – мои слова получились какими-то тихими и едва понятными, но женщина их прекрасно услышала и уже натянуто улыбнулась. – Я совершенно ничего не понимаю.

– Я думаю, он сам тебе всё расскажет, если посчитает нужным, ибо я совершенно не имею на это права, Лика, – её слова мне казались правильными. Очень даже правильными. – Иди домой, а я пока зайду в кабинет к Ирине Геннадьевне. Антон не появлялся дома уже четыре дня, она очень переживает за него, хотя такое довольно часто случается. Он самый настоящий что ни на есть бунтарь. Осторожнее будь с ним.

– Хорошо, учту и спасибо вам большое. За поддержку, – я отсалютовала ей рукой в знак прощания и направилась в гардеробную за курткой. Нужно найти Антона, нравится мне это или нет. Сердце было не на месте, что являлось очень даже неприятным и даже болезненным ощущением.

***

Но мне его искать совершенно не пришлось. Он сам это сделал.

Я вышла за ворота гимназии и, выпуская изо рта облачка пара, закутав руки в теплые вязаные варежки, пошла в сторону автобусной остановки. Мне уже поскорее хотелось сдать на права, дождаться своего совершеннолетия и рассекать на машине, которую мне обещал отец на День Рождения, а не кататься в вечно душных общественных транспортах и быть зажатой между людьми или окнами, как это обычно бывало по утрам. Но подобной роскоши надо ждать до самой весны.

Неожиданно я услышала громкий клаксон автомобиля и обернулась: Антон припарковался совсем неподалёку и, как только я увидела его настолько родное лицо, побежала прямо в его объятия, которые он успел раскрыть.

– Антон, – громко закричала я, плотно прижимаясь к его телу и вдыхая его невероятный запах одеколона, настолько полюбившейся мне за это время, – ты совсем идиот? Почему ты не отвечал на мои звонки и сообщения? Почему ты не сказал мне, что с тобой всё хорошо? Я же с ума сходила от безызвестности! Я испугалась, что с тобой может случиться что-то действительно плохое…

– Ну, успокойся, со мной всё нормально. Просто мне нужно было время, чтобы всё обдумать, – он ухмыльнулся, внимательно всматриваясь в моё лицо, будто впитывая в себя его черты. – Не злись, пожалуйста.

– Я и не злюсь, – мои губы озарила широкая улыбка. – Я очень-очень рада тебя видеть. Я скучала… – почему-то слова давались мне с невероятной легкостью, будто того, что произошло когда-то, в недавнем прошлом, ничего не было. И это действительно мне нравилось.

– Ты просто не представляешь, насколько я скучал, – Прокопов наклонился и жадно впился в мои губы, медленно, но верно смакуя их, перебирая. Его рука скользнула мне на талию, а другая зарылась в волосах. Я же крепко, насколько позволяла собственная сила, обняла его и начинала чувствовать желанную эйфорию от его присутствия и прикосновений. – У меня есть маленькое предложение, – он с трудом оторвался от меня и смерил каким-то странным взглядом, не выпуская моё тело из тёплых объятий.