И тут Эмма почувствовала странное покалывание в затылке: кто-то не сводил с нее пристального взгляда. Притормозив у шлагбаума, она огляделась. Старик, сидевший на лавочке, давно ушел. На выезде образовалась небольшая пробка. Водитель ярко-зеленой Toyota, на кузове которой светились буквы «Дешевое такси», тут же начал сигналить. Красный хэтчбэк, застрявший позади, взревел мотором. Проследив направление их движения, Эмма увидела причину пробки – серебристый Mercedes, еле ползущий мимо автовокзала. Окна машины были затонированы, но Эмма могла поклясться, что водитель пристально смотрит на нее.

Я сощурилась, надеясь разглядеть лицо, но тщетно.

Таксист продолжал яростно сигналить, и Mercedes прибавил ход. Эмма проводила его взглядом, пока серебристый автомобиль не исчез за холмом. Когда машина скрылась, Эмма шумно выдохнула.

У нее имелись все основания для паники. Похоже, убийца не спускает с нее глаз.

Вечер застал Лорел за рулем, который она держала одной рукой, второй скручивая свои длинные светлые волосы в небрежный пучок. Машина петляла по извилистой горной дороге, ведущей к дому Шарлотты. Он прятался среди деревьев на склоне, вдалеке от шоссе, и выглядел как идеальное убежище.

Предоставив Лорел нажимать кнопку интеркома на воротах и ждать ответа, Эмма разглядывала дом. Микрофон щелкнул несколько секунд спустя.

– Это Лорел и Саттон! – сообщила Лорел невидимому охраннику, и ворота бесшумно отворились.

К дому вела подъездная дорожка, вымощенная плиткой, по обе стороны которой расстилалась идеальная зеленая лужайка, засаженная кактусами, креозотовыми кустами и декоративными колокольчиками. Перед входом в дом дорожка делала петлю, огибая фонтан, украшенный каменными ангелочками. Сам дом являл собой настоящее произведение искусства: огромный массивный особняк с витражными окнами. На двери висел медный колокольчик. Слева, за забором, паслось несколько лошадей; перед гаражом на пять машин застыл другой конь – новенький серебристый Ропске.

Вырулив на место для парковки, Лорел заблокировала передачу и повернулась к Эмме.

– Спасибо, что позволила поехать с тобой.

– Я рада, что ты рядом, – ответила Эмма, поправляя прическу.

Лорел сложила руки на руле и сказала, глядя перед собой:

– На этой неделе ты ведешь себя… иначе. У тебя новая диета или что-то случилось?

– Я не веду себя иначе.

– Не пойми меня неправильно, все в порядке, – поспешно продолжила Лорел, наклоняясь за ключами. – Не считая утренней кражи моей машины, конечно. И твоего побега в понедельник утром. И, – она хитро покосилась на Эмму, – еще пары-тройки мелочей.

– Люблю быть загадочной, – Эмма склонила голову, чтобы скрыть лицо. То, что Лорел заметила странности в поведении «сестры», грело Эмме душу, но не стоило усиливать ее подозрения.

Подойдя к дому, они позвонили в колокол, и в доме раздались два удара гонга. Дверь открылась почти сразу, и на пороге появилась женщина, которая ослепительно им улыбалась. На ней были очень узкие джинсы, не оставлявшие никакого простора воображению, длинная полосатая туника и серебристые туфли на высоком каблуке с открытыми носами. Вместо обруча ее волосы поддерживали дорогие солнечные очки, а бриллиантовые серьги переливались на свету, как звезды. Внешность женщины соответствовала гардеробу: пышные светлые волосы, золотистая кожа без единой морщинки, потрясающие голубые глаза. Эмма покосилась на Лорел, гадая, кто это может быть. Старшая сестра Шарлотты?

– Привет, Саттон, – прощебетала женщина, – привет, Лорел! Отличная сумочка!

– Спасибо, миссис Чемберлейн, – улыбнулась Лорел.

Эмма чуть язык не проглотила. Миссис Чемберлейн?

Я была удивлена не меньше, поскольку совершенно ее не помнила.

– Пришли наконец! – Шарлотта помахала им с верхней площадки лестницы. Эмма и Лорел синхронно улыбнулись ее матери – та, казалось, до последнего ждала, что ее тоже пригласят на вечеринку, – и поспешили к подруге.

