– Уходи, Антон, – гулко отрезала я, отводя взгляд в сторону. – Я не верю тебе. Я «обожглась» уже два раза и все по твоей вине, – слезы щипали глаза, но я продолжала держаться. Еще не хватало расплакаться из-за него. Неужели, зная парня всего несколько дней, можно так влюбиться? Ну и идиотка же я наивная.

– Ты правда этого хочешь? – поинтересовался он. Голос заметно похолодел, и блондин отпрянул от меня в ожидании, нацепив на себя равнодушную маску.

– Более чем, – ответ вышел неуверенным, но Антон все понял, улыбнувшись одним уголком губ, что было больше похоже на ухмылку.

– Будь по-твоему, Розанова, – раздосадовано прошептал блондин, открыв входную дверь. – И не кори себя, в этом нет твоей вины. Только моя, – откуда он знает, о чем я сейчас думаю? Я вскинула голову, но парня уже след простыл.

– Антон… – я скатилась на пол и, поджав под себя колени, разревелась, бросив последний взгляд на букет кремовых роз, который лежал на полу. Подсознание кричало: «Иди за ним, догони!», но тело думало иначе, сотрясаясь в слезах.

***

Прошла мучительная неделя. Родители вернулись из Швейцарии. Но что-то между ними после этой поездки происходило до боли странное: они мало разговаривали друг с другом, а если и разговаривали, то только по поводу каких-то бумаг и многочисленных подписей, и все это прошедшее время задерживались на работе, так что я их совершенно не видела и была предоставлена сама себе. Но я дала себе цель все узнать, во всех подробностях.

С Антоном я не разговаривала, ибо он старательно меня избегал, только изредка встречала на себе его прожигающий взгляд и то только на уроках. На перемене же он «тусовался» со своей податливой «сворой», не обращая на меня никакого внимания, но только без Чеховой Юлии, что меня хоть малость, но радовало: не видеть эту стервозную суку рядом с ним. Она же, заметив меня в коридоре или том же классе, постоянно тыкала, можно так сказать, пальцем и нашептывала что-то своим «подружкам», на что те громко смеялись, показывая свою образованность. Мне же было все равно. Интеллектом эти люди явно не блистали, зато набитыми кошельками – может быть.

***

В субботу меня вызвала директриса по поводу факультативов. Я-то как раз про них забыла со всеми этими передрягами.

– Ну что, ты определилась? Уже прошло практически две недели, – женщина все так же доброжелательно улыбалась.

– Да, – кратко ответила я, натянув на себя улыбку. Настроения совершенно не было, хотя искренности во мне было хоть отбавляй. И все это только из-за одного-единственного парня. – В общем, я занималась вокалом пару лет назад и хочу ходить именно туда. Мне это по душе.

– Это же замечательно, – Ирина Геннадьевна удовлетворенно хлопнула в ладоши и поднялась из кресла, явно что-то замышляя. – У нас в начале октября проходит осенний традиционный черно-белый бал, сможешь на нем спеть?

Сказать, что меня шокировало ее заявление – ничего не сказать, но я постаралась сохранить самообладание и прокрутить в голове то, что она сейчас имела в виду. Спеть? Перед всеми? На это я не подписывалась. Пошла бы в кружок вышивания и забот бы было меньше.

– Эм, я даже не знаю… – замялась я, переступая с ноги на ногу и постоянно поправляя выбившейся темный локон из «конского» хвоста.

– Я послушаю тебя в понедельник после уроков и решу, договорились? – директриса обошла стол и принялась что-то усердно искать в шкафу.

– Хорошо, – неуверенно пробормотала я. – Тогда я пойду?

– Да-да, конечно, только не забудь, – она снова улыбнулась мне широкой улыбкой. Я уже начинаю любить эту женщину.

Невероятная личность.

***

И снова я выхожу из школы практически самая последняя. На улице всего лишь середина сентября, а похолодало уже практически до восьми градусов тепла, и ветер становится с каждым днем все сильнее, пробирая до самых костей.

Уже на ходу застегивая кожаную куртку и наматывая шарф на шею, я услышала звук автомобильного клаксона, повторившийся несколько раз. Только не говорите мне, что это… он.

Я продолжила свой шаг в сторону автобусной остановки, не обращая внимания на чертов гудок, и через несколько секунд, хвала Богам Олимпа, он прекратился, заставив меня облегченно выдохнуть скопившейся в легких воздух.

– На это я не подписывался, Розанова, – мою талию неожиданно обвили чьи-то руки, и я вскрикнула, пытаясь вырваться, и только потом, осознав, кто это, перестала.

– Отвали от меня! – парень развернул меня к себе лицом и снова сексуально ухмыльнулся, отчего колени начинали превращаться в желе. Хватило лишь одного взгляда, чтобы растаять, словно мороженое на солнце. – Что тебе надо от меня? Ты ушел тогда, вот и шуруй дальше!

– Как мне помнится, это ты меня выгнала, разве не так? – он задумчиво почесал свободной рукой подбородок и снова посмотрел на меня. – Чего ты хочешь, Лика?

– От тебя, – буркнула я, стукнув его в грудь, – ничего! – Мы стояли посреди тротуара, совершенно не обращая внимания на идущих или обходящих нас людей. Это было похоже на дежавю.

– Правда? – блондин аккуратно заправил мне за ухо ту самую непослушную прядь и подался вперед, вжимая меня в свое атлетичное тело. Я нервно вздохнула.

– Да отпусти… – и снова неуверенный ответ заставляет его пойти на кардинальные меры.

– Сама напросилась, – Антон резко нагнулся и впился в мои губы долгим поцелуем. Чисто на инстинктах я поддалась ему и начала отвечать, легко, непринужденно. Постепенно он перерос в более страстный и…

– Эх, молодежь, не стыда ни совести нет. Бесстыдники! Совсем обнаглели, лижутся посреди улицы. Тьфу на вас! – Какая-то бабулька лет под семьдесят с цветным платком на голове начала махать на нас своей клюкой и поминутно причитать о том, какие мы плохие и распоясанные.

– Пойдем отсюда, иначе она нас точно пришибет своим костылем, – проурчал Антон мне прямо в губы, отчего я покраснела как свекла и отвела взгляд куда-то в сторону, тихо хихикнув.