Гэррет ткнул в меня пальцем.

— Знаешь, а ты ведь влюбился.

— Просто отвали, понял?

Он загородил мне дорогу.

— Не могу в это поверить! Два часа назад ты был чемпионом. Чемпионом! Вся школа приклонила перед тобой колени! И взгляни на себя теперь! Ты поставил на карту свой статус! — Гэррет хмыкнул и добавил: — Если ты и дальше собираешься придерживаться этой линии, я не хочу иметь с тобой ничего общего.

Я посмотрел ему в глаза и ответил:

— Отлично! И знаешь что? Я тоже не желаю больше иметь с тобой ничего общего!

Я оттолкнул его и ушел.

Я побрел домой. Ботинки жали, и в корзине брякала грязная посуда, но мальчик с корзинкой прошел весь путь до дома пешком. Внутри меня бушевала настоящая битва. Прежний Брайс хотел вернуться назад во времени, хотел отрываться с Гэрретом, хотел снова ненавидеть Джули Бейкер.

Хотел быть чемпионом.

Но в душе я знал, что прежний Брайс умер. Пути назад не было. Ни к Гэррету, ни к Шелли и Миранде, ни к кому другому, кто не сможет понять. Джули была другой, но после стольких лет это меня больше не беспокоило.

Мне это нравилось.

Она мне нравилась.

И каждый раз, когда я ее видел, она казалась мне еще прекраснее. Она словно сияла. Не как стоваттная лампочка. Просто от нее исходило какое-то тепло. Может, из-за того, что она столько времени проводила на том дереве? А может, из-за мыслей о вечном двигателе? Я знал только, что по сравнению с Джули Шелли и Миранда были... обыкновенными.

Я никогда не чувствовал ничего подобного. Никогда. И я честно признался себе в этом. Может, поэтому я почувствовал себя сильнее. Счастливее. Я снял ботинки и носки и засунул их в корзину. И пока я бежал домой босиком с перекинутым через плечо галстуком, я осознал, что в одном Гэррет был прав — я влюбился.

По-настоящему.

Подходя к дому, я увидел велосипед Джули на траве возле забора. Она была дома!

Я нажимал на звонок до тех пор, пока мне не показалось, что он вот-вот взорвется.

Ответа не было.

Я заколотил в дверь.

Ответа не было.

Я пошел домой и позвонил, и наконец, наконец трубку сняла ее мама.

— Брайс? Нет, мне жаль. Она не хочет разговаривать. — А потом она прошептала: — Дай ей немного времени, ладно?

Я дал ей час. Почти. А потом пошел к ним.

— Пожалуйста, миссис Бейкер. Я должен увидеть ее!

— Она заперлась в комнате, милый. Попробуй позвонить завтра.

Завтра? Я не могу ждать до завтра! Я обошел их дом, влез на забор и постучал в окно Джули.

— Джули! Джули, пожалуйста. Мне необходимо тебя увидеть.

Занавески в ее окне не шелохнулись, зато открылась задняя дверь, вышла миссис Бейкер и прогнала меня.

Когда я вернулся домой, дедушка ждал меня у двери.

— Брайс, что происходит? Ты носишься туда и обратно, влезаешь на забор Бейкеров... Ты ведешь себя так, будто наступил конец света!

Я выпалил:

— Не могу в это поверить! Я просто не могу в это поверить! Она не хочет разговаривать со мной!

Дедушка отвел меня в гостиную и уточнил:

— Кто не хочет с тобой разговаривать?

— Джули!

— Она... злится на тебя?

— Не знаю!

— У нее есть причины злиться на тебя?

— Нет! Да! То есть я не знаю!

— Хорошо, что случилось?

— Я пытался поцеловать ее! Перед всеми ребятами, когда должен был есть этот идиотский обед с Шелли и Мирандой, я пытался поцеловать ее!

Дедушкино лицо медленно расплылось в улыбке.

— Правда?

— Я был, как... как одержимый. Я не мог остановиться! Но она убежала и... — Я посмотрел в окно на дом Бейкеров. — И теперь она не желает со мной разговаривать.

Очень медленно мой дедушка произнес:

— Возможно, это все для нее несколько неожиданно?

— Нет!

— Нет?

— Нет, то есть... — Я повернулся к нему. — Все началось с этой дурацкой газетной статьи. И я не знаю... С тех пор со мной творится что-то странное.

