«Это было нереально, – вспоминал Луис Урсуа. – Но со временем подобные невероятные вещи начали казаться нам нормальными».

Вскоре Урсуа решил, что его люди проводят слишком много времени за просмотром ток-шоу. Они часами просиживали перед экраном, игнорируя важную работу. К примеру, теперь, когда они регулярно питались, появилось огромное количество отходов жизнедеятельности, которые нужно было вычищать из туалета. И это были не отдельные крошечные орешки вроде тех, что оставляют дикие козы и ламы, а вполне мужские, шахтерские, вонючие кучи в огромных количествах. Чтобы заставить рабочих вычищать собственные экскременты, Урсуа вынужден был позвонить на поверхность, чтобы попросить спасателей выключать телевидение по утрам. Оставшись без «Доброго утра» из Сантьяго, шахтеры наконец вспомнили о сменах в уборной. С того дня телевидение включалось только в дневные часы, ради футбольных матчей самых популярных чилийских клубов «Ла-У» и «Коло-Коло», а еще для фильмов, «чтобы мы успокоились и не слишком жаловались», как выразился один из шахтеров.

Не все оказавшиеся в ловушке терпеливо переносили ожидание. В первую неделю сентября Виктор Сеговия описал в своем дневнике странную сцену: Эдисон Пенья бегает по шахте. Он обрезал сапоги до лодыжек и теперь бегал в них по темным коридорам, в компании одного лишь луча света на своей каске и звука тяжелого дыхания в спертом воздухе. Эдисон всегда был эксцентричным. Он часто разгуливал по шахте в одиночку, пел в Убежище песни Элвиса Пресли, а когда они голодали, то на пару с Марио Сепульведой отпускал жуткие шуточки о смерти. Но бегать и упражняться здесь, в аду, было безумием высшего порядка. На вопрос, почему он бегает, Эдисон ответил, что он переполнен радостью и благодарностью. По его словам, он увидел в шахте «голубой свет», свет веры. И пообещал Господу, что сделает нечто, чтобы выразить свою благодарность, а чем ее выразить, как ни бегом вверх, под десятипроцентный уклон, в туннелях, вырезанных в самой плоти Земли? Но он бежал еще и потому, что чувствовал, что его телу необходимы упражнения, чтобы оставаться здоровым. Как только он начал есть настоящую еду, его, как и многих других, начали мучить болезненные запоры. Поход в уборную превращался в пытку. «Я иду и тужусь, тужусь. То, что выходит, просто невероятно твердое. А потом оно застревает и – нет, нет, нет. Это было похоже на роды. И было очень больно». Ему нужно было что-то, чтобы помочь ослабевшему телу, и у него не было велосипеда, поэтому он стал бегать. Многие, увидев его, начали смеяться. «Они надо мной потешаются. Никто не сказал мне ни слова поддержки. Кроме, возможно, Йонни Барриоса: тот беспокоился, что со мной может что-то случиться». Флоренсио Авалосу казалось, что Эдисон бегает, «чтобы забыть обо всем, вымотать себя так, чтобы сразу заснуть». Флоренсио также знал, как опасно ходить по шахте в одиночку, и поэтому сделал вывод, что у Эдисона, как говорят чилийцы, «мост без планки» (le falta un palo para el puente). Для Эдисона пробежки по коридорам, где в любой момент на него сверху может упасть каменная плита, – это еще и способ сказать, что он собирается выдержать все тяготы судьбы. Позже ему пришлют фирменные беговые кроссовки, а затем пару неопреновых стелек. Бег освобождает его сознание, но и напоминает о том, где он и через что проходит. «Я чувствовал себя совершенно одиноким», – говорил он.

