К концу следующего дня местность вокруг них стала меняться. Горы начали уступать место холмам, холмикам, валам и осыпям, плоскогорье стало плавно понижаться, ручьи и речушки все чаще перерезали путь. Идти стало труднее. Ноги подворачивались и соскальзывали на шатких булыжниках, глинистый грунт перемешанный с гравием затруднял ходьбу, скрип и скрежет разъезжающихся камней рвал воздух, спины и поясницы ныли от напряжения. Взмокшие до испарины, они присели на валуны перевести дух.
Распогодилось и проглянуло низкое солнце. На западе позади сияли крутые отроги хребтов, к северу блестели волнующиеся воды пролива, впереди маячили гранитные купола, башни и зубчатые скалы в промежутках поросшие чахлой травой. Взгляд Сергея упал на странный предмет, выступавший из мешанины мелкой гальки, песка и ракушек, устилавшей береговую линию. Он находился метрах в ста от них, отбрасывая длинную треугольную тень. Сергей отправился исследовать находку. По мере приближения предмет приобретал очертания творения человеческих рук. «Похоже на корабельный нос, только бушприта нет,» заметил он про себя. Вблизи предмет оказался баркасом, занесенным песком. Трухлявое дерево, источенное ветром, солью и дождями, крошилось и рассыпалось от прикосновения пальцев. Отстегнув лопатку, Сергей стал выбрасывать песок, набившийся внутрь. Работа спорилась и он углубился на метр, раскопав довольно широкий колодец. Через несколько минут лезвие лопатки стало скрести о днище. Сергей продолжал расчищать занос, продвигаясь к корме. Появились странные вещицы: весло, сабля, топор, котел и копье и, наконец, открылись ноги и спина человека, вытянувшегося вдоль продольной оси судна. Руки его упирались o борт, на ногах сохранилась пара истлевших сапог, но голова и плечи оставались скрытыми песком. Через прорехи в сгнившем кафтане проглядывал почерневший скелет: грудина, ребра и позвоночный столб; ниже — кожаные лохмотья одежды не могли скрыть оголившиеся тазовые кости. «Как ты сюда попал, бедолага?» спросил мертвеца Сергей. «Где твои ватажники? Ведь не один же ты приплыл сюда. Из какого ты времени?» Ветер свистел в ответ, перекатывая песчинки и опять заметая яму. Небо очистилось и по нему плыли перистые облака. Издалека, утомленный ожиданием, к нему торопился Ганс. В поисках разгадки Сергей наклонился и отвязал сумку, которую он заметил на поясе погибшего. Ее толстая прочная оболочка сохранила сокровище, доверенное ей владельцем: пригорошню серебряных и медных монет и россыпь золотинок, наполнявших сумку почти на треть. Монеты не были круглыми, а неровной формы; на одной стороне был изображен погрудный портрет князя с мечом в правой руке и левой, прижатой к груди, на оборотной стороне была надпись в четыре строки «ДЕНГА ПСКОВСКАЯ». Больше всего Сергея заинтересовало золото. Неподвластное времени оно тускло отливало жетлтым, среди крупинок его выделялось несколько самородков размером с горошину. «Где ты нашел его? Не привез же ты его сюда с родной стороны. Значит где — то на острове есть залежь. Как ты оказался один? Тебя предали или ты заблудился в море?» Сергей осмотрелся. Поверхность пляжа была безукоризненно чиста и ничто не напоминало о трагедии, случившейся на этом месте несколько веков назад. «Археологов бы сюда,» подумал он и перевел глаза на приближающегося Ганса. «Не надо ему об этом знать.» Сергей принял решение. Вернув сумку с ее содержимым на прежнее место, он начал энергично закидывать свою находку песком. Когда к баркасу подбежал Ганс он узрел лишь растревоженную рыхлую кучу, отличающуюся по цвету от окружающей поверхности. «Первый же шторм сравняет это место до неузнаваемости,» объяснил сам себе Сергей, «но ведь кто-то может опять найти баркас.» Лопаткой он стал уничтожать то, чего не смог спрятать песок — выступающий нос. Труха и щепки летели по сторонам и через минуту последние признаки судна исчезли из вида. Могила захлопнулась. «Почему?» недоуменно спросил его напарник. «Что там было?» «Ничего для нас интересного. Морской песок и гравий. Однако, выступающие доски могли помешать свободе и безопасности судоходства, потому я их снес,» Сергей захохотал. «Лучше продолжим нашу экспедицию. У нас задание государственной важности!» И он задрал указательный палец. Солнце поднялось в зенит заполярного небосвода, повиснув невысоко над горизонтом, очерченным волнистой линией остроконечных скал. Бело-розовые мятущиеся облака блестели в голубоватом поднебесье. Путешественники упорно продвигались на восток, каждый погруженный в свои мысли. «Пусть человек этот лежит, где лежал,» думал Сергей. «По хорошему следовало бы отслужить панихиду и поставить на этом месте крест, но панихиду я не знаю как служить, а крест привлечет внимание. Могилу или разворуют, или содержимое ее отправят в музей. И будет этот псковитянин лежать в стеклянном шкафу на полке на потеху эксурсантам. Не так ли поступают с могилами царей и князей, умерших полтысячи лет назад — открывают без зазрения совести и исследуют. Не кощунство ли это? И некому за них слово замолвить по давности лет.» Справа от него стадо оленей, покачивая ветвистыми рогами, совершало миграцию к зимним пастбищам на Карском берегу. Самцы были крупнее и они зорко следили за своими малышами и матками. На людей животные не обращали никакого внимания. «Откуда взялось это старое судно на берегу? Оно не похоже на немецкое,» не утерпел Ганс. «Этот баркас построен русскими людьми,» объяснил Сергей. «Они плавали здесь испокон веков, торгуя с Ганзой и Ливонским орденом на западе и промышляя морских чудищ на востоке. Они были смелыми и предприимчивыми, жили далеко на севере и не зависели ни от кого. Ты ведь не думаешь, что русские всегда были молчаливым стадом баранов, с которых власть по мере надобности срезала шерсть, кожу и мясо? У нас был Новгород и Псков, с народовластием и свободной торговлей, у нас была казацкая республика Войско Донское, где слушали и уважали мнение каждого гражданина, у нас были великие восстания, баламутившее Русь до самого дна, но всякий раз центральная власть посылала войска и давила всех до последнего, оставляя нам только воспоминания.»
