Робби Кастинон поднял руку и поинтересовался:

— Почему парни тоже должны голосовать? Это неправильно.

— Робби... — попыталась утихомирить взбунтовавшего восьмиклассника миссис Симмонс.

— Серьезно! Что прикажете нам делать? Голосовать за друзей или врагов?

Ребята зашушукались, а миссис Симмонс нахмурилась, но в словах Робби была доля правды. Двадцать восьмиклассников должны будут принести полные еды корзины для пикника, чтобы потом их продали с аукциона той девчонке, которая предложит самую высокую цену.

— Быть мальчиком с корзинкой — большая честь, — начала миссис Симмонс, но Робби перебил ее.

— Неправда! — воскликнул он. — Это унизительно! Кому хочется быть мальчиком с корзинкой?

Все парни в классе заголосили:

— Только не мне...

Но миссис Симмонс прокашлялась и громко сказала:

— Ты должен хотеть стать одним из них! Эта традиция помогает поддерживать школу со дня основания. Поколение за поколением мальчики с корзинками помогали школе стать такой, какой вы ее сейчас видите. Только благодаря этой традиции у нас есть клумбы и мы смогли позволить себе яблоневый сад. Сходите в любую другую среднюю школу в этом городе, и вы сразу же поймете, что наша школа — почти оазис в пустыне.

— И все это оплачено потом и кровью мальчиков с корзинками, — пробормотал Робби.

Миссис Симмонс вздохнула.

— Робби, со временем, когда твои дети придут учиться в эту школу, ты поймешь. А пока, пожалуйста, просто проголосуй за тех ребят, кто, по твоему мнению, может принести школе больше всего денег. Класс, — добавила она, — у вас осталось девять минут.

Стало тихо. И, прочитывая список из ста пятидесяти восьми парней-восьмиклассников, я вдруг поняла, что все эти годы для меня существовал только один парень. Для меня всегда существовал только Брайс.

Но я не позволила себе расчувствоваться. Он нравился мне по совсем не правильным причинам, и сейчас я не собиралась голосовать за него. Но дело было в том, что я понятия не имела, за кого вообще голосовать. Я взглянула на миссис Симмонс, которая переводила свой зоркий взгляд с класса на часы и обратно. Что, если я никого не выберу? Что, если я переверну листок без отметок?

Она отправит меня в комнату для наказаний, вот что. Поэтому за две минуты до звонка я поставила галочки рядом с именами парней, которые не были придурками или клоунами, а были просто нормальными. Вот кого я выбрала: Райан Нолл, Винс Олсон, Эдриан Иглесиас, Йен Лей и Джон Трулок. Им вряд ли удастся стать мальчиками с корзинками, но поскольку участвовать в аукционе я не собиралась, это не имело особого значения. Я перевернула листок, и когда прозвенел звонок, начисто забыла про аукцион.

Но только до обеда следующего дня. Дарла перехватила меня на пути в библиотеку и потащила к своему столику.

— Ты список видела? — спросила она.

— Какой список?

— Список мальчиков с корзинками! —Дарла положила передо мной помятый лист бумаги с двадцатью именами и огляделась по сторонам. — Твое главное блюдо в списке!

И точно, пятый сверху — Брайс Лоски.

Это не было неожиданностью, но у меня по всему телу все равно пробежала неприятная нервная дрожь. Кто за него проголосовал? Там было больше ста пятидесяти имен — он должен был получить приличное количество голосов! Внезапно я представила, как десятки девчонок суют деньги ведущей аукциона, чтобы получить право пообедать с Брайсом.

Я вернула Дарле список и сказала:

— Он больше не мое главное блюдо! Кстати, я за него даже не голосовала.

— О-о-о, девочка! Ты, похоже, села на диету!

— Это не диета, Дарла. Я... я пережила свое увлечение им, понятно?

— Рада это слышать, потому что ходят слухи, будто Шелли Сталле положила на него глаз.

— Шелли? Шелли Сталле? — Я чувствовала, как краснеют мои щеки.

— Точно. —Дарла взмахнула списком и крикнула: — Лиз! Мэйси! Сюда! У меня есть список!

Подруги Дарлы окружили ее и уставились на список, как будто это была карта с указанием, где спрятаны сокровища. Мэйси воскликнула:

— Чед Ормонд в списке! Он такой милый. Я с удовольствием дам за него десять баксов!

