Версия о том, что Рерих был связан с ОГПУ, встречается в многочисленных статьях, книгах и других работах, вызывая при этом яростную критику со стороны современных исследователей наследия художника, которые называют версию «клеветнической». Один из «отцов-основателей» этой версии, уже упоминавшийся писатель Олег Шишкин, на это отвечает:

«Честно говоря, мы с рериховцами — две разные вселенные. Они люди, сугубо верящие в святость своего апостола, в махатм, которые сидят в какой-то очень глубокой гималайской пещере, во многие другие вещи, перекочевавшие из теософии в рерихианство. Я же исследователь, поисковик. Их темы меня мало интересуют… В полемику с рериховцами более не вступаю, так же как и врач не спорит с больным, а предлагает ему чудодейственные пилюли. На связь темы „Рерих“ и темы „Блюмкин“ я указал в своей книге „Битва за Гималаи“. Их пути пересекались не раз, и не только конспиративно. Блюмкин был провожатым Рериха не только на Гималайских кручах и в пустынях Монголии, но и в квартиру своего московского соседа Анатолия Васильевича Луначарского».

Впрочем, связь Николая Рериха с советскими спецслужбами (или отсутствие таковой) не является главной темой данной книги. Что же касается присутствия в его экспедиции Якова Блюмкина, то, на наш взгляд, этот факт нельзя считать подтвержденным.

Во-первых, эта то ли реальная, то ли мифическая разведывательная операция Блюмкина — одна из немногих, которую прокомментировали официальные представители Службы внешней разведки России. Правда, было это уже давно — 20 лет назад. Тогда руководитель пресс-бюро Службы Юрий Кобаладзе заявил в интервью газете «Московский комсомолец»: «По сведениям Службы внешней разведки и по документам Блюмкин не был в экспедиции Рериха. Автор (О. Шишкин. — Е. М.) путает даты и экспедиции…»

Конечно, верить официальным источникам можно не всегда. Но совершенно непонятно, на основе каких источников строит свою версию Олег Шишкин. В книге «Битва за Гималаи» он, в частности, отмечает: «О путешествиях Блюмкина в обличье ламы в 1925–1926 гг. упоминает начальник Разведывательного управления РККА в одном деликатном документе (РГВА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 126. Л. 48)». На самом деле, отнюдь не упоминает. Под этим шифром в Российском государственном военном архиве действительно хранится документ, касающийся Блюмкина, но никаких данных о «путешествиях Блюмкина в обличье ламы» в нем нет. Речь в нем идет совсем о другом[54]. Но об этом документе немного ниже.

Шишкин также утверждает, что работа Блюмкина в Наркомате торговли и сохранившиеся в его личном деле документы, свидетельствующие об этом, — всего лишь целенаправленная фальсификация, чтобы скрыть то, чем он в это время занимался на самом деле. То есть готовился к миссии в Тибете, а потом и участвовал в экспедиции Рериха. Но это очень странно — почему-то во время других, не менее ответственных и секретных миссий Блюмкина за границей никаких документов прикрытия «для внутреннего пользования» не готовилось. Да и непонятно, зачем они были нужны ОГПУ и кого именно чекисты собирались таким образом пускать по ложному следу Якова. Разве что историков из будущего.

Есть еще история с фотографией. Той самой, на общем паспорте экспедиции, — который выдал путешественникам губернатор в Урумчи. На фотографии — пять человек: в верхнем ряду Николай Рерих, его жена Елена и их сын Юрий, в нижнем, по словам Олега Шишкина, — лама Рамзана Кошаль и некий молодой человек. Этот человек, утверждает Шишкин, — Блюмкин. Сотрудник Музея им. Н. К. Рериха Александр Стеценко считает, что молодой человек — ладакец Рамзана Кошаль и он вовсе не лама, а один из сопровождавших художника помощников.

