Свежий след танковых гусениц, ярко отпечатавшихся на земле, вел нас вперед. Скоро мы подъехали к железной дороге. Перескочив за насыпь, неожиданно оказались в расположении роты противника. Десятки гитлеровцев вскочили, увидев перед собой один «виллис», взялись за оружие. Нас выручило хладнокровие. Выпрыгнув в кювет, мы залегли.

Гитлеровцы кричат: «Рус, сдавайся!» А мы кричим: «Хенде — хох»! Огонь с обеих сторон продолжался минут пять-десять.

Но вот раздался шум приближающегося танка. Заслышав его, гитлеровцы кинулись в лесок, вдогонку им мы открыли сильный огонь.

Подходим к мосту через реку Нарев и видим, как бегут на тот берег гитлеровские вояки. Перемешались воинские части и обозы. Создалась большая пробка.

Танки Капитонова давят обоз, пробиваются к переправе. В этот момент на мосту показался пучок пламени. Один пролет моста рухнул в воду. Значительная часть обоза и перепуганных солдат, оставшихся на нашей стороне, сдались в плен.

Вдруг кто-то крикнул:

— В копнах скошенного хлеба прячутся фрицы.

И верно. Копны шевелились и вздрагивали. Оккупанты, застигнутые врасплох, прятались, они готовы были провалиться сквозь землю, но она их не принимала.

— Вылезай, поганая тварь, — шумят автоматчики-десантники и шуруют копны чем попало.

Сначала вытащили на «свет божий» двоих насмерть перепуганных гитлеровцев. Из остальных куч повыгоняли еще десятка два солдат.

Стали искать брод. Подошел польский крестьянин и показал его в стороне от моста. Измерили — глубина подходящая. Ждать нечего.

Танки передового отряда, не встречая сопротивления, форсировали реку. Теперь надо захваченный берег удержать за собой. Надвигался вечер.

Подошли главные силы. Ночью мост восстановили. К утру бригада продвинулась на 5—7 километров, но дальше пробиться не могла. Неприятель подтягивал резервы и оказал упорное сопротивление. Мы перешли к обороне. Всюду рылись траншеи, укрытия для боевой техники.

Мост через Нарев играл теперь огромное оперативное значение, и фашисты стремились уничтожить его.

Части танкового корпуса получили самостоятельные участки для обороны. Подходили стрелковые соединения. На плацдарме через несколько суток плотность войск значительно возросла. Все мы понимали, что скоро начнется решающая драка, не только за плацдарм, но и за его расширение.

Плотность боевых порядков врага также росла с каждым днем. Огневые налеты фашистской артиллерии все чаще и чаще тревожили нас, и мы несли неизбежные потери.

13 сентября немецкая артиллерия и шестиствольные минометы несколько часов подряд обстреливали наши окопы. Наконец, показались пехотные цепи солдат и не менее сотни танков. Начиналась мощная контратака врага.

Несколько раз пыталось немецкое командование уничтожить советские части на плацдарме, как видно, он им не давал покоя. Появилась еще одна танковая дивизия врага, и теперь фашисты располагали тремя сотнями танков, в том числе новейшими «королевскими тиграми» и «пантерами».

1-го и 2-го октября немцы потеснили нашу пехоту на первой и местами на второй позиции, но прорваться к реке Нарев не смогли. Бои приняли упорный и кровавый характер.

К вечеру 5 октября наше положение стало критическим. До моста через Нарев оставался один километр и фашисты рвались туда, не считаясь с жертвами. Сражение шло по всему фронту, противник имел численное превосходство в пехоте, артиллерии и танках. В нашей бригаде ранены и убиты десятки бойцов, в числе все три командира танковых батальонов выбыли из строя. Особенно большие потери были среди автоматчиков.

Героизм и самопожертвование наших воинов были изумительны.

Был такой случай: солдат-пехотинец вскочил во время атаки немцев на их самоходку, забросал экипаж гранатами, овладел машиной и привел ее в наше расположение. К сожалению, не сохранилась фамилия этого богатыря. Его отвага вызвала бурю восторга. О нем писали армейские и фронтовые газеты, поэты слагали стихи.

