– Шар, давай, прыгай к нам!

– Спасибо, обойдусь, – сразу обижается она.

– Ладно тебе, – я не могу сдержать усмешки. – Мы же твои друзья и любим тебя даже когда ты красная, как рак. К тому же наверняка есть парни, которые считают это сексуальным.

Шарлотта в ответ только морщится и отодвигается подальше.

– Не стоит, Саттон.

Я пожимаю плечами и тянусь к оставшемуся на берегу телефону:

– Все сюда! Время для фото!

Вокруг меня моментально собирается толпа. Вытянув руку, делаю снимок и тут же закрываю телефон, чтобы результат был виден только мне.

– Неплохо, неплохо. Мадс, почему у тебя опять такое лицо, будто ты на конкурсе красоты, – я корчу гримасу, изображая подругу. Улыбочка «я за мир во всем мире» прилагается.

В этот момент через мое плечо перегибается Лорел.

– Ноя ведь не попала в кадр! – замечает она, рассматривая на экране свои руки – единственное доказательство ее присутствия здесь.

– Знаю. Так и было задумано.

По глазам сестры вижу, что она обижена. Рядом неловко мнутся Мадлен и Шарлотта. В попытке разрядить обстановку одна из них касается плеча Лорел:

– Красивый медальон!

– Спасибо, – видно, что комплимент ей приятен. – Я купила его утром.

– Очень классный!

Поворачиваюсь, пытаясь понять, о чем они говорят. Оказывается, сестра надела к купальнику большой серебряный медальон.

– Можно взглянуть? – я стараюсь говорить мягко.

Лорел вздрагивает, но все же наклоняется поближе.

– Миленький, – я обвожу медальон пальцем. – И подозрительно похож на мой.

Отведя волосы с шеи, демонстрирую всем точно такую же подвеску, которую недавно начала носить постоянно. Этот кулон должен стать моей «фишкой», фирменным знаком, который есть у всех знаменитостей. Николь Ричи постоянно носит свободные платья в стиле «бохо». Кейт Мосс узнают по манере надевать свитер с крошечными джинсовыми шортами. У меня же будет этот медальон. Он целую вечность лежал на дне шкатулки с украшениями, но недавно я всем сообщила о своем намерении. И Лорел не могла этого не слышать. Уверена, она также слышала, как я обещала никогда его не снимать и никому не отдавать. Отобрать медальон можно будет, только отрубив мне голову.

Лорел не смотрит на меня, сосредоточившись на веревочных завязках своего купальника. Сегодня на ней тот, который я зову «неприличным»: полоски ткани так малы, что практически ничего не скрывают.

– Не так уж и похож, – решается возразить она. – Твой больше. К тому же у меня не медальон, просто подвеска. На ней нет замочка, видишь?

Шарлотта оценивает наши украшения.

– Она права, Саттон.

– Согласна, – кивает Мадлен. – Не так уж они и похожи.

Едва сдерживаюсь, чтобы не плеснуть им в лица горячей водой. Она же во всем пытается меня копировать! Я еще могу смириться с тем, что сестричка бегает за нами хвостом, а они это терпят, потому что жалеют ее после исчезновения Тайера. Даже то, что родители носятся с ней – особенно папа! – а со мной обращаются так, будто побаиваются. Но красть свои идеи я не дам!

Не отдавая отчета в том, что делаю, я сжимаю пальцы вокруг подвески Лорел и резко дергаю вниз. Цепочка лопается. Размахнувшись, я забрасываю украшение так далеко, как только могу. В ночной тишине слышно, как ударяется о скалы металл, отскакивает и падает куда-то в кусты.

Лорел моргает, пытаясь сдержать слезы.

– Но… зачем?

– Вот что бывает, когда кто-то пытается подражать мне.

Лорел все-таки начинает плакать.

– Да что с тобой сегодня такое! – выкрикивает она, срывается с места и убегает в сторону леса.

Несколько секунд мы ошарашенно переглядываемся. Вода все так же бурлит и поблескивает, но теперь эта игра света кажется зловещей. Раздраженно выругавшись, выбираюсь из источника, чувствуя себя очень виноватой.

– Лорел!

Лес остается темным и безмолвным. Я надеваю шорты, шлепанцы и футболку и отправляюсь на поиски сестры.