Пока Эдисон Пенья бегал, другие над ним бурили скважины. Девятого сентября бур «плана Б» продвинулся на двести метров. Твердость диорита, большая глубина, угол и изгиб в оригинальной, малой шахте от бурения, по которой он следовал, приводили к гораздо большему износу наконечника и деталей бура. Заменять их приходилось каждые двенадцать часов, из-за чего бурение замедлилось от двадцати метров в час до всего четырех. В команде работали американцы из «Center Rock Inc. and Driller Supply» и чилийцы из местной горнодобывающей компании «Geotec», а также множество других. Работая не покладая рук, они перегружали и себя, и бур вне всяких пределов. Они так отчаянно стремились поскорее добраться до пленников, что поддались феномену, который Лоуренс Голборн и Андре Сугаррет уже видели раньше: как и те, спасатели, что продолжали бурить ниже уровня шахты во время первой попытки спасения шахтеров, они просто не могли оторваться от работы. В своем нетерпении добраться до застрявших на дне людей они бурили, даже когда не должны были этого делать. Но если люди могут на чистой силе воли продолжать работу и после полного истощения организма, то металлический бур никак не мог противостоять законам физики. Неизбежная поломка произошла на глубине 262 метра, как показало внезапно упавшее давление в буре Е130 и сошедшие с ума торсиометры. Команды подняли массивный молот и опустили камеру, которая показала, что осколок бура размером с баскетбольный мяч застрял в дыре, сделав скважину бесполезной. Вскоре после этого у бура «плана А» начались проблемы с гидравликой, и его также пришлось остановить. Обнадеживающий звук бурения, долетавший до застрявших шахтеров через породу, прекратился, и в последовавшей за ним тишине они еще сильнее почувствовали себя одинокими, брошенными, отчаявшимися, и это было хуже, чем в тот первый раз, когда бур сломался над Убежищем. Они писали письма и звонили по телефону на поверхность, требуя объяснить, что происходит, и вскоре узнали, что, вполне вероятно, они все-таки застряли под землей до декабря.

Эдисон Пенья снова погрузился в одиночество. Он все чаще уходил в другие коридоры, где бегал там, наворачивая круги за кругами, стуча подошвами своих видавших виды ботинок по каменному полу шахты. Флоренсио Авалос, помощник Луиса Урсуа, решил, что устал сидеть без дела и ждать спасения. Прихватив веревку и те инструменты, которые могут помочь при подъеме, он с тремя товарищами направился вверх, к серой каменной стене, загородившей им выход.

Прежде чем отправиться в экспедицию, Флоренсио Авалос позвонил на поверхность и поговорил со своим старым другом Пабло Рамиресом. «Я собираюсь найти выход через вентиляционные шахты», – сказал Флоренсио. Рамирес, естественно, попытался его отговорить, но Флоренсио был непреклонен. Вместе со своим братом Ренаном, Карлосом Барриосом и Ричардом Вильярроэлем Флоренсио поднялся на километр до отметки 190, к воздуховоду у места обвала. Их план был таков: проследовать по пути Марио Сепульведы и Рауля Бустоса, там, где те двигались в первую ночь под землей, затем по вентиляционному колодцу до следующего уровня и так далее. Они завели машину и начали подъем.

На поверхности же команда спасателей была не готова отказаться от скважины «плана Б». Бурение можно было возобновить, если вытащить осколок металла. Они опустили в скважину магнит, но извлечь отколовшийся кусок бура не удалось. В тот же день американский бурильщик Джефф Харт прибыл на шахту после долгого путешествия из Афганистана. Он должен был заняться следующим, последним этапом бурения «плана Б», но его миссия откладывалась до тех пор, пока блокированную скважину не освободят или же пока не появится новый «план Б».

Во время вынужденного затишья и ожидания Кармен Берриос получила письмо от мужа, Луиса Урсуа. Он говорил, что горняки отчаялись, поскольку не слышат звуков бурения. «Спасатели стараются изо всех сил, – писала она в ответ. – Им помогает сам Бог, но если вы, оказавшиеся внизу, перестанете верить и молиться, все будет напрасно. Ты так не думаешь?.. Если вы не слышите бурения машин, это не значит, что машины уехали. Просто храните веру и не поддавайтесь отчаянью. Я пишу это, потому что хочу, чтобы ты понял: всех, кто занят вашим спасением, ведет единая задача: вытащить вас».

Незадолго до девяти часов туманного утра 10 сентября грузовики, везущие части бура для «плана С», завершили долгий путь через Атакаму. Они медленно поднялись по узкой дороге, ведущей к территории «Сан-Хосе». Было холодно, и собравшиеся у шахты члены семей горняков пребывали в подавленном настроении, но некоторые все же махали чилийскими флагами и заставляли других кричать «Чи-чи-чи, ли-ли-ли». Один из водителей каравана остановил машину у ворот, и, пока шедшие впереди грузовики парковались, к нему подошла съемочная группа телевизионных новостей.