«Феникс» хорошенько тряхнуло, и нос задрался вверх, офицеры от встряски с трудом удержались на ногах, но в ответ донеслось дружное и громкое «Так точно!».

— Попадание 5-ти торпед в левое крыло. Повреждено несколько варп-пластин, — Макнил без всякой паузы и перехода принялся докладывать о повреждениях.

— Задать, говорите? Сейчас мы им устроим! — Озимцеву передалось настроение адмирала, он начал не на шутку вскипать. — Займите удобную позицию. Приступить к манёвру «Катализатор»!

Шашков заложил крутой вираж и развернул крейсер на 180 градусов. Встретившись лицом к лицу с врагами, Макнил сделал залп 40 торпедами, разлетевшимися веером, и, когда они уже почти достигли своих целей, фазовые пушки одновременно выстрелили в каждую из них. Фазовый луч, вступил в реакцию с активным компонентом боезаряда, создав тем самым ещё более сильный взрыв. А тем временем на подходе были ещё 40, и ещё…

— Доложите расстановку сил, — приказал Разумовский.

— У нимерийцев осталось 165 крейсеров. Примерно половина из них понесли повреждения различной степени тяжести, причём 28 из них небоеспособны. У нас осталось 25 крейсеров, из них 8 серьёзно повреждены и не могут больше вести бой. Три из восьми орбитальных станций также выведены из строя, — доложил обстановку Булавский.

— К нашей позиции приближается значительная часть вражеского флота, — поспешил добавить Вайт.

— Фиксирую торпедный залп, — довершил «радостную» картину Макнил.

— Сбивайте торпеды! Не хватало нам закончить, как мой корабль! — крикнул адмирал.

Совсем скоро «Феникс» оказался в самом центре боя. На него обрушилась боевая мощь и ярость десятков вражеских кораблей. Крейсеру с переменным успехом удавалось отбиваться от бесконечных атак, однако, настал момент, и, несколькими точными попаданиями, врагу удалось взорвать целую секцию верхних палуб земного звездолёта. От ворот ангара оторвалась створка, прихватив с собой немаленький кусок расположенной рядом обшивки, и теперь в «Фениксе» зияла дыра, предоставляя врагу ещё одно уязвимое место для атаки. В других местах обшивка пострадала чуть меньше, но всё равно достаточно ощутимо. В корпусе каждую минуту появлялись новые пробоины.

— Критические повреждения обшивки. Восемь из тридцати шести орудий отказали, палубы с 29 по 33-ю разгерметизированы в различных местах, уровень вырабатываемой энергии упал на 38 %, — доложил Макнил.

— Ещё 50 кораблей только что вышли из гиперпространства, — перебил его Вайт.

— Кого ещё черти принесли на нашу голову? — зарычал адмирал.

— Это креатонцы, — Эрик удивлённо посмотрел на Гену. — Они всё-таки прилетели.

— Они вызывают нас, — сообщила Климова.

Гена кивнул, и на экране тут же появилось уже знакомое им лицо Родиуса.

— Я вижу, что вам нужна наша помощь, — переводчик интонацией воспроизвёл заложенную в словах креатонца иронию.

— Весьма не помешала бы. Что заставило вас изменить решение? — у Гены плохо получилось скрыть радость, да он особо и не пытался.

— Мы пересмотрели решение. Так или иначе, нимерийцы вскоре наведались бы снова, и тогда, даже со всем нашим флотом, мы вряд ли отбились. Рано или поздно, наша планета оказалась бы так же уничтоженной, как это грозит сейчас Земле. Но, если нам будут помогать люди, это всё изменит. Большая часть нашего флота сейчас занята транспортировкой всего, что можно вывезти на новую планету. Мы подыскали неплохой мир, он будет нам новым домом. Он тоже неплохо защищён природными средствами, как и предыдущий. А я прилетел к вам на выручку, и, вроде, даже не опоздал, — снова ироничные нотки.

— Тогда милости прошу, — Гена сделал широкий жест рукой, Родиус кивнул в ответ и связь прервалась.

Креатонцы вступили в бой с нимерийцами, и уже во второй раз те оказались захвачены врасплох. Снова часть нимерийского флота была оттянута от фронта, на этот раз — гораздо большая, нежели в случае с внезапным появлением Гены и Лёши.

