Тео просил мать не называть его Тедди — вдруг кто-нибудь услышит, но миссис Бун лишь улыбалась, будто это был их маленький секрет. Она привела сына в этот мир и любила его, как никто другой, и если с самого детства называла его Тедди, так оно будет впредь. Но Тео очень надеялся, что при посторонних мать проявит сдержанность.

Он с улыбкой помахал мистеру Наннери, добродушному старику, часами неподвижно сидевшему на крыльце. Воздух был чист и прохладен, прогноз на выходные обнадеживал — ясно, без осадков. В прошлом месяце лагерь разбили в национальном парке возле каких-то индейских могильных холмов, и дождь лил три дня подряд. Все равно было весело, но когда в лагере нет сухого места, под ногами хлюпает жидкая грязь, костер гореть не желает, еда размокла, да и сами скауты промокли до нитки, невольно захочется домой.

Автобус когда-то был обычным, желтым, и возил детей в школу и обратно. Позже его перекрасили в темно-зеленый цвет с белой окантовкой и крупной надписью «Скаутский отряд 1440 — городской совет Олд Блафф — Страттенберг» на боках. В автобус набилось тридцать восемь скаутов, все в полной форме, все донельзя взволнованные и обрадованные возможностью выбраться из дома и из города. За рулем сидел майор Людвиг, непререкаемый авторитет и командир этой оравы, и когда он провел перекличку и закрыл двери, автобус дрогнул от громких аплодисментов. Выехали почти в половину пятого. На задних сиденьях высилась гора всего необходимого для устройства лагеря, аккуратно уложенная под наблюдением Майора. Впереди сидели трое взрослых — отцы скаутов, взятые в качестве помощников, традиционно называвшиеся «патрулем старых козлов». «Козлы» пили кофе из бумажных стаканчиков и пересмеивались между собой: было видно, что они не меньше мальчишек рады поездке. Автобус ехал по извилистым переулкам Страттенберга. Когда отъехали от города на несколько миль к западу, машин стало меньше. Волнение улеглось. Кое-кто из скаутов дремал, покачиваясь на сиденьях, другие сражались в видеоигры, у одного-двух были с собой книги. Тео смотрел в окно — прохладный ветерок освежал лицо. Харди Квинн сел рядом с ним и тихо сказал:

— Мы вчера собирались на ферме всей семьей. Все очень расстроены.

Так же негромко Тео ответил:

— Кто-нибудь из вас уже говорил с юристами?

— Да, отец вчера долго разговаривал с адвокатом. Ему сказали то же самое: если государство хочет забрать у нас землю, оно вправе это сделать. Конечно, нам заплатят, но по праву принудительного отчуждения государство может делать все, что заблагорассудится.

Тео покачал головой. Харди продолжал:

— Бедные бабушка с дедом просто убиты новостью. Они женаты пятьдесят лет и всю жизнь прожили на ферме. Если им придется съехать, на новом месте они не освоятся. Вчера оба плакали — я не мог на это смотреть. Им не нужны деньги, не нужен чек от штата, они хотят сохранить свою собственность. Это же не просто земля, понимаешь?

Тео сочувственно слушал.

— Вчера мы решили, что будем драться, — сказал Харди.

Тео не совсем понял, о какой драке речь.

— Ты это о чем?

— Папа сказал, тут вопрос политики. В окружном комитете пять человек, проект сначала должен получить их одобрение. Все, кто против шоссе, должны объединиться и убедить членов комитета не голосовать за проект. Дяди и отец пытаются сейчас в срочном порядке это организовать. Неплохо бы и нашему отряду вмешаться.

— Зачем?

— Затем, что шоссе здорово навредит природе. Весь город пьет воду из Ред-Крик, а ведь никто не изучал, насколько ухудшится ее качество. В начальной школе дети не будут слышать учителей из-за шума дороги. А выхлопные газы? Может, давай поговорим с Майором, чтобы он сделал это проектом для нашего отряда?

— Майор не станет ввязываться в политические игры.

Харди задумался и решительно сказал:

— Надо поговорить с ним в эти выходные. Выбрать подходящий момент и выложить все как есть. Попробовать-то можно.

— Ладно, я подумаю, — сказал Тео. Его немного раздражало, что Харди поднял неприятную тему в столь замечательный момент, но он пошел приятелю навстречу. Тео представил, что чувствовал бы он сам, если бы правительство решило снести бульдозерами дом Бунов и весь квартал ради нового шоссе. Конечно, он бы ужасно расстроился.

