Водка мягко прошла по горлу. Почти сразу Зимонину стало спокойней, хотелось еще, но Чернецов наливал только себе. Иван Неверов нерешительно расспрашивал Геннадия Аркадьевича, тот нес дежурную чушь. Нет, так он ничего не добьется. Зимонин рассматривал гостя, лицо неприятное, вроде и простое, но с каким-то изъяном. «Власть», – равнодушно подумал инженер.

Тетя Алла принесла тушеную картошку с мясом. Пахло вкусно, но аппетита не было, инженер размазывал еду по фарфоровой тарелке с выцветшей от частого мытья голубой каймой. Чернецов ничего о смерти Опарина и Чащина не знает, на похоронах не был, тел не видел. Как же. Сел на тему о трудовых подвигах и поехал. А москвич слушает, кивает. Кажется, верит Чернецову. Уедет через пару дней со всеми нужными бумагами, и никто никогда не узнает, что случилось на самом деле. Сегодня с утра у Зимонина вспыхнула маленькая звездочка надежды: вдруг проверка из Москвы все изменит? При взгляде на Неверова она таяла. Какая глупость! Месяц назад сюда приезжал сам Берия, инженер стоял от него в нескольких метрах, и, казалось, весь лагерь замер на время инспекции, но он уехал, и тут же исчезли Опарин и Чащин. Все стало как прежде. И как этот нервный хрен с залысинами может что-то изменить на Безымянке?

Зимонин перестал слушать разговор. Зоя закурила. Инженер опустил руку под стол, стараясь поймать ее ладонь, дотронулся, и Зоя отдернулась, как от змеи. Затушила недокуренную папиросу о нетронутую тарелку с едой.

– Не расходитесь, папа, подышите по Мюллеру. Спокойной всем ночи, – сказала она и встала из-за стола.

Зимонин перехватил устремленный на нее взгляд москвича и чуть не вздрогнул от отвращения.

Геннадий Аркадьевич за это время неплохо набрался, доволен собой. Тетя Алла уносит тарелки, пора собираться.

– Ты подумай хорошо, Саш, о том, что я тебе сказал, – кинул инженеру Чернецов.

– Хорошо, Геннадий Аркадьевич. – Зимонин пропустил вперед Алию с тарелками и, выйдя в полутемный коридор, почти столкнулся с Неверовым. – Зайдите завтра ко мне на ТЭЦ, здесь все не так, – тихо сказал москвичу Зимонин, быстрее, чем успел подумать над своими словами. Вдруг надежда еще есть?

Инженер оделся и вышел на улицу. Как он доберется до ТЭЦ? Дурак, ни машины не вызвал, не попросился остаться. Гараж все равно уже закрыт, а когда Зоя на него зла, лучше рядом не крутиться. Вроде бы стало теплее и не так уж темно, облака отражают снег, и наоборот. Зимонин не спеша пошел по тропинке, за час с лишним дойдет, можно попробовать на пропускном пункте машину с дежурного телефона вызвать. Инженер обернулся, почувствовав на спине чей-то взгляд. Из штаба вышел одетый в толстую доху Витя, на ногах у него были унты. Куда он собрался на ночь? Усталое спокойствие Зимонина исчезло моментально: «Это за мной». Он ускорил шаг, еще раз обернулся и, убедившись, что штаб скрылся за деревьями, побежал.

Страх передвигал ноги инженера, делал тулуп невесомым, быстро втягивал и выпускал воздух из легких. Страх знал, что делать. Оказавшись рядом с четырехэтажками, Зимонин впервые оглянулся: никто за ним не гнался. Инженер споткнулся от облегчения, и к нему вернулся разум.

Глаза ничего не различали за пеленой слез, дыхание вырывалось с хрипом и кашлем, в груди горел огонь, ноги наливались тяжестью. Кровь стучала в голове так громко, что он не слышал, как заводится мотор, и когда фары осветили его, тело не знало, чего ждать. С трудом стянув перчатку, Зимонин смахнул слезы и в ослепительном сиянии фар, отражавшихся от крупных хлопьев снега, различил темный силуэт, приближающийся к нему.

– Александр Константинович? – удивленно спросила невысокая фигура голосом Берензона. – Что вы здесь делаете? С вами все в порядке?

Зимонин прерывисто дышал, бежать он больше не мог.

– Вы, наверное, из штаба возвращаетесь? Пойдемте в машину, я вас подброшу. Вам ведь на ТЭЦ? – своим обычным бесцветным голосом, словно не замечая замешательства инженера, говорил Берензон, ведя его к кабине грузовика. – Залезайте первым, мне ведь раньше выходить. Мне на станцию.

Грузовик тронулся и почти сразу остановился перед въездом в Безымянлаг. Водителю было достаточно буркнуть «с Берензоном», чтобы охранник поднял шлагбаум, пропуская автомобиль.