Двойные двери открылись, впуская их в комнату размерами едва ли не вдвое превышавшую спальню Саттон, а спальни, в которых Эмме доводилось ночевать раньше – и вовсе в сто миллионов раз. Мадлен и Двойняшки уже расположились на полосатом ковре посреди этого великолепия в компании вазочки с печеньем и нескольких бутылок газировки.

– Мы как раз обсуждали розыгрыш Ниши, – вместо приветствия сказала Мадлен, поправляя свободную футболку так, чтобы в вырезе не было видно нижнего белья.

– Приятно послушать еще раз, – Лили стряхнула несуществующую пылинку с идеальных розовых ноготков.

– Жду не дождусь, когда вы и нас пригласите, чтобы устроить что-нибудь подобное, – добавила Габ. Ее внимание было приковано к сползавшей на лоб повязке, которая должна была удерживать волосы. – У нас столько убийственных идей!

– Извини, но этого не будет, – Шарлотта опустилась на ковер рядом с подругой и запустила руку в вазочку с печеньем. – К «Игре в ложь» допускаются только четыре человека. Верно, Саттон?

Эмму передернуло. Шарлотта смотрела на нее, явно ожидая окончательного вердикта. «Игра в ложь». От одного названия пробирал озноб.

– Верно, – нерешительно подтвердила она.

– Мне не нравится, что вы нас разыгрываете, а отыграться не даете, – поморщилась Габ, пихнув сестру. Та кивнула.

– Это не совсем так, – после долгой паузы ответила Мадлен, покосившись на Шарлотту.

– Все совсем не так, – поправила ее подруга, выжидающе глядя на Эмму. Та сделала вид, что занята ремешком своих босоножек, гадая, о чем идет речь.

Напряжение повисло в воздухе, но через секунду Шарлотта кашлянула и улыбнулась:

– Напоминаю, что есть еще одна прекрасная игра, для участия к которой допускаются все и каждый, – она вскочила с места и устремилась к гардеробу в углу комнаты. – Мы в сборе, значит, можно начинать.

С этими словами она жестом фокусника извлекла из шкафа бутылку лимонной водки.

– Что за начало учебного года без игры в «Десять пальцев»!

Вслед за бутылкой из шкафа появилось несколько стаканов. Разливая прозрачную жидкость, Шарлотта продолжала болтать:

– Напоминаю правила: вы называете любое действие, которого никогда не делали. Например, я никогда не целовалась взасос с мистером Хоу.

– Фу!

– Если окажется, что кто-то с ним все-таки целовался, этот человек должен сделать глоток.

– Только называйте что-нибудь нормальное, – попросила Мадлен. – Когда вы начинаете придумывать ерунду, мы так и сидим с полными стаканами.

– Саттон вполне могла с ним целоваться, – возразила Шарлотта. – Никогда не знаешь.

Девушки прыснули.

– Пожалуй, я начну, – решила Мадлен. Она торжественно оглядела собравшихся. – Я никогда не пропускала подряд четыре учебных дня.

Ее стакан так и остался нетронутым. Лили и Габ тоже не шевелились. Эмма последовала их примеру, однако вмешалась Шарлотта:

– Не жульничай! Кто из нас сбежал в Сан-Диего на выходные?

– И не только на выходные, – усмехнулась Мадлен. – Мы уж решили, что тебя там убили и закопали!

– Пей до дна! – потребовала Шарлотта, кивнув на стакан Эммы.

Той не оставалось ничего другого, кроме как сделать глоток. Водка обожгла горло, Эмма едва не поперхнулась. На вкус напиток отдавал железом и немного лимоном.

– Теперь моя очередь, – Шарлотта задумчиво барабанила пальцами по бокалу. – Я никогда не уводила чужого парня.

В комнате снова воцарилась тишина. Мадлен покосилась на Лорел, Шарлотта повернулась к Эмме, выразительно подняв брови. На сей раз Эмма сориентировалась быстрее и сделала еще глоток.

– Вот то-то же, – подытожила Шарлотта. Эмма прикусила губу. Могла ли она предположить, что «игра с выпивкой» окажется неиссякаемым источником информации о жизни Саттон!

Надо ли говорить, что я тоже была в восторге? Всего за пять минут узнала два неоспоримых факта о своем прошлом и только и мечтала, чтобы игра продолжалась всю ночь.