— И Дэнни здесь! — подхватила Лиз. — Такой кра-сав-чик!

Брови Мэйси вдруг удивленно поползли вверх, и она пробормотала:

— Джон Трулок? Джон Трулок? Он-то как сюда попал?

Сначала я просто не поверила своим ушам. Я выхватила листок у Мэйси.

— Ты уверена?

— Ну вот же, — сказала Мэйси, указывая на его имя. — Как думаешь, кто за него проголосовал?

— Какая-нибудь тихоня, наверное, — предположила Дарла. — Лично мне больше нравится Майк Абенидо. У меня есть соперницы?

Мэйси рассмеялась:

— Если он тебе нравится, я вне игры!

— Я тоже, — подхватила Лиз.

— А ты, Джулс? — спросила Дарла. — Будешь участвовать в аукционе?

— Нет!

— Но так ты сможешь пропустить половину уроков...

— Нет! Я не участвую. Ни за что!

Дарла улыбнулась.

— Хорошо.

Пока я ехала домой, моя голова была забита мыслями о Брайсе и всей этой ерунде с аукционом. Мне показалось, что я слишком зациклилась на нем. Какое мне дело, что Брайс нравится Шелли? Я не должна даже думать об этом!

Когда я не думала о Брайсе, я переживала за бедного Джона Трулока. Он был тихим парнем, и мне было очень жаль, что ему придется предстать перед всей школой с дурацкой корзиной. Что я наделала?

Но как только я подъехала к дому, мысли об аукционе вылетели у меня из головы. Я увидела зеленую траву, пробивающуюся из земли! Да! Да!!! Я соскочила с велосипеда и опустилась на колени. Ростки были такими тоненькими, такими маленькими, таким редкими. Их с трудом можно было разглядеть на фоне черной земли, но они были. Пробивались к солнечному свету.

Я побежала в дом:

— Мам! Мам, там трава!

— Правда? — Мама вышла из ванной в резиновых перчатках и с губкой. — А я все думала, когда же она наконец покажется.

— Она показалась! Пошли! Ты должна ее увидеть!

Сначала газон не произвел на маму особого впечатления. Но когда я попросила ее присесть на корточки и присмотреться, она улыбнулась и сказала:

— Они такие хрупкие...

— Похоже, что они зевают, да?

Мама немного наклонила голову и пристально посмотрела на меня:

— Зевают?

— Ну, или потягиваются. Будто они только что поднялись со своей земляной постели и теперь потягиваются и говорят: «Доброе утро, мир!»

Мама улыбнулась.

— Действительно похоже!

Я поднялась со словами:

— Думаю, им не помешает утренний душ.

Мама согласилась и ушла в дом, а я пела и поливала газон. Я забыла обо всем и не могла нарадоваться, что моя травка наконец-то начала прорастать. И тут я услышала, как школьный автобус остановился на Колльер-стрит.

Брайс. Его имя будто выстрелило у меня в мозгу, а вместе с ним пришла паника, с которой я не могла справиться. Я бросила шланг и убежала в дом.

Я заперлась в комнате и попыталась сделать домашнее задание. Куда подевалось мое умиротворение? Моя решимость? Мое здравомыслие? Они покинули меня, потому что Шелли Сталле хочет встречаться с Брайсом? Я так себя чувствую из-за обычного старомодного соперничества? Но я должна забыть про Брайса и Шелли. Они друг друга стоят — вот и пусть будут вместе!

Но в душе я знала, как и моя травка, я еще недостаточно сильна, чтобы просто забыть. И до тех пор, пока я не наберусь сил, у меня есть только один выход — держаться от него подальше. Я должна вычеркнуть Брайса из своей жизни.

Так я перестала слушать новости про мальчиков с корзинками и избегала Брайса в школе. А если мы случайно сталкивались, я здоровалась с ним как с человеком, которого едва знаю.

И это помогало! Я становилась все сильнее день ото дня. Кому интересны аукцион и мальчики с корзинками? Не мне!

В пятницу я проснулась рано, собрала несколько яиц в курятнике, полила двор, становившийся все зеленее, позавтракала и стала собираться в школу.

Но расчесывая волосы, я вспомнила о Шелли Сталле. Сегодня день аукциона. Она, наверное, на ногах с пяти утра, делает какую-нибудь невероятную прическу.