– Арчи? В этом меня пытался убедить сэр Руперт. Но только для чего он мне нужен? В чем смысл?

– В злобе. В озлобленности иждивенца, вылившейся в патологическую ненависть. Арчи склонен к враждебным проделкам. Вспомните, как он издевался за завтраком над мисс Кейви. А собаки Андре? Уверен, за этой грязной шуткой тоже стоял Арчи. И он единственный не имел алиби, когда похитили Ренуара. Есть свидетельница, что и отравил он себя сам. Вы почему-то не придаете этому значения. Примем во внимание и литературный привкус шуток – того же «Любовного ростовщика». Разве все не сходится? Более того, нам известно, что Арчи уже заимствовал идеи из книг кузена. Именно у него он нашел описание отмычки и вскрыл винный погреб Ричарда. Все говорят, что Арчи, единственный, часто рылся в рукописях…

Эплби слушал с нескрываемым скептицизмом.

– Да, и ко всем этим неубедительным и слишком поверхностным наблюдениям мы можем добавить еще пару гораздо более весомых аргументов. Но все равно…

– Каких аргументов?

– Я говорю о двух обстоятельствах, делающих Арчи более подозрительной персоной, нежели не менее озлобленный Руперт. Если бы Ричард Элиот сломался, и книги перестали издаваться, Руперт потерял бы деньги, а Арчи – нет. По крайней мере, так мне говорил Руперт, а он едва ли стал бы лгать. И второе: у Руперта есть алиби на время первого происшествия – ограбления дома миссис Бердвайр. Он был в Шотландии, но опять-таки, если верить ему самому. По моей просьбе сейчас это проверяют, но, скорее всего, он и на сей раз не вводит нас в заблуждение. Однако, даже подкрепив ваши суждения новыми пунктами, выдвинутые вами подозрения остаются шаткими.

– Могу предположить, – сказал Буссеншут, – что для Уинтера последней каплей стали замочные скважины.

– Вот именно! Когда я сталкиваюсь с трудной задачей в собственной работе, то по опыту знаю, что самое простое решение наверняка и есть верное. Теперь повторим, что является наиболее таинственным в нашем деле. Это так называемое «ясновидение» шутника. А знаете, Эплби, каким я впервые увидел Элиота в поезде по пути в Раст? Он шел по вагону и разговаривал сам с собой. У него привычка думать вслух, о которой он, как мне кажется, даже не догадывается.

Можно отсюда сделать вывод, что секреты узнаются через замочную скважину? Действительно крайне простое решение. Между прочим, первым об этом подумал Кермод. У меня с ним состоялся разговор не до конца ясный по содержанию, но, как мне показалось сразу, существенный. И он почти открытым текстом сказал, что дает мне важнейшую наводку, если у меня есть желание прислушаться к его словам. Его выражение: «Замочная скважина – наилучший источник секретной информации». Обстоятельства, сопутствовавшие и нашему разговору, сделали его ремарку немного двусмысленной, но мне нет нужды вдаваться в детали. Вы, значит, считаете, что Элиот сам выбалтывал свои мысли по поводу будущих сюжетов, когда Арчи подслушивал под дверью?

– Верно. И только испуг Арчи, больная совесть и опасения, что происшествие, случившееся несколько минут – назад, наведет нас на его след, повлекли за собой всю эту чепуху о привычке подглядывать в замочные скважины, но не подслушивать… Кстати, если вернуться к эпизоду с отравлением после кражи Ренуара. Миссис Моул – видела, как он принял наркотик. Однако вы упорно настаиваете, что ее показания не имеют особого значения. Почему?

– Почему? – Эплби повернулся к Буссеншуту с видом человека, который задает задачу и ждет немедленного ответа от способного ребенка.

Буссеншут и в самом деле просиял, словно получив конфету за сообразительность.

– Я не особенно вник в предмет вашей дискуссии, – сказал он. – Но, как мне стало понятно, обстоятельства здесь таковы. Мужчину обнаруживают в состоянии наркотического опьянения. Позже выясняется, что он принял наркотик самостоятельно, но этот факт Эплби не считает таким уж важным. Ответ я вижу только один: мужчина, о котором идет речь, регулярно принимал наркотики.

– В самую точку! – Эплби даже развеселило разочарование на лице Уинтера. – Миссис Моул не хватило элементарной наблюдательности. Арчи постоянно принимал небольшие дозы бог знает какого вещества – быть может, новейшего патентованного эликсира вечной молодости. И именно это обстоятельство позволило кому-то другому отравить его в ту злосчастную ночь. Арчи не стал бы исполнять главную роль в игре, не подкрепившись спиртным. А в напиток непременно добавил бы свое лекарство для продления жизни, или что там еще он мог принимать. Отличный шанс для мало-мальски ловкого человека подменить пузырьки с таблетками.

