Его лицо исказилось – напоминание о Харлоу омрачило их близость.

– Харлоу мертв, – сказал он резче, нежели намеревался.

Она округлила глаза, но потом кивнула, понимая его гнев. Чувствуя себя болваном, Кристофер начал извиняться, но она оборвала его:

– Когда я приеду к вам в день нашей свадьбы, то хочу быть вашей во всех отношениях, Спенсер. Я не имею желания, чтобы кто-то или что-то стояло между нами, поэтому хочу, чтобы вы навсегда вычеркнули Харлоу из нашей жизни, сделав меня своей. Прямо сейчас.

– Боже мой, Сара!

Она вообще представляла себе, что делает с ним, говоря такое? Ее слова провоцировали как ничто иное, в результате он ощутил сковывающую тесноту своих узких брюк.

Поднявшись на цыпочки, она обвила руками его шею и прижалась к нему всем своим мягким телом.

– Сделай меня своей, – прошептала Сара перед тем, как поцеловать его, лишая всяких остатков решимости.

Разгоряченный прикосновением девушки, он ответил на ее поцелуй, наслаждаясь тихим выдохом, который вырвался у нее в ту секунду, когда он, просунув руку под халат Сары, обхватил ее грудь. Надавливая большим пальцем на твердый сосок, он заставлял ее тихо стонать. Боже милостивый, никогда еще Кристофер не испытывал такого жгучего желания обнажить женщину. Он желал видеть ее, ощущать безо всяких препятствий.

Но она уже стягивала с него рубаху с не меньшим нетерпением и, прежде чем он успел что-либо возразить, стащила ее с него через голову, оголив торс мужчины перед своим испытующим взглядом.

Впервые в жизни он ощутил беспокойство по поводу своей физической формы. Ему хотелось соответствовать всем ее желаниям, но то, как она на него смотрела… он не мог определить, то ли это было вожделение, то ли разочарование, то ли что-то совершенно иное.

– Я тебе нравлюсь? – спросил он, ожидая ответа, от которого зависела его уверенность в себе.

– Ты так прекрасен! – проворковала она чуть хрипло. – Так безупречен.

Кристофер возликовал.

– И ты тоже! – сказал он, а ее ладони уже скользили вниз, к его поясу.

«Проклятие!»

Если он не возьмет себя в руки, то скоро будет стоять перед ней в чем мать родила, при том, что она все еще одета. Этого нельзя было допустить. Ведь он так же страстно желает видеть ее тело, как и она, по всей видимости, его.

Взяв Сару за запястья, мужчина задержал ее руки, хотя его восставшее естество изнывало от жажды ее прикосновений.

– Не сейчас, – пробормотал он, склоняясь к ее рту.

Проведя языком по нижней губе девушки, Кристофер проник им в теплую и влажную тесноту, в которую она охотно приглашала его. Он опасался, что его хватило бы ненадолго, если бы Сара прикоснулась к нему в том его состоянии вожделения.

– Не двигайся, – сказал хриплым голосом, опуская ее руки.

Отстранившись назад, чтобы видеть ее, он сбросил халат с ее плеч, наслаждаясь тем, как чувственно у нее расширились глаза и разомкнулись губы. По телу Кристофера пробежала горячая волна, превратившись в нестерпимый жар, когда он увидел совершенные очертания ее груди под тонкой тканью ночной рубахи с выпирающими сквозь нее твердыми сосками. Не в силах сопротивляться, он склонил голову, обхватил один губами и, притянув девушку к себе, стал ласкать его языком.

– О боже, – ахнула она, сжимая плечи мужчины.

Ткань ее рубахи, разделявшая их тела, становилась влажной от его поцелуев, пока губы Кристофера скользили вверх и, осторожно миновав изящную ключицу девушки, достигли во́рота.

– Развернись, – сказал он, нежно поцеловав ее плечо.

Она безропотно повиновалась ему. Дыхание Сары затрепетало, когда он провел ладонью по спине вниз, к ягодицам, любуясь изгибами ее тела, неясно проглядывающими сквозь полупрозрачную ткань ночной рубашки.

Он нежно сжал девушку в объятиях, и она выгнулась в ответ, как будто выполняя его распоряжение. Наслаждаясь непроизвольной реакцией Сары, Кристофер повторил то же самое, и на сей раз был одарен ее гортанным стоном, с которым она подалась ему навстречу самым соблазнительным образом.