Появившийся над морем легкий туман быстро таял и дымкой стелился над берегом. Его колеблющаяся пелена поднималась и отступала, не помешав Сергею заметить высокие и длинные наслоения песчаника к югу. «Пойдем посмотрим,» пригласил он Ганса и, ловко перепрыгивая через расщелины, они быстро и легко подобрались к подножью красно-коричневой кручи. Твердая, глинистая порода была камнеподобна, поднималась на высоту десяти метров и наверху поросла пожухшей травой. Приблизившись вплотную Сергей отколол кусочек своим молотком. «Это алевролит,» определил он. «Сам по себе он представляет ценность и находит применение в ряде отраслей промышленности, но также может указывать на наличие свинцово-цинковой руды.» Сменяясь с напарником они вырыли несколько шурфов. Находки убедили Сергея, что здесь проходит медно-колчеданная залежь с прослойками цинковых руд. «Дальнейшая геологическая разведка с применением буровых установок необходима,» записал он в своем дневнике. Это было не единственным открытием удачного дня. Перед заходом солнца они достигли русла стремительной и неглубокой речушки. Она сердито бурлила и пенилась на валунах. Мхи, лишайники и карликовые березы покрывали ее галечные берега. Путники не задумываясь пересекли речку вброд. Прозрачная мелкая вода журчала вокруг их сапог. Среди разбросанной по дну щебенки искрились желтые блестки. Особенно много их было на отмели, где поток изгибался и ослабевал. Сергей окунул руку в ледяную воду и поднес ее к своим глазам. На пальцах блестели золотые крупинки. Ничего не сказав своему напарнику, Сергей предложил заночевать на этом месте, тем более, что быстро темнело и они валились с ног.
Наутро после сытного завтрака с кофе и печеньем с ветчиной и сливочным маслом они возобновили свой путь на восток. Сегодня они должны были достичь базу и пополнить запас продовольствия. Уходя Сергей бровью не повел и не обернулся на сокровище, на которое он набрел вчера. «Пусть эта золотая россыпь останется ненайденной,» рассуждал oн про себя. «В противном случае здесь появится прииск и золото будет вывозится в Рейх. Оно поможет правительству быстрее начать войну. Ничего, кроме страданий, война Германии не принесет. Лучше бы, если бы эту россыпь нашел лет через сто гражданин новой, свободной России. Пойдет ли это золото в бюджет государства или останется в частном владении не имеет значения — оно не будет в немецких руках.» Он заторопился, подгоняя Ганса; казалось они не шли, а летели, лавируя между препятствиями, и к концу светового дня до них стал доноситься неумолчный рокот прибоя. Неровное, изборожденное трещинами и впадинами плоскогорье внезапно оборвалось и путники вышли на крутой обрыв над Карским морем. Какой простор! Слева от них катились воды пролива Маточкин Шар, там вдалеке тянулась заснеженная цепь остроконечных гор. Перед ними, куда хватает глаз до самого горизонта громоздился лед. Это было не сплошное твердое поле, это было скопление всевозможных размеров льдин и ледяных гор, прижатых штормовыми ветрами к кромке острова. Им некуда было деться, плавающие в море, они давили, крошили и терли друг друга, налезая на сушу. Мягкий шорох и хруст стоял в воздухе. Призрачными бликами над ними носились чайки. Они летали так близко, что своими крыльями почти задевали людей. Внизу тысячи птиц рядами гнездились на узких карнизах скал. На птичьем базаре стоял не умолкающий ни на минуту гам и писк, иногда он заглушал шум прибоя. Пернатые сидели, взлетали и, сделав несколько кругов, возвращались назад. Стойкий аммиачный запах помета лез в нос. Сергей развернул карту. «База должна быть к юго-востоку от нас,» сориентировался он.