Уинтер покачал головой.

– Нет никаких доказательств его отравления кем-то другим. Привычка Арчи постоянно принимать некое средство не опровергает возможности, что в том случае он не выпил вполне сознательно совсем другое. А теперь вернемся к всезнайству шутника. Теория замочной скважины вас не убеждает. Не потому ли, что вы имеете собственную, более убедительную версию?

Эплби, на какое-то время взявший инициативу в свои руки, вдруг попытался отойти в тень.

– Да, у меня есть версия, – сказал он, – но настолько невероятная, что я сам пока не доверяю ей. Будь я способен принять вашу, для меня она стала бы гораздо предпочтительнее, как и рассуждения на ту же тему Белинды. Она считает, что ее отец работает в состоянии некоего транса, при котором вполне может бормотать свои идеи, а злоумышленнику остается только подслушивать. Но это было бы слишком просто. Обычно Элиот следит за собой и к тому же достаточно сообразителен. Я хочу лишь сказать, что если бы ваши теории оказались справедливыми, он давно бы сам обо всем догадался. Как, к примеру, он тщательно рассмотрел и отверг ваше предположение о парамнезии. И если он разговаривает сам с собой, то наверняка знает об этом. И, столкнувшись с загадкой, сразу же задумался бы о возможности быть кем-то подслушанным. Нет, я предпочитаю свою гипотезу, какой бы странной и даже в известной степени мучительной она ни была.

– Ну, и в чем же она состоит?

Эплби усмехнулся.

– Я бы только разочаровал вас, – сдержанно сказал он, – если бы все выложил в подобный момент. Моя версия еще слишком сырая. Картина всего этого дела (если его можно назвать делом) далеко не завершена для меня. – Он выдержал паузу, словно поразившись заключенной в собственных словах иронией. – И она рисуется передо мной чрезвычайно фрагментарно и необычно. В основном на основе моих впечатлений от того, что и как говорят люди. – Он начал беспокойно расхаживать по комнате. – Но в то же время для подобного подхода к проблеме нет недостатка в материале. Разглагольствования Шуна о безглазых креветках – в них, знаете ли, заключен важный смысл. Сразу становится очевиден мир разрушительных фантазий, на основе которых он построил свою карьеру. И это же касается других. Люди таковы, каковы они есть. Но стоит им разговориться, и ты начинаешь понимать, какими они себя воображают.

– Все это, – заметил Буссеншут, – чрезвычайно поучительные психологические наблюдения. Но они никак не объясняют, почему вы предпочитаете затаиться со своей версией. Как сторонний наблюдатель крайне странных событий я бы с большим интересом выслушал ваши соображения, что происходит на самом деле и кто за этим стоит.

– Возможно, это некто, с кем вы до сих пор не встречались: мужчина, которого зовут Андре Неизвестный.

– Андре? – резко переспросил Уинтер. – Что ж, это уж точно личность зловредная.

Эплби замер и решительно покачал головой.

– Вот в чем заключалась ваша ошибка с самого начала. Зло, злонамеренность, озлобленность не составляют существа вопроса. Мы имеем дело с мастером розыгрышей.

– Ну, разумеется. Но вы же…

– А что такое розыгрыш? Это шутка, подразумевающая действие.

Хорас Бентон расхаживал по спальне.

Как все спальни в аббатстве, эта комната имела определенный исторический декор, и, куда бы Бентон ни повернулся, его взгляд упирался в потускневшие золотые нити старинных гобеленов на покрытых дубовыми панелями стенах. Он смотрел на восток и перед ним вставала история Прокны[117]; разворачивался на каблуках и видел, как бог приходит к Данае в виде золотого дождя. Слева была изображена Европа верхом на быке, а справа представала бурная сцена похищения сабинянок. Но ни одно из этих замечательных произведений искусства не доставляло Бентону радости в его нынешнем настроении. Он ненадолго задержал взгляд на поддерживаемых металлической треногой огромных поленьях, пылавших внутри широкого камина. И завалился на постель – роскошное ложе с резными крылатыми конями и покрывалом из плотной тафты, но снова поднялся и стал ходить из угла в угол. В серебряном подсвечнике горели желтые и белые парафиновые свечи трех разных размеров; серебряный кувшин с водой стоял в серебряной раковине, позолоченной изнутри; рядом с кроватью лежало целое собрание вручную разрисованных молитвенников рядом с серебряными сосудами с пивом и вином, свежайшими лепешками и буханкой ароматного хлеба. Но Бентон не обращал внимания на все эти элементы тщательной реконструкции прошлого облика комнаты. Он подошел к окну и некоторое время оглядывал нелепые сооружения и развалины каменных владений Джаспера Шуна. Судя по выражению лица, он был бы счастлив знать, что эти горделиво взметнувшиеся вверх башни обречены на скорое разрушение.