В те же дни один экипаж 1-го танкового батальона подбил три танка противника, зажег «пантеру» и на опушке леса захватил немецкое орудие.

На плацдарм к рассвету прибыл полк танков «ИС». Фашисты, не подозревая появления мощных советских машин, смело двинули к мосту своих «королевских тигров».

Выйдя из засады, советские исполины первым же залпом подбили двух «тигров». Со второго залпа еще один фашистский танк загорелся. Вражеские экипажи ринулись убегать, но были схвачены и пленены.

На помощь к защитникам плацдарма шли подкрепления, 6-го и 7-го октября советские войска отбросили противника на исходное положение. Опасность прорыва была ликвидирована.

После октябрьских боев немцы больше не пытались наступать. Наши части накапливали силы для очередного броска. «Северный балкон» советское Верховное главнокомандование использовало превосходно.

Во второй половине января 1945 года советские войска перешли в решительное наступление, и наш танковый корпус повел свои могучие танки в направлении Гдыни.

Удержав плацдарм на реке Нарев, воины-герои доказали тем самым всему миру, на что способен советский боец.

Это помнят советские люди, пусть об этом знают и наши враги.

После освобождения Мелитополя наша стрелковая дивизия совершила стопятидесятикилометровый марш к северному берегу Сиваша.

…Отступая, фашистские войска угоняли мужчин и женщин, забирали скот, жестоко расправлялись с непокорными, сея смерть и опустошение.

Перед советскими воинами постоянно стояло зарево пылающих сел и деревень.

— Скорей бы догнать шакалов и дать им по кровавым лапам, — не раз говорили бойцы и еще быстрее шагали вперед.

На опушках перелесков, в оврагах и дефиле гитлеровцы оставляли засады, пытаясь задержать передовые части. Вспыхивали короткие схватки, но марш дивизии ни разу не нарушался.

Враг спешил выиграть время, оторваться подальше от наступающих русских.

Проливные дожди, сопровождавшие бои за Мелитополь, прекратились, земля обсохла, установились теплые солнечные дни и только ночные холода напоминали о глубокой осени.

Мы шли на юг, поднимая завесы пыли, подолгу висевшие в безветренной тиши. Но вот появились первые солончаки — верные признаки близости Гнилого моря. Скоро мы увидели синевато-стальную полосу воды, а за ней уходящую к горизонту желтеющую степь. Это был Сиваш.

Колонны еще тянулись к побережью, охватывая мыс Кугаран с трех сторон, а на холме командир стрелкового корпуса генерал Неверов уже отдавал приказ полковнику Майкову:

— Тщательно разведать броды и сегодня же форсировать задав.

— Слушаюсь, — глуховато доложил замкомдив, на которого неожиданно свалилась такая ответственность.

— Организуйте спасательные группы, — напутствовал генерал уходившего Майкова.

…Разведку бродов вел лично командир саперного батальона майор Братчиков с отделением сержанта Каманина. Второе отделение рядового Гололобова вел полковой инженер Виктор Воронович.

Обе группы вошли в соленые воды Сиваша. На том берегу еле заметен мыс Джангара.

— Три километра ширина и метр глубина, — говорили данные. Надо пройти до того берега, вернуться и повести за собой части.

Переправочные средства дивизии еще не подошли. Рыбацких лодок поблизости не оказалось, а форсировать надо немедленно, пока враг не успел снять войска с Перекопского перешейка из района Армянска, где шли ожесточенные бои.

Подразделения отдыхали в многочисленных промоинах побережья, и каждый боец старался собраться с силами, оглядывая водную гладь, по которой все дальше уходили саперы.

Разведчики вышли к мысу Джангара, обследовали берег: утешительного мало и поспешили назад. Неожиданно над серединой залива на бреющем полете пронесся вражеский истребитель, обстрелял разведгруппу из пулеметов. Стало ясно, что за Сивашем немцы ведут наблюдение.