Весной загляну к вам.
Целую еще раз всех.
Витя. 14.1.22 года.
Пока я одет и сыт. Ехал в Москву в одной рубашке: юг меня раздел до последней нитки, а москвичи одели в шубу и серую пару. Хожу с Арбата на Мясницкую, как журавель. Ехал в теплом больничном поезде месяц целый.
Мясницкая, Почтамт, Водопьяный переулок, д. 3, кв. 43. О. М. Брику для меня.
114. П. В. Митуричу (Москва, 14 марта 1922 г.)*
Дорогой Петр Васильевич Митурич!
Я в Москве уже два месяца. Я читал Ваше письмо и от всей души сочувствую покорению неба, хотя распределение в воздухе осей силовых и весовых у летающего тела – область, где еще не ступала нога моего разума, и я как язычник за порогом этого храма. Я строю здание только из троек и двоек и написал много заметок и отдельных мест.
Мой основной закон времени: во времени происходит отрицательный сдвиг через 3n дней и положительный через 2n дней; события, дух времени становится обратным через 3n дней и усиливает свои числа через 2n. Между 22 декабря 1905, московским восстанием, <и> 13 марта 1917 прошло 212 дней; между завоеванием Сибири 1581 г. и отпором России при Мукдене, 26 февраля 1905, прошло 310 + 310 дней.
Когда будущее становится благодаря этим выкладкам прозрачным, теряется чувство времени, кажется, что стоишь неподвижно на палубе предвидения будущего. Чувство времени исчезает и оно походит на поле впереди и поле сзади, становится своего рода пространством.
Мы затеваем заграничное издательство, Каменский издал «Мой журнал», скоро приедет Асеев. Я выпускаю «Вестник Велимира Хлебникова». Я надеюсь отпечатать закон времени и тогда буду свободен. Шлю Вам союзные заклинания и вызываю мысленно ветер и бурю с той стороны, которая поможет успеху Вашего дела.
Мысленно носите на руке приделанные ремешком часы человечества моей работы и дайте мне крылья Вашей работы; мне уже надоела тяжелая поступь моего настоящего.
Итак, обменяемся доверием на расстоянии и со свиданием!
14-III. В. Хлебников
115. Е. Н. Хлебниковой (Москва, апрель 1922 г. – в Астрахань)*
Дорогая мама.
Я по-прежнему в Москве готовлю книгу, не знаю, выйдет <ли> она в свет; как только будет напечатана, я поеду через Астрахань на Каспий. Может быть, все будет иначе, но так мечтается.
Москву не узнать, она точно переболела тяжелой болезнью, теперь в ней нет ни «Замоскворечья», ни чаев и самоваров и рыхлости и сдобности прежних времен! Она точно переболела «мировой лихорадкой», и люди по торопливой походке, шагам, лицам напоминают города Нового света.
Мне живется так себе, но в общем я сыт-обут, хотя нигде не служу. Моя книга – мое главное дело, но она застряла на первом листе и дальше не двигается.
О мне были статьи в «Революции и печати», «Красной нови», «Началах». Якобсон выпустил исследование о мне.
Изредка я встречаю Тарасова-Родионова и Денике.
Тарасов вошел в летопись этих лет как искусный Нат Пинкертон. Он подвергнул лишению свободы Пуришкевича, Комиссарова, ген. Краснова и воевал.
Теперь на даче.
Встречаюсь с Крученыхом; Каменский, Маяковский, Евреинов.
Время идет немного скучно, весна была очень хороша, несколько солнечных ясных дней.
Здесь же Абих.
Я живу вместе с худ. Спасским в одной комнате. Мясницкая, 21, кв. 39.
Надеюсь скоро увидеться со всеми и всем сказать «здравствуйте» после долгого отсутствия.
Главное занятие Москвы – это печатание денег и набивание ими собственных карманов.
Около Рождества средним состоянием делового москвича считалось 30–40 миллиардов; крупные проигрыши в карты были 7 миллиардов, свадьба 4 миллиарда.