– Александр Константинович, – негромким вкрадчивым голосом начал Берензон. – Мне доложили о сегодняшнем инциденте на тридцать пятом заводе… – Зимонин вжался в сиденье, боясь произнести хоть что-нибудь. – Понимаю, как это должно было выглядеть. Но и вы войдите в мое положение: отдел снабжения прицепился ко мне с этими досками, они себе в голову вбили, что это я их не на тот объект отправил. А бригада есть бригада, в суете забыли документы. Такая вышла неразбериха, вы уж не злитесь на меня, Александр Константинович, за такую накладку.

Сердце инженера прыгнуло, вырвался вздох облегчения. Его везут на ТЭЦ, а не на убой. Он просто себе надумал. Вместе с радостью мгновенно вернулась усталость.

– Конечно, понимаю, – кивнул Зимонин в ответ.

– Да, ну бывает, – тихо засмеялся Берензон. – Дело такое, столько всего, как не ошибиться. Вот, Александр Константинович, возьмите, пожалуйста, в счет извинений, на пробу, так сказать. Жду поставки, купите еще, если понравится.

Берензон достал из внутреннего кармана пальто небольшую бутылочку коньяка и вложил ее в руки Зимонина. Теплый.

– Высади меня, – обратился к водителю. – Довезешь Александра Константиновича до ТЭЦ и мигом назад.

Грузовик остановился возле станции, Берензон пожелал Зимонину доброй ночи и растерянно улыбнулся напоследок, часто моргая близорукими глазами за стеклами больших очков. Только в этот момент у инженера хватило сил посмотреть на человека за рулем. Миша, кажется – нормальный мужик, часто с ним на стройках встречался. Нечего бояться.

– Вот же ж прыткий хер, – мрачно заговорил водитель, как только машина отъехала. Зимонин был не в состоянии поддерживать беседу, но этого и не требовалось. – Представляете, товарищ инженер, Берензон прилетел сегодня к нам в гараж, схватил за яйца начальника транспортного отдела, заставил маляву строчить. Я откуда знаю? Мне тоже пришлось расписаться, мол, я был дежурный механик, когда-то там. Мне за это даже шкалик не дали. Вообще не объяснили, под чем подпись ставлю. Всю бумагу прочитать не успел, только кончик видел. Мол, списывают «ГАЗ-61» за ненужностью, ага. А знаете, кто у нас на таком ездит? Это все знают. И Берензон решил, значит, его под свои дела списать. Не знаю, чем пахнет, жалею, что подпись поставил. Как бы мне за это срок не впаяли. Может, мне на фронт уйти, пока не прилетело, а, товарищ инженер?

– Идите, если можете, – ответил Зимонин, уловивший из всего монолога только последний вопрос.

Грузовик остановился перед воротами ТЭЦ, инженер чуть не упал на затекших ногах, спрыгивая из кабины. Он прошел через заснеженный двор, через проходную с дремавшим на посту Женей, поднялся на второй этаж, стащил с себя верхнюю одежду, разувшись, повалился на диван и отключился.

Через несколько минут тишину кабинета разрезал телефонный звонок. Зимонин вскочил и, ничего не понимая, схватил трубку. В ней что-то потрескивало, словно в проводах тоже шел снег.

– Александр Константинович, срочно, со станции, прибыло оборудование для восемнадцатого завода…

– Ладно.

– Что ладно?! – взорвался голос на том конце. – Мне что с ним среди ночи делать?

– Позвоните в учетно-распределительный отдел, – проговорил на автомате спящий Зимонин, и тут его осенило: – Нет, постойте, не надо! Позвоните капитану Маркову, затребуйте зэков на выгрузку от моего имени. Сегодня прибыл новый этап, пусть они разгружают. Ясно?

– Да, – ответили на том конце.

Зимонин повесил трубку на рычаг, в два шага дошел до дивана и, улыбнувшись тому, как ловко все разрешил, провалился в темноту без снов.

Правая рука Зимонина, лежавшая под подушкой, полностью онемела. Не открывая глаз, инженер переложил ее левой рукой вдоль тела. Кровь возвращалась, неприятно покалывая и вынуждая просыпаться. Он вспомнил, почему лежит, не раздевшись, и вместе с этим почувствовал, как сильно ломит ноги после вчерашней пробежки. Вслед за этим всплыл звонок о прибывшем оборудовании для восемнадцатого завода. Надо прикинуть, кого взять для перевозки станков или кому поручить. Нельзя станкам долго оставаться под открытом небом на морозе. Это важно. С этим надо разобраться в первую очередь. И кладка второго цеха. Чернецов приказал ее не трогать. Значит, не забыть проверить доски. Зайти на двадцать четвертый завод, там должны начаться сварочные работы. Слишком много тяжелых мыслей для начала дня.