Горняки понимали, что значит их история для чилийцев, – они видели это в каждой газете – и чувствовали ответственность за то, что призваны были олицетворять: стойкость, веру, братские узы. Вот почему, несмотря на ссоры и разногласия, многие все-таки не оставляли попыток стать теми гордыми и дружными чилийцами, привычными к нелегкому труду, какими их хочет видеть большой мир. В каком-то смысле наблюдалась типичная для шахты картина, где необходимость сосуществовать в крайне ограниченном пространстве вместе с другими людьми, которые издеваются над вами и оскорбляют вас, – рутина каждодневной жизни. «На шахте, когда вы третируете кого-либо, а на следующий день он не затаил на вас обиды и вы чувствуете, что он хочет двигаться дальше, – все это порождает доверие, – пояснил Итурра. – Вы думаете: “Этот парень прикроет мне спину, если что!” Словом, до тех пор, пока у людей есть чем заняться, до тех пор, пока они чувствуют себя шахтерами, они смогут поддерживать хотя бы видимость порядка».

Собственно говоря, горняки вновь вошли в рабочий ритм, пусть даже он совершенно отличался от рутины, царившей на руднике 5 августа. Они разгружали съестные припасы, лекарства и личные посылки, которые шли с поверхности сплошным потоком, без перерыва на обед, а еще поддерживали постоянную связь со спасателями и не давали погаснуть освещению. Самое интересное занятие – это, конечно, разборка посылок, в которых попадались вещи весьма любопытные. Ковбойские романы, например, карманные Библии и даже МР3-проигрыватель для одного из горняков, который так достал всех своим нытьем, что остальные готовы были отдать ему что угодно, лишь бы он замолчал. Но тут кто-то позавидовал соседскому МРЗ-проигрывателю, и вскоре все они обзавелись ими. Для групповых просмотров им прислали переносной проектор Samsung «SP-HO3 Pico». Он мог уместиться на ладони, и горняки быстро приспособили его для просмотра видеофильмов и прямого телевизионного вещания, направив на белую простыню. Но всего лучше было то, что в посылках начала прибывать настоящая еда. Норма ежедневного потребления выросла с 500 до 1000 калорий, а вскоре должна была достигнуть и 1500. Шахтеры стали получать настоящую еду, приготовленную на кухне на поверхности, включая рис, фрикадельки, курицу, макароны, картофель и груши, – все маленькими, но восхитительно вкусными порциями.

По прошествии нескольких дней, в течение которых шахтеры до отвала объедались этими деликатесами, один из членов спасательной команды обнаружил несъеденное пирожное внутри посылки, которой полагалось вернуться на поверхность уже пустой. Кто-то из горняков пожелал вернуть ежедневный десерт. В прилагаемой записке значилось, что есть это невозможно и не найдется ли у них чего-нибудь вкуснее? Отвергнутый десерт послужил недвусмысленным признаком того, что отчаяние покинуло шахтеров и теперь они не готовы были есть все подряд, лишь бы только утолить голод.

Тридцатого августа, за день до того, как горняки устроили всеобщее моление о мире и согласии меж собой, спасательные бригады начали бурить первую скважину, через которую планировалось вывести людей на поверхность. Комплекс «Strata 950» оказался машиной настолько громоздкой и сложной, что для его описания пришлось бы прибегнуть ко всевозможным эпитетам и метафорам. Высотой с трехэтажный дом, он внешне напоминал монумент или смотровую вышку, опирающуюся на шесть колонн нержавеющей стали, каждая высотой в два этажа, поддерживающих огромную белую металлическую крышу, настолько большую и тяжелую, что она лежала еще на четырех белых опорах. Все это колоссальное сооружение, покоящееся на специально залитом бетонном фундаменте, располагало полным набором гидравлических рычагов и валов, призванных управлять буровыми насадками в рост человека. Согласно первоначальному плану, «Strata 950» должен был пробурить скважину диаметром 381 миллиметр, после чего второй насадкой ее следовало расширить до 711 миллиметров и уже тогда пускать в дело спасательную капсулу. Первая головка, меньшего диаметра, образована несколькими соединенными дисками с выступающими резаками, и вот они вгрызлись в камень, образуя отверстие, которое наполняется водой со скоростью 43 литра в секунду, чтобы уменьшить трение. Комплекс «Strata 950» с воем и хлюпаньем прокладывал себе дорогу вниз, сквозь пласты диорита, а вокруг суетилась бригада техников в желтых робах: они приподнимали, поворачивали, выравнивали и опускали тяжелые стальные секции, причем каждый занимался своим делом, и со стороны казалось, что они обслуживают гигантский камнедробильный конвейер. Издаваемый комплексом гул ничуть не уступал реву реактивного самолета, выруливающего на взлетную полосу. Сама же буровая головка вращалась с умеренной скоростью в 20 оборотов в минуту, не останавливаясь ни днем, ни ночью, когда площадку заливал безжалостный свет белых ламп, отчего рабочие походили на инопланетных существ из научно-фантастического фильма. Окутанные коконом света, спасатели пробивались к группе уже не умирающих с голоду, зато испытывающих сильнейшее раздражение шахтеров, заживо замурованных на глубине в 640 метров.