Москва, 1922
Теперь все в 10 раз дороже, 2 миллиона стоит довоенный рубль, на автомобиле – 5 миллионов в час.
116. А. П. Давыдову (Крестцы, Новгородской губ., 1 июня 1922 г. – в Москву)*
Александр Петрович!
Сообщаю Вам как врачу свои медицинские горести.
Я попал на дачу в Новгородск<ую> губерн<ию>, ст<анция> Боровенка, село Санталово (40 верст от нее), здесь я шел пешком, спал на земле и лишился ног. Не ходят. Расстройство <желудочной> службы. Меня поместили в Коростецкую «больницу» Новгор. губ., гор. Коростец, 40 верст от железной дороги.
Хочу поправиться, вернуть дар походки и ехать в Москву и на родину. Как это сделать?
П. В. Митурич.
Велимир Хлебников. 28 июня 1922 г.
Санталово
Дневниковые записи*
28. XI. <19>13.
Гумилев рассказал, что в Абиссинии кошки в загоне, никогда не мурлычат, и что у него кошка замурлыкала только через час после того, как он нежно гладил; сбежались абиссинцы и смотрели на удивительное дело: неслыханные звуки…
30. XI.
Лег спасть в 6 ч., встал в 2 ч. Видел сон; полет из Астрахани в Петербург.
«Бродячая собака»; прочел <…> Мандельштам заявил, что это относится к нему (выдумка) и что не знаком (скатертью дорога). Шкловский: «Я не могу вас убить на дуэли, убили Пушкина, убили Лермонтова, и что это, скажут, <за> обычай в России… я не могу быть Дантесом». Филонов изрекал мрачные намеки, отталкивающие грубостью и прямотой мысли. Вот и «с ужасом отстранят от гордого чела своего из банного веника сделанный венок грошовой славы».
7. XII.
Самый короткий день, его я провел на даче Куоккала у Пуни. День был безотрадный и… моя Солодка разгневана. 1-я ссора и гнев на меня.
Дни будут расти? Ссора или мир. Три дня сидел, не выходя из комнаты. Солнцестояние осени, мрачное настроение.
19. XII.
Был Матюшин и успокоил… поворот в сторону чистого строгого нрава.
<Май 1914>
Весьма важно. От «13 весен» получил написанное в Москве 4.V.1914 письмо, где она пишет: мне скучно, я горда, очень горда!! Первое за все время <…>.
И в этот же день, 4.V: я спросил З.С.Х. право быть влюбленным в нее и ответ, что будь я влюблюсь, она рассмеялась бы [развеселилась бы] и вышла бы за меня замуж.
Итак, в один день 1-е письмо от Л.Дз. и первый прямой вопрос и предложение руки З. С. Хл. <…>
17. V.
Почувствовал ясную погоду сердца, исчезновение бурь, спокой<ствие> духа. 20-го завел впервые бородку. Этот день – день смерти П. Д. Святополка-Мирского, за 28 лет ранее меня родившегося, ровесник папы. Я искал тайной причины этого состояния; в тот же день 17–20 я впервые почувствовал жалость к отцу и встал на семейную точку зрения.
12. VI.
Ум чудно работает, дает итоги.
14. VI.
Новости: Хлебников из неумолимого презрения к себе в 101 раз бросил себя на костер и плакал, созерцая себя в стороне.
Судьбы чувств и <лет>.
Чувства связаны, как и сердечные судьбы, с солнцем; чувства имеют свой период и по особым законам сразу иссякают.
Я уехал из Петербурга в первый день Весны.
В Москве 10 дней – подохну от скуки.
7. VII.
Мрачный день <…>
8. VII.
77 лет в природе: 1837–1914. Вода в Чусовой 17 мая 1914, Кама (выше 3 сажень над обыкновенным уровнем в природе).
24. VIII.
Верный семидневный ритм, день, когда все нашлись:
