По донесениям разведки мы знали, что в Каменец-Подольске находятся крупные силы противника, танки, артиллерия. Успех мог быть достигнут только внезапным, стремительным, ошеломляющим ударом. Когда наша колонна приблизилась к городу и вышла на асфальтированное шоссе, на машинах были включены фары. Сделали это для того, чтобы ввести врага в заблуждение, обмануть его. Гитлеровцам и в голову не могло прийти, что наши танки станут подходить к занятому противником городу с зажженными фарами. Они приняли нашу колонну за свои войска, которые под ударами советских частей отходили к Каменец-Подольску.

Танки на полной скорости, без единого выстрела, не встречая сопротивления, неслись к городу. Только когда наши машины, ослепляя вражеских солдат сильным светом фар, ворвались на улицы Каменец-Подольска, фашисты поняли, что это идут советские танки. Врага охватила паника. Воспользовавшись ею, мы устремились к центру города.

Каменец-Подольск разделен пополам рекой. Переправиться на ту сторону можно было только по мосту. А мост оказался забит отступающими гитлеровскими войсками — через него двигалась пехота, орудия, автомашины, повозки. Обстановка требовала решительных и незамедлительных действий. Замешкаться, дать возможность противнику опомниться — значит не выполнить поставленную перед нами задачу. Танкисты устремились на мост, прорвались на противоположный берег и заняли Турецкую крепость, расположенную на окраине города.

В этой крепости танкисты и мотопехота сражались шесть суток, сдерживая превосходящие силы противника. Бои, тяжелые и кровопролитные, шли беспрерывно. Мы несли потери, среди солдат и офицеров было много раненых, но никто не помышлял об отступлении. На четвертые сутки у нас кончились боеприпасы. Тогда в ход пошло оружие, захваченное у врага. Патроны собирали на поле боя. Под огнем врага, на каждом шагу рискуя жизнью, отважные солдаты пробирались на улицы и добывали патроны.

Среди этих солдат был и наш любимец Анатолий — двенадцатилетний подросток, воспитанник танкистов. Попал он к нам в часть так. Однажды, принимая новое пополнение, я увидел среди солдат, только что выгрузившихся из эшелона, подростка. Он был в солдатской шинели, доходившей ему до пят и надетой прямо на голое тело, и такой чумазый, что светились одни глаза — голубые, широко открытые.

— Зачем ты сюда приехал? — спрашиваю я его. — Здесь же фронт.

— Фашистов бить! — ответил он и смело посмотрел мне в глаза. — Они отца моего убили и маму…

Мы решили взять к себе Анатолия. Он стал для всех нас родным сыном. Этот подросток обладал удивительной смелостью и недетской храбростью. Он не раз ходил в разведку, в бою оказывал помощь раненым.

Мужество и железная стойкость советских воинов помогли нам удержать захваченный в тылу врага рубеж. На седьмые сутки к городу прорвались наши войска, наступавшие с фронта, и мы перешли в атаку. Противник, оказавшийся в стальных тисках, был разгромлен.

Лето 1944 года. Советская Армия, громя упорно сопротивляющегося противника, шла на запад.

Прорвав вражескую оборону, наши части взяли Золочев и вышли на шоссе, ведущее к Львову. Однако здесь мы встретили сильное сопротивление. Используя выгодную для обороны местность, гитлеровцы сосредоточили в районе шоссе столько огневых средств — танков и самоходных установок, — что прорваться по дороге было невозможно. Правее шоссе простиралась открытая низина. Здесь каждый метр простреливался фашистскими орудиями, стоявшими у шоссе. Прорваться через долину, простреливаемую с двух сторон, было очень трудно, неизбежны были большие потери. Как всегда в таких случаях, мог выручить только хорошо продуманный, дерзкий маневр. Надо нащупать слабое место в обороне противника, ударить там, где он меньше всего тебя ждет!

По левую сторону от шоссе тянулись горы. Среди них вилась проселочная дорога, которая в пятидесяти километрах от Львова выходила к автостраде. Ее-то мы и решили использовать для прорыва к городу.