– Черт возьми, – пробормотал он.

Комкая ткань ночной рубахи Сары, он потянул ее наверх, обнажая бедра, спину и наконец сняв сорочку через ее голову. Часто дыша, смотрел на то, что перед ним открылось, – на ее стройное тело, тем не менее округлое везде, где необходимо. Боже милостивый, никогда еще он не желал женщину так сильно, как сейчас, он жаждал, чтобы она, лежа под ним, пронзаемая им, шептала его имя. Стон вырвался из его горла от одной лишь мысли о том, что сейчас должно было произойти, а жаркая страсть налила его естество невыносимой твердостью. Кристофер отчаянно стремился применить ее, но сначала нужно было избавиться от теснящих его брюк.

– Не шевелись.

Не сводя глаз с ее сладостного тела, он расстегнул брюки и освободил свою упругую плоть. Наступившее облегчение тут же сменилось еще бо́льшим томлением, заставившим его в мгновение ока сбросить с себя остальную одежду.

Выпрямившись, он постарался овладеть собой, помня о том, как важно сейчас доставить удовольствие ей. С гулко бьющимся в груди сердцем Кристофер шагнул к Саре и, положив руки на ее бедра, прижался к ней сзади. Девушка ахнула в ответ, и он улыбнулся от животного удовольствия. Не было сомнений в том, что она почувствовала его твердую мужскую плоть, протиснувшуюся между ее бедер. Он медленно скользнул пальцами вверх, к ее талии, затем к мягкому животу, трепещущему под его ладонями, а потом еще выше, к ее груди.

– Ты бесподобна, – проворковал он ей на ухо, сжимая пальцами ее соски.

Откинув голову назад, она положила ее на плечо Кристофера, сладострастно вздыхая от остроты переживания. Улыбаясь, Кристофер склонился, чтобы лизнуть мочку ее уха. Она даже не представляет глубину наслаждения, которое он собирался ей дать.

Никогда раньше Сара не чувствовала себя такой распутной, как сейчас, стоя вот так, совершенно нагой, пока Спенсер одаривал ее тело в высшей степени приятными ласками. Ах, боже, он уделял пристальное внимание ее изнывающей груди, гладя и сжимая налитую плоть, что вызывало в ней невероятные ощущения. У себя между ног она чувствовала его длинную твердь, восхитительно трущуюся о наиболее интимную часть ее тела каждый раз, когда она подавалась бедрами ему навстречу. Это пробуждало в ней жгучее томление, терпеть которое становилось невыносимо. Господи, как же это непристойно, но она теперь жаждала там более сильных прикосновений. Девушка выгнулась еще раз, надеясь таким образом побудить его к этому без помощи слов. Почти сразу его рука, оставив в покое ее грудь, легла ей на бедро. С непреклонной твердостью он еще крепче прижал ягодицы Сары к своим чреслам.

– У меня складывается впечатление, что ты хочешь ощутить мои пальцы кое-где еще, – прошептал он ей на ухо.

От этих слов все связные мысли тут же покинули ее голову. Она смогла лишь едва заметно кивнуть, отчего он тихо рассмеялся и поцеловал ее плечо.

– Разведи ноги пошире, – сказал он. – Да, вот так. Боже, Сара, ты даже не представляешь, как я тебя хочу.

– Я это чувствую, – прошептала девушка, надеясь, что в ее голосе не отразилась та неискушенность, которую она ощущала.

У нее за спиной Спенсер издал звук, не так уж сильно отличающийся от рычания: просунув руку между ее бедер, он сначала ласкал Сару легкими прикосновениями, затем, проникнув глубже, – более настойчиво. Круговые движения кончиков его пальцев отозвались острым наслаждением во всем ее теле.

– Ты такая мокрая, – произнес он негромко, засунув палец внутрь. – Совсем готова.

Закрыв глаза, Сара отдалась захватывающим ощущениям, которые он в ней пробуждал. Она чувствовала, как он проникает внутрь и выходит обратно, все более усиливая в ней томление, которое вскоре стало невыносимым. Оно одновременно было и восхитительным, и мучительным. Ее тело алкало чего-то большего, желая до дна испить удовольствие, к коему он ее вел. Объятая предельным напряжением своего желания, Сара неподвижно замерла, пока оно не взорвалось необычайным штормом ошеломляющих ощущений, потрясших все ее существо.