Через несколько шагов свет прожекторов над источником перестает рассеивать темноту леса. Под сводом мескитовых деревьев приходится идти на ощупь, поэтому я делаю несколько неверных шагов и останавливаюсь, шаря перед собой руками.

– Лорел? – слышу неподалеку шелест веток, затем треск. – Лорел?

Собравшись с духом, снова иду вперед. Ноги путаются в высокой траве. Откуда-то из темноты доносится всхлип.

– Лорел? Иди сюда, – все еще раздраженно окликаю ее. – Мне жаль, слышишь? Я куплю тебе новый медальон.

Очень хочется добавить: «Только не такой, как у меня», – но благоразумно сдерживаюсь.

Через несколько шагов деревья неожиданно расступаются, и я выхожу на полянку. Здесь раньше было русло ручья. Затхлый горячий воздух абсолютно недвижим. Трещины на земле причудливо переплетаются с тенями. В кустах громко звенят цикады.

– Лорел?

Отсюда уже не видны огни зоны отдыха. Без них я даже не знаю, как вернуться, но тут сзади раздаются шаги.

– Кто здесь? – оборачиваюсь и понимаю, что в ночной темноте кто-то есть. Со стороны леса доносится шепот, потом сдавленный смех.

Через секунду мне на плечо ложится тяжелая рука, а в шею упирается что-то холодное и острое.

Ужас сковывает меня. С опозданием понимаю, что не могу пошевелить руками – они сведены за спиной, и кто-то сильный сжимает запястья. На шею все сильнее давит что-то, не позволяя сделать вздох. Тело пронзает боль. Нож!

– Только пискни и умрешь, – шепчет на ухо тихий голос.

И меня окутывает тьма.

Когда сознание вернулось, я снова обнаружила себя рядом с Эммой, неестественно прямо сидящей на переднем сиденье в машине Лорел.

«Саттон мертва, – повторяла она про себя. Мысль отказывалась укладываться в голове. – Саттон МЕРТВА. Но как? Что случилось? Связана ли ее смерть с тем жутким видео? Неужели кто-то действительно задушил ее?»

Внутренне сжавшись, Эмма с трудом боролась со слезами. Пусть они с Саттон никогда не встречались, пусть узнали о существовании друг друга всего два дня назад, – это была страшная потеря. Обнаружить, что у тебя есть близкий человек, твой близнец, – все равно что выиграть джекпот. Все ее тайные мечты, все сокровенные желания, годами копившиеся в душе, внезапно стали реальностью. И вдруг…

Мне было еще хуже. Когда Эмма развернула записку, я прочитала первые слова и уже больше не могла отвести от них взгляд. Саттон мертва. Это письмо будто поставило жирную точку в моих размышлениях. Все-таки мертва. Меня нет. И память не подвела – произошло убийство. Темнота. Ужас. Приставленный к горлу нож. Теперь убийца, кем бы он ни был, хотел, чтобы Эмма заняла мое место и его преступление осталось нераскрытым. Так просто! Только меня не спросили! Знаете, каково это: видеть, что кто-то проживает твою жизнь?

Эмма, впрочем, тоже этого не хотела. Она громко всхлипнула, так что Лорел даже покосилась в ее сторону:

– Что случилось?

Ответ последовал не сразу: Эмма сжимала в руках записку, пытаясь понять, как быть дальше. Саттон мертва. Нужно отдать письмо Лорел. Она должна знать, что случилось с сестрой. Но как доказать, что это не очередная уловка? К тому же вторая часть письма недвусмысленно угрожала смертью и самой Эмме. Если это правда, нельзя никому говорить ни слова.

– Все в порядке.

Лорел раздраженно пожала плечами и сосредоточилась на дороге, которая вывела их сначала на соседнюю улицу, а потом свернула направо возле большой площадки для собак. Машина миновала детский городок, три теннисных корта, потом снова повернула. Теперь справа от Эммы проплывали магазины здорового питания и маникюрные салоны, а слева – отделение полиции, супермаркет и, наконец, каменные ворота школы «Холли». Возле въезда на парковку выстроилась настоящая очередь. В кабриолете, стоящем прямо перед машиной Лорел, нежились на солнце две блондинки в дорогих темных очках; чуть впереди маячил гигантский внедорожник с наклейкой футбольной сборной на заднем стекле, из окон грохотала музыка. Мимо проскочил сине-зеленый скутер, темноволосая стройная девушка лихо маневрировала среди чужих капотов, иногда пролетая всего в паре сантиметров от них.