Она выглядит иначе, она говорит иначе, она даже кажется мне теперь другим человеком! — Я снова посмотрел на дом напротив. — Она... она просто другая.

Дедушка тоже посмотрел на дом Бейкеров.

— Нет, Брайс, — мягко сказал он. — Она точно такая же, какой была всегда. Это ты изменился. — Он положил руку мне на плечо и прошептал: — И ты никогда уже не станешь прежним, сынок.

Может, дедушку все это и радовало, но я был в отчаянии. Я не мог есть, не мог смотреть телевизор — ничего не мог делать.

Я рано ложился спать, но заснуть не мог. Я часами смотрел в окно на ее дом. Я смотрел на небо, считал овец — но ничего не помогало. Я не мог перестать казнить себя за то, каким идиотом был все эти годы.

И как мне теперь убедить Джули выслушать меня? Я бы взобрался на этот ужасный платан, если бы мог. Прямо на самую вершину. Я бы прокричал ее имя так, чтобы весь мир услышал.

А поскольку я всегда боялся лазить на деревья, думаю, это убедило бы Джули в том, что я готов на все, лишь бы она поговорила со мной. Я готов даже кур развести, если это поможет. Я буду ездить в школу на велосипеде, если так я смогу быть с ней.

Я должен что-то придумать, чтобы показать Джули, как я изменился. Чтобы показать ей — я понял.

Но что? Как убедить ее, что я не тот, кем она меня считает? Как стереть все, что я наделал, и начать сначала?

Может, у меня не получится? Может, это просто невозможно? Но кое-чему Джули Бейкер меня все-таки научила — нужно вложить всю свою душу и попытаться.

Что бы ни случилось, я знаю, в одном дедушка был прав.

Я уже никогда не стану прежним.

Мальчики с корзинками

В понедельник утром Дарла встретила меня у школы и напомнила про Брайса Лоски.

— Джулс! Эй, подожди! Как дела?

— Все в порядке, Дарла, а у тебя?

— Нет, серьезно, — прошептала она, — у тебя все хорошо? — Дарла оглянулась. — Я просто подумала, что Брайсу не следовало такое говорить. Особенно учитывая то, что он тебе нравится.

— Кто тебе это сказал?

— Будто у меня глаз нет? Перестань, Джулс. Это же ясно, как Божий день. Поэтому-то я за тебя и беспокоюсь. С тобой точно все в порядке?

— Да, в порядке. Спасибо за беспокойство. — Я посмотрела на нее и добавила: — И, знаешь, Дарла? Он больше мне не нравится.

Она рассмеялась.

— И надолго это?

— Навсегда. Просто я… разочаровалась в нем.

Дарла недоверчиво посмотрела на меня.

— Правда?

— Правда. Но спасибо, что ты переживаешь за меня.

Весь первый урок я по-прежнему чувствовала себя сильной и решительной, но потом, за пятнадцать минут до конца, миссис Симмонс попросила:

— Уберите с парт все, кроме ручек.

— Что? — воскликнули все в один голос, и, поверьте мне, я была среди них. Я не готова к контрольной!

— Все! — повторила миссис Симмонс. — Быстрей, вы теряете драгоценное время.

Класс наполнился недовольным бормотанием и шумом сгребаемых в сумки тетрадей и учебников. Когда мы уже почти выполнили ее указание, миссис Симмонс достала из ящика своего стола пачку ярко-желтых листков, осмотрела их с легкой усмешкой и сказала:

— Пора выбрать мальчиков с корзинками!

Класс утонул в стонах облегчения.

— Мальчики с корзинками? Так это не контрольная?

Миссис Симмонс пошла по рядом, раздавая листки для голосования.

— Это своего рода контрольная, поэтому я не хочу, чтобы вы разговаривали друг с другом. И, как и на контрольной, вы ограничены по времени. — Она уже закончила с крайним правым рядом и теперь подходила ко мне. — Как только прозвенит звонок, я соберу их лично у каждого и проверю, все ли вы заполнили правильно. — Миссис Симмонс положила передо мной желтый листок и двинулась дальше. — Выберите из списка пятерых ребят. Не подписывайте листок и не обсуждайте свой выбор с соседями. — Миссис Симмонс говорила все быстрее. — Когда сделаете свой выбор, просто переверните листок. — Она опустила лист на последнюю парту. — Я повторяю, не подписывайте свой листок.