— Большущее вам спасибо, — он, наконец, встал, поблагодарил гостеприимного Сергеича за проделанную работу, и вышел из лаборатории.

Барсентьев вновь поехал в гостиницу, по пути размышляя, что предпринять.

Нужно вызывать следователя городской прокуратуры и попытаться расколоть его. Иного пути Барсентьев в сложившейся ситуации не видел. Но — с самого утра. Пусть за ночь понервничает. Пусть поволнуется, отчего прибывший из столицы важняк вызывает его через прокурора города, а не напрямую. Однако что я ему предъявлю в качестве обвинения? Что листы кто-то вытащил из дел?

Скажет: знать ничего не знаю. Может, сам Логинов их куда-то задевал. Может, изъяли те, кто его похитил. А может, это у вас они пропали? Все может быть… Нечего на меня валить.

«Все же он сам следователь, — прикидывал Барсентьев, — таким манером его не возьмешь. Есть факт пропажи листов. Однако не факт, что это сделал он. Какое, кстати у него звание?»

Барсентьев заглянул в дело.

Мирчук Анатолий васильевич, младший советник юстиции, в переводе — майор. Интересно, сколько ему лет? На вид — какой-то потрепанный, помятый. Я его видел за эти шесть дней всего лишь раз. Но это и к лучшему, есть фактор внезапности. Я могу взять его только активной тактикой проведения допроса. Вот, именно, допроса. По факту пропажи материалов следствия из уголовного дела. Он начинал следствие. Значит надо поискать его грубые промахи на первоначальной стадии следствия. Доказать, что он хотел загубить это дело с самого начала.

Барсентьев стал изучать следственные документы, исполненные Мирчуком. Он листал страницу за страницей, досадливо хмыкал. Затем, глубоко задумавшись, закурил сигарету.

Странно. Нельзя сказать, что изъянов в совершении следственных действий следователем Мирчуком абсолютно не было. Были, конечно, у кого их не бывает. Но явно не такие, что склоняли бы к мысли о сознательном крене в сторону замазывания каких-то деталей, которые могли бы навести на след. Напротив, многочисленные протоколы допросов свидетелей, запрашиваемые и получаемые документы свидетельствовали о том, что следователь, как говорится, «рыл», пытаясь ухватиться за любую ниточку, способную привести к раскрытию убийства инспектора ГИБДД. Протокол осмотра места происшествия был составлен вообще почти безукоризненно.

Барсентьев посмотрел на часы. Стрелки показывали почти шестнадцать часов. Он принялся за второе дело.

И по второму делу обстоятельный протокол осмотра не вызвал у Барсентьева серьезных замечаний. К тому же протокол был подкреплен профессиональной фотосъемкой. Панорамные снимки позволяли разом охватить место действия и теперь Барсентьев, сам побывав в карьере, это ощутил в полной мере.

Стоп! А это что? Вернее, кто? Так вот где я видел этого человека раньше! На цветном снимке, сбоку на втором плане была хорошо видна сутулая долговязая фигура со знакомым лицом, обращенным к фотографу в профиль. Лицо, как косообразный шрам, пересекал длинный височный бакенбард, доходящий до нижней челюсти. Человек возился с какой-то треногой, устанавливая ее на песке, и случайно попал в кадр. Это же техник, чинивший давеча в его номере кондиционер и представившийся служащим фирмы «Комфорт». Что он делал в карьере, на месте расстрела братков?

Барсентьев взял со стола пухлый городской телефонный справочник и полистал его.

Есть. «Комфорт» — фирма по торговле офисным оборудованием. Он набрал номер.

— Офисное оборудование, фирма «Комфорт», — зазвучал в трубке приятный девичий голосок.

— Девушка, вы присылали ко мне техника для починки кондиционера в гостиничном номере. Я хотел бы….

— Простите, пожалуйста, вы, вероятно, ошибаетесь. Я не могла присылать вам техника….

— Ну, не вы, конкретно, но кто-то из вашей фирмы, — слегка раздраженно уточнил Барсентьев.