— Ещё одна цель на радаре. Судя по сигнатуре, это корабль адмирала нимерийского флота, о котором рассказывал капитан Делькапо, — отрапортовал Вайт. — Он только что вышел из гиперпространства в 180 тысячах километров от нас.

— А я всё ждал, когда же они появятся! — воскликнул Гена. — Подлетите на расстояние действия телепорта, я хочу кое-что выяснить перед тем, как мы, возможно, все умрём.

— Тихонов, что ты задумал? — Разумовский с беспокойством посмотрел на Геннадия.

— Кто-то из людей помогает им. Я хочу отправиться туда и во всём разобраться, пусть это и кажется бессмысленным, когда враг уже у порога, но это важно, нутром чую. Макнил, сообщи ребятам, чтобы ждали меня во втором транспортном отсеке.

— Вас понял!

— Тихонов, ты в своём уме? — Разумовский схватил его за плечи и потряс. — Ты один из талантливейших командиров, и ты хочешь просто так отдать себя в руки этим подонкам?! Да у них как минимум стоит защита от телепортации на борт!

— Вообще-то… — Булавский ещё раз проверил информацию со сканеров. — Именно эта защита у них отключена.

— Ловушка! — констатировал Разумовский, и ещё раз встряхнул Гену, для острастки.

— Мне всё равно, — упрямо заявил Озимцев. — Представьте, если мы победим, а предатель продолжит строить козни. Тогда, ждите нимерийцев у порога ещё не один раз.

Разумовский лишь покачал головой и отпустил Гену.

— Ну, как знаешь, тебя, вижу, не переубедить.

— Благодарю за понимание. С этого момента, — Геннадий обратился к офицерам мостика, — и до моего возвращения меня полностью замещает адмирал Разумовский.

Тем временем «Астерион» в одиночку противостоял восьми вражеским кораблям, атаковавшим его сразу со всех сторон. Половина торпедных аппаратов и фазовых установок уже не работали, поэтому эффективно отбиваться от такого количества нападающих было крайне тяжело. Очередным попаданием торпеды «Астериону» оторвало часть левого крыла длиной около ста метров. Следующий выстрел, представлявший из себя энергетический луч, повредил излучающую пластину правого квантового двигателя. Обшивка в некоторых местах покрылась паутиной трещин, которые с каждым попаданием всё больше разрастались. Целые секции корабля пришлось изолировать из-за обширных повреждений и разгерметизации. Если бы креатонцы не подоспели на помощь вовремя, «Астерион» был бы вскоре уничтожен. Союзные войска сходу расстреляли семь из восьми насевших на «Астерион» крейсеров, а затем почти тут же превратили в металлолом восьмого. Это дало инженерам время на небольшой ремонт пострадавших систем. Впрочем, он, к сожалению, был, скорее, косметическим.

Озимцев с группой «Коготь», насчитывавшей 12 человек, уже стояли на платформе телепорта, надев герметичные бронекостюмы. Под прикрытием кораблей креатонцев они подобрались почти вплотную к крейсеру Дионикуса, тот, как ни странно, почти не отстреливался и вообще вёл себя пассивно. Становилось всё яснее, что их ждут. Как только Шашков сообщил, что они находятся в зоне действия транспортного луча, Гена молча кивнул, и оператор отправил их на борт нимерийского звездолёта.

Они телепортировались прямиком на мостик. Он был довольно большой, даже больше чем на «Фениксе», часть переборок мигала разноцветными огоньками, другая была темна, и будто безжизненна. На всём мостике царил полумрак, и, что оказалось самым неожиданным, там никого не было. После суеты на «Фениксе» тут было оглушающе тихо.

Михеев подошёл к единственной находящейся там двери, и попытался её открыть.

— Заблокирована, — сказал он после нескольких неудачных попыток. — Помогите мне, — он отошёл на пару шагов назад, переключил винтовку в режим непрерывного ведения огня, и принялся резать дверь по периметру. Один из солдат подошёл ближе, и стал резать дверь с другого края.

— Не меня ли вы ищете? — неожиданно со всех сторон зазвучал незнакомый голос.

Переборка перед ними стала светлее, и на ней появилось изображение человека всё в том же балахоне, лица его по-прежнему не было видно.