– Если бы я стал ухаживать за девушкой, имевшей в прошлом отношения с предателем, ты бы возражал или же одобрил бы мой выбор и благословил меня?

– Неужели ты толкуешь о леди Саре? – спросил лорд Оукленд задумчиво-серьезным тоном.

– Именно о ней, – признался Кристофер.

– Понятно, – хмурясь, сказал лорд Оукленд. Затем, еще более помрачнев, продолжил: – Измена – очень серьезное обвинение, Спенсер.

– Это я понимаю, – ответил Кристофер. – Но разве справедливо наказывать ее лишь за то, что она допустила ухаживания человека, которого толком и не знала? Разве ее положение сильно отличается от моего?

– Ты хочешь сказать, она не знала о преступлениях своего ухажера?

– Конечно нет! Как ты только мог подумать о подобном?

– Успокойся. Я всего лишь пытаюсь воссоздать картину в целом. – Лорд Оукленд обратил на сына пристальный взгляд. – И все же, уверен ли ты в ее невиновности? Уверен ли, что она не помогала этому человеку?

– То был Харлоу, папа, – сказал Кристофер, откидываясь на пышные диванные подушки.

– Я так и подумал. – Лорд Оукленд немного помолчал, прежде чем продолжить: – Ты сообщил ей, что тебе известна эта ее прошлая связь?

– Нет.

– Ты должен это сделать. Я вот что тебе скажу, Спенсер. Мне кажется в высшей степени странным, что лорд и леди Эндовер намерены выдать свою старшую дочь за человека, подобного мистеру Денисону, ведь ее вина всего лишь в том, что она когда-то позволила Харлоу проявить к себе внимание.

– Кроме того, там замешан интерес лорда Эндовера в лошадях мистера Денисона. Я подозреваю, в этом состоит главная причина для заключения такого брака.

– Как бы ни был лорд Эндовер увлечен лошадьми, я сильно сомневаюсь, что этого достаточно для графа, чтобы выдать свою старшую дочь за мистера Денисона. Если хочешь знать мое мнение, тут дело в чем-то другом. И не забывай, что, пока ты путешествовал за пределами Англии, мы с твоей матерью оставались здесь. Харлоу был маркизом и считался самым завидным женихом, так что мы бы знали, если бы между ним и леди Сарой возникли отношения, поскольку надеялись сосватать за него либо Лору, либо Эмили.

– Слава богу, вы этого не сделали.

– За что можно поблагодарить леди Сару. Но, поскольку никто не знал тогда о деяниях Харлоу, думаю, никто и не стал бы винить леди Сару даже в том случае, если бы она была с ним помолвлена. А это опять же говорит о том, что дело здесь не только в ее связях с Харлоу, если, разумеется, она не была осведомлена о его поступках и закрывала на них глаза из каких-то неуместных в данном случае представлений о верности.

– Не могу поверить, что она способна на это.

– В таком случае мы вновь возвращаемся к вопросу, почему ее родители отказались от попыток найти для нее более достойную партию.

– Ничего не приходит на ум, – сказал Кристофер, вздыхая.

Лорд Оукленд поднял бровь.

– Ты прости меня, что я вынужден тебе говорить это, Спенсер, но ты ведь определенно знаешь, как важно не ошибиться с выбором, не правда ли?

Кристофер замер от напоминания о мисс Хепплстоун.

– Леди Сара не такая, – возразил он. – Она не обманщица.

– Возможно, ты прав, – пробормотал лорд Оукленд, – однако создается впечатление, что она вполне согласна выйти замуж за мистера Денисона. Это трудно объяснить, если только нет чего-то такого, о чем мы не знаем. Я бы посоветовал тебе выяснить, что это и какую угрозу может представлять для нашей семьи.

Кристофер не то хотел услышать, но должен был признать правоту отца.

– Сделаю все, что в моих силах, папа. Можешь не сомневаться.