— Извините, пожалуйста, вы меня не поняли, — девушка по-прежнему была безупречно вежлива, — наша фирма не занимается продажей кондиционеров и, тем более, их ремонтом. Мы торгуем офисной мебелью, лучшие европейские образцы. А также немного мебелью для дома, в основном, мягкой.

— Может быть, в городе есть еще какая-нибудь фирма с таким названием?

— Уверяю, вас — нет. Это же торговая марка. Бренд. В одном городе не может быть двух фирм с одинаковым названием. Их просто не зарегистрируют.

— Спасибо. Всего вам доброго, — Барсентьев медленно положил трубку.

Ерунда какая-то. Пришел человек из несуществующей фирмы и починил неисправный кондиционер. Он же в синей форме был, с белой надписью «Комфорт», память Барсентьева никогда не подводила.

То-то я ломал голову, где мог его видеть… Ого, я же еще не обедал, а время уже под вечер. Ладно, разберемся с этим после обеда.

Кстати, нашел ли Логинов зацепки, наводящие на след преступников по делу об убийстве приезжих братков? Основой основ следствия по нераскрытым убийствам являются протоколы осмотра мест происшествий. Там преступники часто оставляют материальные следы. Нельзя сказать, что большинство убийств раскрывается по этим причинам. Значительную роль играет и получаемая следователем оперативная информация. Но доказательственная база начинается и затем формируется по начальным результатам осмотра места преступления.

Однако после обеда разбираться Барсентьеву с мнимым техником не пришлось. События стали разворачиваться самым непредсказуемым образом.

Возвратившись минут через пятьдесят из ресторана к себе в номер, Барсентьев сразу же увидел на своем столе целлофановый пакет с изображением полуобнаженной красотки.

«Что это мне прислали? Вроде ничего не запрашивал», — удивился он, взял пакет и заглянул внутрь.

Внутри, плотно обтянутые целлофаном прозрачного цвета, лежали зеленоватые пачки денег.

Барсентьев сразу же отбросил пакет, как ядовитую змею, случайно попавшую в руки.

«Вот оно, — мелькнула мысль, — сейчас в номер зайдут оперативники с прокурором и понятыми. А на пакете уже имеются мои отпечатки пальцев. Провокация! Что делать?»

В такую ситуацию он попал впервые, хотя, конечно же, знал и о таких операциях, и о случаях явных провокаций, направленных на то, чтобы возбудить уголовное дело против какого-нибудь мешающего определенным действиям должностного лица. Даже если в этом случае доказать свою полную невиновность, все равно на всю жизнь потом на человеке остается неясное пятно. То ли он украл, то ли у него украли, но что-то нехорошее было — как по Чехову. Такова природа человеческая.

Но шли минуты, а в номер никто не пытался войти.

Барсентьев немного успокоился и набрал номер прокурора города.

Севидов взял трубку почти сразу.

— Михаил Матвеевич, — Барсентьев старался овладеть собой, чтобы не выдать беспокойства, — я попрошу вас срочно приехать. Вместе со следователем. Только не с Мирчуком. Возьмите с собой другого следователя. И прихватите криминалиста.

— Что стряслось, Игорь Викторович, — голос прокурора был крайне встревожен. С вами что-то случилось?

— Случилось. Только не со мной. Ко мне в номер подбросили деньги. Необходимо зафиксировать этот факт и начать по нему соответствующее разбирательство…

— … Сто пятьдесят тысяч североамериканских долларов. — Криминалист закончил считать деньги. — И какой-то конверт.

Он аккуратно припорошил его порошком: сначала с одной, затем с другой стороны. И затем сдул порошок с конверта, поверхность осталась чистой.

— Никаких отпечатков на нем нет, — сообщил криминалист. — Их не оказалось нигде.

Понятые — две девушки из гостиничной обслуги — смотрели на происходящее большими глазами.

Криминалист заглянул в конверт и осторожно, двумя пальцами руки, затянутой в тонкую резиновую перчатку, вытянул сложенный вдвое листок бумаги.

Листок оказался короткой запиской с отпечатанным на принтере текстом: