Берия сжался, потух. Он не ожидал такого поворота в разговоре со Сталиным. Он пришел похвастаться первыми успехами, а вождь потребовал все и сразу. Он не подумал об этом. Теперь надо выкручиваться. Он нерешительно поднялся из-за стола, чувствуя виновность перед вождем. Сдерживая внутренне волнение, преданно посмотрел ему в глаза. Набрав в легкие больше воздуха, твердо произнес:

— Узнаю, товарищ Сталин. Вы меня знаете, не подведу. Неделя, две и ответ будет лежать у вас на столе.

— Хорошо, Лаврентий, садысь. Я тебе верю, — уже мягче произнес Сталин. — Обязательно разгадай этот ребус. Чувствую, немец непростой. За ним кроется какая-то тайна. Вот и английская разведка зашевелилась, копает под него не без помощи наших двурушников.

Берия вновь вскочил: — Я вам сейчас все доложу.

— Не надо! — Сталин махнул огорченно рукой. — Абакумов доложит позже. Пусть вначале разгребет внутри Смерш «Авгиевы конюшни»…

Ты говорил, что у тебя есть фото этой женщины и ребенка, покажи.

Берия посветлел, засуетился, получив временную индульгенцию от вождя. Его настроение быстро менялось от складывающейся жизненной ситуации. От меланхолии до невротического срыва — один шаг. Он достал фото из папки, передал Сталину.

Иосиф Виссарионович внимательно и долго рассматривал фотоснимок, где была изображена улыбающаяся Вера с Златовлаской на руках. Перевернул фото обложкой кверху. Не найдя надписи, возвратил фото наркому, коротко сказал:

— Красивая женщина. Не обижай ее, Лаврентий. Сними все обвинения.

Покажите немцу, что мы русские умеем признавать и исправлять свои ошибки, если их допустили.

Мы за открытый и честный разговор.

Дело Ольбрихта возьми на особый контроль. Мы на пороге больших исторических событий….

Темно-серый, цвета маренго 901 «Хорьх», замедлив скорость на Фоссштрассе, свернул на Вильгельмсштрассе и, пройдя проверку на контрольно-пропускном пункте, плавно въехал на почетный двор Рейхсканцелярии Гитлера. Открылась водительская дверь, из машины показалась чубастая голова унтерфельдвебеля танковых войск. Это был Степан Криволапов. Он улыбался. Его распирало от собственной самодостаточности и важности. — Посмотрели бы на меня сейчас детдомовцы, — подумалось ему. — Вот бы удивились, как из невзрачного «шибздика», так его дразнили старшеклассники, он превратился в личного водителя важного немецкого офицера, который приехал к самому Рейхсканцлеру Германии. Разве это не исторический момент в жизни тамбовского сироты?

Конечно, Степан помнил встречу с русским верзилой, сотрудником Смерш, его прямые угрозы, они его страшили, и на случай опасности подготовил для себя план побега в Ниццу. Решение созрело сразу, еще в ресторане, после ухода русского великана. Но пока было тихо, дни проходили спокойно. Когда надо было подавить возникавшее иногда ночью в холодной постели чувство страха за свое будущее, он вставал, выпивал сто пятьдесят граммов шнапса и, ложась, прокручивал в голове несколько раз строчки известной песенки Утесова: «Но в остальном, прекрасная маркиза, — все хорошо, все хорошо», — и успокаиваясь, засыпал.

В этот сырой октябрьский день Степан Криволапов не думал о себе. Он был полностью поглощен выполнением своих служебных обязанностей. Поданный к сроку исправный и надраенный до блеска вездеход для участия в исторической, как ему казалось, миссии — была его заслуга. Он был горд своим служебным положением.

— Мы приехали, господин майор, — Степан услужливо открыл заднюю дверь Ольбрихту. — Давайте я вам помогу, — он подал руку немецкому офицеру.

— Не надо, — коротко и с некоторой неприязнью ответил тот и самостоятельно вышел из машины. Переодетый в парадный мундир с наградами, нашивками, ремнями Франц Ольбрихт выглядел безупречно, под стать лейб-гвардейцам СС, стоявшим у колонн центрального входа в здание на «Фоссштрассе».

Вместе с тем, Франц нервничал. Настороженные, бегающие глаза, резкие движения выдавали его волнение. Шутка ли, он идет на встречу с Рейхсканцлером Германии, лидером нацистской партии, вождем немецкого народа. Одно дело планировать встречу и думать о ней, другое дело — быть участником этой встречи.

— Смелее, Франц, смелее. Мы у цели! — подбодрил друга Клаус. — Этот циклопический дворец — мишура, внешняя оболочка рейхсканцлера. За ней прячется маниакальный, шизоидный тип — нацистский идол. Скоро ты сам убедишься в этом. Зрелище малоприятное.

