Совершенно неожиданно на лице Нукзара появилась лукавая улыбка, которую он прикрыл кулаком.

– Действительно, – спокойно произнес он. – Думаю, пора подводить резюме.

– Вас не спрашивают, Нукзар Сергеевич! – гневно ответил Витюк. – Подведем его тогда, когда я посчитаю нужным. А теперь, согласно… – голос начмеда внезапно сполз на сип. – Согласно рассмотренным материалам и представленным фактам, свидетельствующим о неоднократном и систематическим нарушении трудового распорядка и тактики оказания медицинской помощи на догоспитальном этапе врачом Александровым, я вынужден предложить главному врачу рассмотреть вопрос об увольнении указанного врача с занимаемой должности по соответствующей статье Трудового Законодательства Российской Федерации.

Вероятно, эта фраза длительно репетировалась, вполне возможно – и перед зеркалом, и должна была прозвучать под занавес, грозно, веско и уничтожающе, но так внезапно отказавшая мускулатура начмедовской гортани свела весь пафос на нет. Степан, не сдерживаясь более, громко фыркнул. Quod erat demonstrandum[72]. Что удивительно, ответный смешок прозвучал с левой половины стола, от старшего врача.

Александров поднялся. Странно, но больно не было. В голове мельтешили еще какие-то отрывочные мысли – вещи собрать, форму сдать, сказать ребятам – но в груди возникло и росло ощущение полного вакуума, пустоты, равнодушного принятия действительности. Обидно, что вышвырнули вот так вот, как беспородного щенка, слов нет. Вышвырнули в тот момент, когда врачей на «Скорой» не хватает, а количество вызовов только растет с каждым годом, когда даже три педиатрические бригады не справляются с лавиной вызовов, ежесуточно обрушивающейся на подстанцию. Обидно, что выгоняют после стольких лет работы не за плохо оказанную помощь, не за искалеченное здоровье и не за неспасенную чью-то жизнь, а за то, что не захотел прогнуться, стелиться, молчать и терпеть, лечь в ту колею, по которой безмолвно бредут все остальные, затравленные выговорами, бесконечными обязанностями и бесконечно малыми правами, униженные смехотворной зарплатой и запуганные громадной нечеловеческой ответственностью, подстегиваемые, как кнутом, затертой до метровых дыр ветхой и сумбурной клятвой античного врача. Обидно, но ничего с этим сделать нельзя. Ничем не переломить этих подлых людишек, ополчившихся на него, ничем – они слишком засиделись в кабинетах, слишком обросли плесенью подхалимства, лизоблюдства, угодничества и трусливой корпоративной спайки. Ничем – да и не стоит, наверное. Рано или поздно жизнь переломит их сама, с хрустом и начисто. Не стоит мешать жизни делать ее работу.

– Собственно, иного я и не ожидал, – сказал он. – Заявление напишу завтра, ничего? Правда, спать хочется.

С этими словами врач подцепил одним пальцем пакет – тот оказался довольно тяжелым – и повернулся к выходу.

– Прошу меня простить, Андрей Витальевич и коллеги, я вынужден также покинуть заседание, – раздался за его спиной голос Беридзе.

– По причине? – холодно осведомился начмед.

– По причине несогласия с решением комиссии. Да, и впредь, – сказал он, направляясь к дверям, – прошу не включать меня более в состав КЭК.

В самом проеме, когда он уже поравнялся со Степаном, его остановило злое шипение Лисовского:

– На линию захотел, Нукзар?

Беридзе повернулся и обжег заведующего презрительным взглядом.

– Да, Валерик. Засиделся я что-то в кабинете. Глядишь, еще пару годков только по бумаге людей лечить буду – и стану такой же курвой, как ты. Пойдем, Степа.

– Нукзар Сергеевич… – ошарашенно протянула Костенко.

Громко хлопнула дверь, отсекая ее слова.