Но прежде нужно было пробиться к горам. Задача эта осложнялась тем, что у полуразрушенной, оставленной жителями деревни, стоявшей на пути к горам, на бугре, заняли позиции фашистские танки, державшие под огнем шоссе и все пространство, отделявшее нас от гор.

Изучив обстановку, мы ударили по деревне, зажгли несколько зданий. Дым от вспыхнувшего пожара закрыл гитлеровцев, на какое-то время они были лишены возможности наблюдать за местностью. Воспользовавшись этим, наши танки прорвались в горы.

Путь наш оказался настолько трудным, что для того, чтобы преодолеть 30 километров, танкистам потребовалось около полутора суток. Одна преграда вставала за другой.

Действовавшая впереди разведка при выходе из гор натолкнулась на вражескую засаду. Около одинокой усадьбы стояло пять самоходных установок, которые были поставлены сюда, чтобы преградить путь советской части, двигавшейся на Перемышляны. Фашистским самоходчикам удалось подбить один танк из нашего разведывательного отряда.

Когда вражеская засада была обнаружена, командир тяжелого танка лейтенант Никагасов получил приказ выдвинуться на опушку леса и открыть огонь по фашистским самоходкам.

Вражеские самоходные установки стояли к нам боком и со стороны леса были хорошо видны. Заняв место у орудия, Никагасов выстрелил. Вражескую машину, стоявшую с края, охватил огонь. Вторым выстрелом он вывел из строя другую машину. Мастер меткого огня не выпустил мимо цели ни одного снаряда. Пятью выстрелами он уничтожил пять вражеских машин. Дорога танкам была открыта.

Совершив смелый маневр, — прорвавшись к Львову с юго-востока, откуда противник нас не ожидал, наши части способствовали успеху войск, осуществлявших операцию по освобождению этого города.

Сражение за Львов отличалось большой ожесточенностью. Бои шли за каждую улицу, за каждый дом и этаж, часто возникали горячие рукопашные схватки.

Выбивая противника, засевшего в каменных зданиях, наши танкисты упорно пробивались к центру города.

Враг оказывал все более сильное сопротивление. Танки вынуждены были остановиться около одного многоэтажного здания, откуда гитлеровцы простреливали всю улицу. Под огнем они держали здесь каждый метр земли. Надо было во что бы то ни стало выбить фашистов из этого здания.

Разведчики доложили, что дом связан подземными ходами сообщения с другими зданиями. Танкисты вместе с пехотинцами по этим подземным ходам проникли в подвал дома, где засели гитлеровцы. Советские воины смело устремились в верхние этажи, разя противника гранатами и очередями из автоматов. Особенно решительно действовал командир пулеметного расчета старший сержант Касимов. Отличаясь большой физической силой и ловкостью, он первым бросился в рукопашную схватку.

Сокрушив опорный пункт гитлеровцев, уральцы снова пошли вперед. Танкисты тесно взаимодействовали с пехотинцами и артиллеристами, помогали друг другу. Когда танки попадали под сильный огонь, автоматчики, пулеметчики и минометчики по крышам, развалинам зданий пробирались вперед и уничтожали огневые точки, мешавшие продвижению.

Танк Михаила Акиншина с улицы, которая теперь носит имя Ватутина, прорвался к площади Мицкевича. Выход на площадь закрывали шесть вражеских самоходных орудий, стоявших по углам. Экипаж Акиншина вступил с ними в единоборство. Со второго этажа мне хорошо был виден отважный танк. Он шел по середине пустынной улицы, осыпаемый снарядами и пулями, шел открыто, на виду у врага — кругом не было никаких укрытий. Какое мужество, какую железную волю надо было иметь, чтобы в этих условиях вступить в схватку с шестью орудиями врага! Продвигаясь вперед, стреляя с хода, Михаил Акиншин одну за другой уничтожал вражеские самоходки. Когда эти орудия были разбиты, остальные, не выдержав натиска советского танка, обратились в бегство.

На второй день сражения наши танки вышли к зданию городской ратуши (сейчас в этом здании находится городской Совет депутатов трудящихся). Первым сюда прорвался танк старшего лейтенанта Потапова. Командир экипажа был серьезно ранен, но не выходил из боя, продолжая командовать машиной.