Команда врачей-экспертов и инженеров НАСА прибыла в Копьяпо утром 1 сентября после двухдневного перелета из Хьюстона. Их немедленно повезли на рудник «Сан-Хосе», и доктор Дж. Майкл Дункан впервые увидел выжженный солнцем ржавый пустынный пейзаж, начисто лишенный растительности, словно перенесенный сюда с Марса. Весьма кстати ему вспомнилось, что где-то неподалеку чилийцы строят исследовательский комплекс «Атакама Луна-Марс», для которого эта безводная и суровая местность служила природной лабораторией, в которой можно изучать возможность жизни на других планетах. Едва успев миновать ворота, они обратили внимание на лихорадочную активность, царившую на руднике, и множество мужчин и женщин в шахтерских касках. На самой макушке холма высилась буровая установка, обеспечивающая выполнение «плана А». Эксперты провели на площадке несколько дней, и 4 сентября, когда они разговаривали с руководителями чилийской спасательной операции в одном из небольших домиков, снаружи вдруг донеслись громкие крики. Открыв дверь, они увидели, как люди размахивали руками, приветствуя колонну трейлеров, втягивающихся в ворота: прибыла первая буровая установка, необходимая для «плана Б», состоящего из двух этапов.

Чилийские официальные лица обратились к экспертам НАСА с просьбой поговорить с шахтерами. Многие знаменитости, приезжавшие на рудник, побывали в радиорубке, чтобы обратиться со словами поддержки к людям, запертым внизу: начиная от романистки Изабеллы Альенде и заканчивая четырьмя игроками уругвайской регбийной команды, выжившими после авиакатастрофы в Андах. И вот чилийский техник протянул телефон Альберту Холланду. Hola, проговорил тот и растерянно умолк, поскольку на этом его познания в испанском и закончились, и он не понял ни слова из местной скороговорки, обрушившейся на него в ответ снизу. Просто скажите bien[55], подсказал один из чилийцев, стоявших рядом. Холланд послушно повторил bien, и на том разговор закончился. Эксперты НАСА встретились и с семьями шахтеров, которым их представили как членов американской космической программы, приехавших сюда для оказания помощи в проведении спасательной операции. Вперед шагнула крепко сбитая загорелая женщина лет пятидесяти, оказавшаяся «мэром» палаточного городка «Эсперанса». Марию Сеговию тронула искренняя речь Холланда, и женщина, продающая съестное на пляжах Антофагасты, удостоила американца сердечного объятия. «Я бы усыновила его прямо сейчас», – со смехом добавила она.

А после заката специалисты НАСА смогли полюбоваться звездным небом. Именно сюда, в эту пустыню, на протяжении десятилетий стремились астрономы, потому что им казалось, что именно отсюда до космоса можно дотянуться рукой. «Млечный Путь гигантской аркой раскинулся от гряды холмов за нашими спинами, упираясь в далекие горы впереди, – вспоминал позже Холланд. – Мне казалось, будто я стою под опрокинутой чашей с бриллиантами. Пустыня, ночь, звезды – и повсюду царила звонкая и осязаемая тишина… Время замерло в неподвижности». А под бесконечным куполом небес царила лихорадочная активность человеческого муравейника – это спасатели готовились поднимать на поверхность шахтеров-неудачников, оказавшихся в ненужное время в ненужном месте.