— Возможно, ты прав, — мысленно буркнул Франц и строго посмотрел на улыбающегося Степана. — Унтерфельдвебель, здесь задерживаться нельзя, Выезжай отсюда немедленно! Ждешь меня на стоянке, из машины не выходить.

С лица Степана моментально сошла улыбка, он сжался, посуровел: — Слушаюсь, господин майор. Удачи вам. Держитесь. — Криволапов не обиделся на грубость офицера. Он понимал, что из Рейхсканцелярии бесноватого фюрера можно не выйти живым. Поэтому шеф нервничает.

— Спасибо за пожелание, — сдержанно ответил Франц, — и круто развернувшись, пошел на встречу с лидером нацистской Германии.

Поднявшись по ступенькам широкого крыльца и отворив пяти метровую двустворчатую дверь, он попал в малую гостевую приемную. Здесь его ожидал дежурный офицер, один из адъютантов Гитлера. Окинув Ольбрихта высокомерным взглядом, сверив поданный пропуск со списком посетителей и ни к чему не придравшись, он потребовал: — Сдайте оружие, майор.

Франц вскинул брови, хотел что-то сказать, но дежурный с нажимом, категорично повторил: — Сдайте оружие, майор. Это обязательная процедура. Вас должны были предупредить. При выходе из Рейхсканцелярии вы его получите. — Франц повиновался, расписался в книге сдачи оружия, раздраженно посмотрел на адъютанта. Ему не понравилась эта канцелярская крыса в звании подполковника СС. Дежурный, не обращая внимания на настроение Франца, сухо добавил:

— Следуйте за оберштурмрфюрером СС Ленцем, майор. Он сопроводит вас в главную приемную фюрера.

— Есть, — только и оставалось ответить немецкому разведчику и проследовать за офицером СС…

Ольбрихт шел по внутренней галерее Рейхсканцелярии, на минуту позабыв о причине посещения Гитлера. Он был поражен увиденной красотой и величием помещений нацистского дворца, имитировавших залы Версаля. Коридоры были облицованы плиткой из мрамора и порфира, некоторые двери были отлиты целиком из бронзы, стены изумляли красотой средневековых шпалер. Великолепие колоннад, фронтонов, тяжелых канделябров затмевало французскую роскошь.

Вдоль стен неподвижно стояли гвардейцы СС — специально подобранные офицеры, молодые, очень красивые, с широкими плечами, светлыми волнистыми волосами, белыми зубами, голубыми глазами, загорелой кожей. Люди-статуи в черных, отделанных серебряными галунами мундирах, стояли повсюду. Он их видел в мраморном зале со стеклянным потолком, в парадном зале, в саду, куда выходили высокие окна Рейхсканцелярии.

Франц шел не спеша, иногда ступая по толстым коврам, настолько мягким, что даже недолгое шествие по ним вызывало ощущение расслабленности. Сопровождавший его офицер не торопил. Было специальное указание фюрера о том, что всех, впервые прибывающих к нему на прием генералов и офицеров по какому — либо торжественному случаю, а таковой был определен для Франца, проводить до его кабинета через залы и галерею резиденции, общая длина которых составляла 220 метров. Гитлер хотел подчеркнуть всем великолепием здания свое величие и значимость для Германии, вечность третьего Рейха и тем самым принизить попавших на прием гостей.

— Что скажешь, Клаус? — спросил восхищенный Франц, впервые попав в святые святых — Рейхсканцелярию нацистского фюрера. — Неужели не нравится? Дух захватывает от размеров, величия, внутренней красоты залов. Главное — этот дворец построили меньше чем за год. Что молчишь?

Клаус кашлянул, неодобрительно ответил: — Тоталитарная королевская роскошь, доведенная до абсурда — вот мое мнение. Рейхсканцелярия — яркий символ нацизма. Альберт Шпеер построил ее для Гитлера в 39 году. Гитлер здесь планировал войну, он здесь и погребен через шесть лет. Нацистский вождь хотел получить мировое господство, а получил мировое проклятие. Недаром, это здание было снесено вместе с бункером, как и многие другие, напоминавшие людям о той мировой трагедии. Давай об этом позже поговорим. Мы зашли в большую приемную. Тебя подвели к главному адъютанту фюрера генералу от инфантерии Рудольфу Шмундту. Это тот, у которого невероятно покатый лоб и огромные уши. Видишь? Видимо его Геббельс подбирал. Только тот карлик, а этот хлыст. Хотя это не Шмундт. Тот скончался от ожогов, полученных при летнем покушении на Гитлера, скончался буквально на днях, а это его преемник, бывший заместитель Вильгельм Бургдорф. Точно, генерал пехоты Вильгельм Бургдорф. У окна стоит генерал Вейдлинг, поздоровайся с ним.