В тот день я плакал второй раз в своей жизни, когда пропахшая копотью и гарью женщина обвила меня своими крепкими объятьями. Это было девять тридцать утра. Я обнимал свою жену, еще не зная, что через полчаса Северная башня рухнет, а за ней, через час последует и Южная, и только Богу известно, что бы произошло, если бы ее не успели спасти. Но тогда, в девять тридцать утра, я стоял под рушащимися башнями-близнецами и обнимал Люси, чувствуя, как горячие слезы жгли глаза.

Это был 2001-ый год. Год, в который две башни-близнеца навсегда исчезли с лица Земли. Год, в который погибло более трех тысяч человек. Год, в который я чуть не потерял Люси.

But I can’t see New York

Но я не вижу Нью-Йорк,

as I’m circling down

ибо я кругами падаю вниз,

through white cloud

рассекая белые облака

Примечание к части * 11 сентября 2001 год - серия из четырех террористических актов на территории США. Были захвачены четыре пассажирских самолета, два из которых врезались в Всемирный торговый центр в Нью-Йорке (также известные как башни-близнецы). Никто из находящихся в самолете не выжил. По официальным данным в башнях погибло примерно 2750 человек (не считая людей, которые погибли при попытке спасти людей, а также тех, кто находился в соседних зданиях при обвале).

** Tory Amos - I can't see New York - песня была написана после событий, произошедших 11-ого сентября.

«Нужда». Queen. Love Of My Life.

Надеюсь, мое маленькое отклонение от хода истории помогло вам понять, что иногда лишь самые страшные события могут раскрыть перед нами истину. И тогда, в 2001-ом году, я понял свою. Люси была якорем, моей тихой гаванью и человеком, который вошел в мою жизнь легко и непринужденно в своем легком белом сарафане под громкий голос Курта Кобейна.

Но давайте вернемся в 1983-ий год, когда я еще не подозревал ни о том, что в конечном итоге стану капитаном нью-йоркской полиции, ни о том, что девушка, которая так чувственно отвечала на поцелуй в лучах заходящего солнца станет моей женой, матерью двоих детей и женщиной, с которой я с улыбкой и морщинками в уголках глаз встречу старость.

Тогда я был все еще неуверенным в себе парнем с просроченной арендной платой, одним выходным по субботам и банкой чили в пустом холодильнике. В свои двадцать шесть я старательно учился, подрабатывал в кафе «Fairy tail» и сжимал в объятьях хрупкую фигуру девушки с ароматом гардений.

И сейчас я понимаю, что история моей жизни медленно превращается в историю моей любви. Или она уже превратилась? Но это и не удивительно. Как я уже писал, Люси остается самым важным человеком для меня, моей опорой, поддержкой, и если бы не она, я не сидел бы сейчас в этом кресле, не слушал мерное потрескивание огня и стук капель дождя, а самое главное, не писал бы эту историю, периодически останавливаясь, чтобы сформировать в голове предложения.

Я помню, как тогда, на первых шагах наших отношений, нам было сложно переступить через ту невидимую границу дружбы, которая разделяла нас столько лет.

Между нами витала неловкость, такая легкая и не дававшая покоя. Мы краснели словно школьники, когда ненароком соприкасались кончиками пальцев. Мы заикались, не могли подобрать слов, и хотя в момент нашего первого поцелуя я и Люси единогласно решили попытаться построить нечто большее, позже, не будучи под магическим действием вкуса чужих губ, мы стушевали.

Но, не смотря на это, я помню, как всепоглощающая нужда окутывала меня. Нужда в ее присутствии, в ее прикосновениях и поцелуях. Нужда в тепле ее тела и мягкости кожи. Тогда мне казалось, будто аромат гардений преследовал меня везде: в академии, дома и на работе. Я медленно сходил с ума, когда ее не было рядом, и даже не подозревал о том, что она испытывала то же самое. Сейчас я прекрасно понимаю, что это было глупо. Глупо было поддаваться стеснению, глупо было краснеть и заикаться, но тогда, в свои двадцать шесть, я чувствовал себя неопытным подростком, который не знал, как подойти к девушке, которая ему нравилась.

Но как это и должно было произойти, мы переступили тот рубеж. Я не могу сказать точно, кто сделал первый шаг. Я даже не могу вспомнить, где и когда мы обнажили друг перед другом не только тело, но и душу.

Это было и неважно.

Но я в точности могу рассказать о глазах Люси, цвета топленного шоколада, с заточенной в них Вселенной, затягивающих в свои глубины и ставших моей погибелью. Я помню мягкость ее кожи, помню жар ее тела. Я помню, как мы долго смотрели друг другу в глаза. Я помню, как грел ее холодные кончики пальцев своим дыханием, а она только смущенно улыбалась, убивая меня маленькими ямочками на щеках. Я помню, как на фоне играла какая-то ненавязчивая мелодия, а меня волновал лишь звук ее тихого дыхания.

Тогда я чувствовал себя слепцом, впервые увидевшим свет. И я нуждался в этом свете. Я шел к нему, грелся в его лучах, и желал окутать себя им, чтобы никогда больше не отпускать. Я ласкал ее разгоряченное тело, я целовал мягкие губы, и пытался вложить в свои ласки всю глубину своих чувств. Я ощущал ее аккуратные прикосновения, легкие и такие будоражащие. Я распадался на тысячи осколков и видел в ее глазах, что она распадалась вместе со мной.

В ту ночь мы любили друг друга. Нежно и трепетно, обнажая все свои страхи, каждую свою потаенную мысль и чувство. Мы держали в руках наши сердца, отдавая их в заботливые руки любимого человека, и в ту ночь мы сломали последние барьеры. Мы доверили друг другу самое важное – свою любовь.

Тогда, в свои двадцать шесть лет, я впервые почувствовал с кем-то такое единение. Тогда между нами не было никого. Не было ни случайных девушек, которые когда-то появлялись в моей жизни. Не было ни парней, с которыми когда-либо была Люси. Была она, с разметавшимися по подушке светлыми волосами и глазами, в которых была заточена Вселенная. И был я, человек, который отдал в тот момент ей свою душу и сердце.

И я никак по-другому не могу описать это чувство, кроме как словом «нужда». На протяжении всей жизни мы нуждались друг в друге. Нуждались в поцелуях и прикосновениях, нуждались в тепле друг друга. Нуждались в разговорах, в поддержке, в простом, но таком важном осознании того, что этот человек был в моей жизни.

И, Люси, если ты прочтешь это, то, знай, (не смотря на то, что я повторял тебе тысячи и тысячи раз). Я люблю тебя.

I will be there