В тот вечер леди Сара не могла избавиться от ощущения, что ей не место среди великолепия бального зала Торнклиффа. В немногочисленную компанию, среди которой она была, входили также Хлоя, леди Рейвенсби, дочь герцога Хэфтона, и леди Фортрайт, дочь графа Рентонбери. Раньше ей лишь дважды доводилось быть в переполненном людьми танцевальном зале в вечернем убранстве. Но это было так давно и омрачено такой сердечной болью, что она предпочла бы и вовсе забыть о том. И вот она здесь – одетая в шелковое бледно-голубое платье, в ожерелье и серьгах сияют бриллианты, а в волосы, изящно уложенные на затылке, вплетены серебряные ленты. Эстер буквально превзошла сама себя, в итоге Сара уже была приглашена на четыре танца. Оставалось еще два, последний – вальс.

У нее замирало все внутри при мысли, что ее будут обнимать руки лорда Спенсера. Когда мистер Денисон попросил Сару танцевать с ним вальс и она сослалась на виконта, мистер Денисон пришел в тихую ярость, что изрядно удручило девушку. И, разумеется, тут еще ее отец! Господи, она никогда в жизни раньше не была так зла на кого-либо. Очевидно, накануне у него с лордом Спенсером, состоялся весьма доверительный разговор, но отец не сообщил ей ни полслова до той минуты, когда они этим вечером спускались по лестнице в танцевальный зал. С его стороны было несправедливо разрешить Спенсеру ухаживать за ней, ежели она будет на это согласна, тем самым оставив дочь один на один со все более настойчивым виконтом.

– Ты мог бы что-нибудь придумать, чтобы отвадить его, – сказала лорду Эндоверу Сара.

– Пожалуй, ты права, – согласился отец, – но он застал меня врасплох, и я не смог придумать ничего правдоподобного, когда виконт предложил мне купить пять любых лошадей на мой выбор. По крайней мере, я выиграл немного времени, чтобы ты могла придумать благовидный предлог для отказа.

К сожалению, Сара не в состоянии была предположить, что же еще, кроме чистой правды, в силах остановить такого человека, как лорд Спенсер, заставить его отступиться.

– Вам нравится в Торнклиффе, леди Сара? – спросила леди Фортрайт.

Близкая подруга Хлои, она вышла замуж довольно рано. Но, будучи красавицей в привычном понимании этого слова, обладала необычайно пронзительным взглядом пытливых глаз, придававшим ей индивидуальность.

– Очень, – ответила ей Сара.

Она познакомилась с леди Фортрайт в свой первый единственный сезон и прониклась к ней огромной симпатией, полагая даже, что они могут стать подругами. Однако после случившейся трагедии Сара решила воздержаться от новых дружеских связей и уединилась в поместье Эндоверов.

– Потрясающее место, не правда ли? Нам всем крупно повезло, что леди Данкастер решила открыть двери своего дома для гостей.

– Несомненно, – согласилась леди Рейвенсби.

Еще одна подруга Хлои, она была без ума от своего мужа, стоявшего в другом конце зала, если судить по игривым улыбкам, которыми то и дело одаривала его.

– Да вы только гляньте на всю эту лепнину под потолком и на сияющие люстры… Ах, тут, должно быть, не меньше тысячи свечей, вы согласны?

Глядя вверх на сверкающий в бесчисленных частицах хрусталя свет, Сара вынуждена была согласиться.

– Надеюсь, я вам не помешаю? – прозвучал над ее ухом знакомый голос.

Опустив глаза, Сара увидела подошедшего к ним лорда Спенсера.

– Мы как раз восхищались великолепием танцевального зала Торнклиффа, – сказала леди Рейвенсби, мило улыбнувшись ему. – Вы согласны, что не видели ничего прелестней?

– Однозначно согласен, – ответил он, не сводя глаз с Сары.

Ее щеки запылали, сердце затрепетало, а душу объяло беспокойство. Поклонившись ей, он сказал:

– Подходит время нашего танца, леди Сара.

– Верно, – сухо произнес внезапно возникший рядом с ними мистер Денисон.

Тревожное волнение, которое у Сары пробудил лорд Спенсер, сменилось страхом.

– Но сначала моя очередь танцевать с леди Сарой котильон.

Протянув руку, он угрюмо ждал ее согласия. С большой неохотой подав ему свою, она позволила мистеру Денисону увести себя от мужчины, которому удалось то, что Сара считала невозможным до приезда в Торнклифф, – он смог вновь растопить ее сердце. Она верила, что лорд Спенсер не принесет ей страданий, отчего ненавидела себя еще сильнее за ту боль, которую наверняка причинит ему в ответ.