Утро уже потихоньку превращалось в юный день, когда дверь приемного отделения инфекционной больницы со скрипом открылась, выпуская на улицу Диану, держащую Лешку, закутанного в куртку жены, в руках. Юрий легко выпрыгнул из машины – заокеанская «Мазда» укоризненно качнулась, компенсируя такое нарушение баланса – и торопливо подошел к ним.

– Ну?

– Все в порядке, сказали, – жена потерла украшенные синими кругами после бессонной ночи глаза. – Молодцом держался, не кричал, пока капельницу делали. Дома бы так…

Отец подхватил ребенка на руки, прижав к себе.

– Ну что, разбойник, больше кашлять не будешь, а?

– Нет, – сонно пробормотал Лешка. – Папа – спать.

– Спать – так спать, – засмеялся Юрий. – Дин, залезай.

– А на работу не пойдешь?

– Да ну ее, всю ночь на ушах стояли, какая работа сейчас? Обойдутся без меня.

Жена подсадила сына, проворно забравшегося в дальний угол заднего сиденья, где уже лежала предусмотрительно извлеченная из чехла подушка – «косточка», и свернулся калачиком, прижав ее к щеке. Едва слышно сочилась из скрытых динамиков тихая музыка, в воздухе витал неуловимый аромат приятного дезодоранта.

– А ты где был, Юр?

– На «Скорую» ездил. Нашел врача, отблагодарил, как надо.

– Слушай, а у него проблем не будет? – обеспокоилась Диана, устраиваясь на заднем сидении и поудобнее накрывая своей курткой сына, твердо решившего компенсировать бессонную ночь немедленно. – У них же там строго с этим, порядки такие, что давать ничего нельзя – мне вон медсестра сейчас рассказывала. Чуть узнают про такое – сразу за дверь.

Машина едва слышно завелась, заурчав мощным двигателем.

– Не будет, – уверенно сказал Юрий. – Я с ним говорил – он хороший мужик и отличный врач. А таких не увольняют.

Диана успокоено кивнула, поправляя куртку на Лешке – тот уже успел задремать, пригревшись. «Мазда» медленно тронулась и покатила по длинной аллее, обсаженной кленами.

По какому номеру звонить в «скорую»?

По городскому телефону, как обычно, – 03.

Абонентам Билайн нужно набрать 003. Абонентам Мегафон, МТС, Tele2, U-tel – 030. Абонентам Скай-Линк и Мотив – 903.

Или позвоните по номеру экстренной службы 112. Кстати, позвонить на этот номер можно даже при отрицательном балансе на счету и даже при отсутствии сим-карты в телефоне.

Позвонив в «скорую помощь», вы попадаете на автоответчик. Оставайтесь на линии! Ваш звонок автоматически становится в очередь, и первый освободившийся оператор ответит вам.

Но сообщать о чрезвычайной ситуации следует только одним(!) звонком одному диспетчеру. Если будете перезванивать для уточнений, вы уже попадете на другого оператора, который вас не поймет. Более того, первый оператор уже может отправить на место происшествия бригаду.

В каких случаях вызывают «скорую помощь»?

Бригаду «скорой» вызывают только в случаях, когда существует угроза жизни человеку. Перечислим самые серьезные ситуации.

• Если у ребенка до 10 лет резко подскочила температура, он получил травму, отравился.

• Если взрослый человек получил увечье, сильный ожог или чуть не утонул, и он не в состоянии сам прийти к доктору из-за плохого самочувствия.

• Если резко упало или поднялось давление, человек задыхается, у него сильные головные боли.

• Если человек потерял сознания, лежит и не двигается.

• Если человек потерял память, никого не узнает, ничего не помнит, у него нечленораздельная речь.

• Если пульс «зашкаливает» за сто ударов в минуту, произошел сбой ритма сердца, болит в груди. Остановилось сердце.

• Если человеку не хватает воздуха, он страдает от удушья. Или в горло попало инородное тело. Остановилось дыхание.

• Если в месте скопления людей возникла давка или на улице происходит массовая драка.

• Если случилась авария на дороге, причем автомобилисты могут только казаться не пострадавшими.