Как всегда, мальчишки нетерпеливо ожидали минуты, когда впереди покажется озеро Марло. Автобус въехал на крутой холм, и внизу открылось прекрасное голубое зеркало. В милю шириной, окруженное пологими холмами, озеро тянулось до самого горизонта. Длинная земляная дамба, на полмили выдававшаяся на восток, удерживала воду. Территория принадлежала национальному парку, поэтому на берегах не было ни домов, ни лодочных пристаней, ни мусора. Озеро обрамляли узкие песчаные пляжи, скалистые мысы и уединенные бухточки — идеальное место для четырех десятков бойскаутов, чтобы провести выходные на природе.

Вокруг озера были разбиты десятки лагерей всех видов — от оборудованных на самый взыскательный вкус, с выложенными бетонными плитами дорогами, канализацией и электрической проводкой для трейлеров до примитивных бивуаков на дальнем берегу. Майор Людвиг всегда подъезжал к излюбленному отрядом 1440 местечку Инид-Пойнт, вдали от дамбы и примет цивилизации.

Несколько месяцев назад Тео заработал знак отличия как опытный турист. Он вел дневник, который как раз пролистал накануне, и подсчитал, что за два года они ночевали на озере Марло двадцать один раз — либо под звездами в хорошую погоду, либо в палатке — в сырую и холодную. Прошлым летом они стояли лагерем в Инид-Пойнт целых семь дней, а отцы, включая мистера Буна, подвозили еду и припасы. Это была волшебная неделя, и Тео искренне огорчился, когда приключение подошло к концу.

Мальчик часто вспоминал ту неделю. Скучая на уроке, он смотрел в окно на дальние холмы и думал о прогулках, во время которых они бродили вокруг озера с рюкзаками, изучая природу. Ребята часами не вылезали на берег, зарабатывая знаки отличия по плаванью, гребле и спасению на водах. Майор учил оказывать первую помощь, готовить на костре, а ночью — ориентироваться по звездам. На озеро мальчишки приезжали отдыхать, но Майор заставлял своих подопечных учиться и осваивать новые навыки. Он побуждал рядовых скаутов добиваться звания «звезды», затем «жизни», затем «орла». В книге скаутского лидера перечислялись сто двадцать знаков отличия. «Вы не должны останавливаться, пока не заработаете хотя бы половину», — любил повторять Майор. Шестьдесят знаков отличия?! Это казалось невозможным. С другой стороны, Трумэн, пятнадцатилетний скаутский «орел», уже три года руководивший звеном «Кабан», заработал сорок семь значков. Его тяжелой перевязи завидовал весь отряд, но Майор и Трумэна умел заставить стремиться к большему.

Тео уже решил, что будет не только судьей или адвокатом, но и командиром отряда бойскаутов. Он знал, что за это не платят, но раз это делает Майор, причем делает хорошо, значит, и он, Тео, обязательно попробует.

Автобус подбрасывало на усыпанной щебенкой дороге, когда они медленно катили по холмам, заросшим старыми деревьями и густым подлеском. Обычно после первого появления озера до Инид-Пойнт добирались за полчаса. Щебень сменился плотно укатанной землей, и всем вспомнилось, как сильные дожди размыли дорогу и отряд провел у озера лишний день. Палатки начали съезжать по склону холма, настолько скользкой стала глинистая почва, и мальчишкам пришлось бежать в автобус греться. Положение казалось незавидным, но вскоре случившееся уже взахлеб пересказывали как веселую историю.

К счастью, других туристов на Инид-Пойнт не оказалось — ничьих палаток не было видно. Отряд 1440 зарезервировал для себя большой участок, но нередко возникали осложнения из-за других отдыхающих. На коротком совещании с командирами звеньев Майор набросал план лагеря. Палатки и припасы оперативно выгрузили силами тридцати восьми скаутов. Через час стемнеет, а командир, как обычно, хотел видеть палатки поставленными, а ужин — жарящимся на гриле до наступления темноты. Вскоре от центрального костра, как спицы колеса, протянулись аккуратные ряды палаток. Одинаковые двухместные палатки отстояли друг от друга ровно на четыре фута. Майор был сторонником четкой организации и требовал, чтобы все было идеально.