Стеценко приводит следующие аргументы: в Музее Рериха находятся документы, свидетельствующие о том, кто именно из членов экспедиции Рериха получил разрешение на пребывание в Москве: «Гр. Рериху с семьей едущему в Америку по транзитной визе разрешено временное пребывание в гор. Москве на срок 14 дней до 29 июня 1926 г. без права выезда в другие города и местности Союза ССР. 15 июня 1926 г. № 6-р. г. Москва». В тот же день такое разрешение получили и Рамзана Кошаль, и лама Лобзанг. Следовательно, пять человек, получивших временное разрешение на пребывание в Москве, должны соответствовать тем членам экспедиции, которые сфотографированы на паспорте.

Осталось только определить, кто на фотографии в нижнем ряду Рамзана, а кто — лама Лобзанг. В дневнике Николай Рерих отмечает, что Рамзане всего 18 лет. А человек на фотографии слева выглядит значительно моложе своего «соседа». Другими словами, по мнению Стеценко, слева на фотографии не Блюмкин, а восемнадцатилетний Рамзана. Справа же — лама Лобзанг.

Наконец, Александр Стеценко приводит еще один довод — фрагменты из дневника генерального консула СССР в Урумчи Быстрова, которые касаются Рерихов и хранятся в Архиве внешней политики России. Среди этих документов есть запись Быстрова о том, кто из членов экспедиции Рериха въехал на территорию СССР и собирался ехать дальше: «Выехал в Москву художник Рерих с женой, сыном, тибетским ламой и мальчиком тибетцем».

Таким образом, резюмируя всё вышеприведенное, можно сказать, что ответ на вопрос о том, был ли Блюмкин в экспедиции Рериха, на сегодняшний день звучит так: «Скорее нет, чем да». Это, однако, не означает, что картина не сможет измениться, если когда-нибудь будут обнаружены или рассекречены архивные документы, касающиеся деятельности Блюмкина в Монголии, где он оказался в 1926 году. Ему поручалось руководство работой советских агентов не только в этой стране, но также в Северном Китае и на Тибете.

И если появятся новые сведения об этой странице жизни Блюмкина, тогда, возможно, станет известно и о каких-то его связях с экспедицией Николая Рериха, которая продолжалась до 1928 года и о которой сейчас столько спорят.

«Биография Блюмкина — невероятная эскапада, возможная только в переломные моменты истории, когда наступает новая историческая реальность», — пишет Олег Шишкин. И в этом он совершенно прав. Судьба швыряла Блюмкина как легкий кораблик, который во время сильного шторма швыряют морские волны во все стороны.

Персия, Военная академия, Поволжье и Сибирь, Троцкий, Палестина, Грузия, Наркомат торговли, теперь вот Монголия. Но, конечно, это не было хаотическим, «броуновским движением». За каждой, казалось бы, неожиданной командировкой Блюмкина стояли конкретные задачи.

В октябре 1926 года Наркомторг отвечает на запрос организационно-распределительному отделу ЦК ВКП(б): «2 октября 1926 г. ЦК ВКП(б) Орган, распред. Согласно Вашего запроса Наркомторг откомандировывает тов. Блюмкина в распоряжение ЦК». Эта телеграмма хранится в личном деле Блюмкина в Российском государственном архиве экономики. На самом деле перевод был инициирован ОГПУ. Оргбюро ЦК приняло решение эту просьбу удовлетворить, хотя в Наркомторге почему-то возражали. Странно: неужели Блюмкин был таким уж ценным работником в сфере торговли?

Блюмкин снова понадобился чекистам для закордонной работы, когда возникала необходимость выполнить ряд деликатных задач. Наверное, сам Блюмкин был доволен. В этой сфере деятельности он чувствовал себя как рыба в воде. Это ведь не должность экономиста, на которой он не понимал, «где я, что я, кто я такой?».

Теперь «полигоном» для применения оперативных талантов Якова Григорьевича должна была стать Монголия.

Имена советских, как и дореволюционных русских людей, оставивших в истории Монголии заметный след, хорошо знают в этой стране и сегодня. Помимо Ленина и Сталина это и странный белый генерал Роман Унгерн фон Штернберг, освободивший в 1921 году столицу Монголии Ургу от китайских войск. И Анастасия Филатова — жена коммунистического руководителя страны Цеденбала, правившего Монголией 26 лет — с 1958 по 1984 год. Ее даже называли «королевой Монголии». В этом списке находится и Яков Блюмкин.