– Пошли! Мы укроемся тут, пока не кончится дождь – до хижины слишком далеко. А такие ливни тут у вас идут подолгу?

– Когда как, – ответила Меган, покорно следуя за Китом. – Когда я утром уходила из домика, был ясный день, но осень в горах совершенно непредсказуема…

Кит помешкал на верхней ступеньке. Оба они с некоторой опаской посмотрели на узкий темный коридор, в котором, казалось, сгущался и клубился мрак. Чуть впереди виднелась распахнутая дверь в одну из комнат – дверной проем слегка освещали сполохи молний.

– Подожди здесь! Я посмотрю, не опасно ли там, – велел девушке Кит, но та наотрез отказывалась выпускать его руку.

– Не смей ходить один! А вдруг там и вправду небезопасно?

Кит смотрел в ее полные страха глаза, видел, как она силится овладеть собой – и не может. Голова ее была гордо вскинута, спина выпрямлена, волосы промокли от дождя, лицо мокрое и бледное – и граф с трудом сдержался, чтобы не смахнуть с ее щеки темный своевольный локон. Если бы он поддался этому искушению, тотчас возникло бы иное, еще более сильное – поцеловать ее…

– Мы будем двигаться очень-очень медленно, – сказал он, подразумевая, конечно же, продвижение по древним рассохшимся половицам.

Доски на первый взгляд казались достаточно прочными. Осторожно ступая по ним, Кит и Меган потихоньку добрались до раскрытой двери и замерли на пороге.

– Это же спальня… – пробормотал Кит.

– Вижу, – откликнулась Меган.

Подле одной из стен стояла резная кровать, некогда величественная и роскошная, а теперь изъеденная жучком-короедом, потрескавшаяся от времени и непогоды. Матрас давным-давно по соломинке растаскали птички и мелкие грызуны – от него осталась лишь рваная обивка. Ни простыней, ни одеял… Окно было настежь распахнуто, но крыша уцелела. Переведя дух, Кит подошел к окну, чтобы закрыть ставни, но ветер противился его усилиям. Наконец Кит пересилил их, хоть и промок насквозь.

– Тут так темно, – прошептала Меган, склоняясь над камином. – Внизу много ненужного дерева. Может, растопим камин, чтобы согреться?

Пока Кит ходил вниз за дровами для камина, Меган собрала клочки ветхой ткани и сухого мха для растопки. А потом они вместе следили как завороженные, как над грудой дров сперва завивается первый робкий дымок, а затем огонь лениво приоткрывает свой алый глаз и начинает постепенно пожирать щепки, делаясь с каждой минутой все ненасытнее…

Меган поднялась и принялась расхаживать по комнате, зябко обхватив себя руками за плечи. Ее платье промокло и отяжелело.

– Погляди-ка сюда! – вдруг сказала она, заметив ларец и пытаясь открыть тяжелую крышку.

Кит затаил дыхание.

Однако в ларце обнаружилось всего лишь несколько полуистлевших платьев, а еще огромный, потемневший от времени плед, грязный и заскорузлый. Кит приподнял плед и с замиранием сердца заглянул под него.

– Сокровищ тут нет, насколько я понимаю, – едко заметила Меган, и Кит искоса взглянул на девушку. – Я нашла у тебя в хижине письмо Майри, – пояснила она. – Не поэтому ли ты сейчас здесь, в Шотландии?

…Был ли смысл отрицать очевидное?

– Да. Я нашел это письмо в Англии, среди вещей покойного деда, – пробормотал Кит, с болью видя, как глаза девушки наполняются презрением. – Письмо лежало в его дневнике…

Граф умолк, не зная, что еще сказать.

– И что, ты до сих пор не нашел сокровищ? – брезгливо спросила Меган. – Или это он украл их много лет назад?

…Она была потрясающе красива сейчас, охваченная негодованием и праведным гневом, однако Кит рассвирепел:

– Натаниэль даже не знал, о чем говорится в письме! Я нашел его нераспечатанным! Нераспечатанным, поняла? Я первый, кто его прочел!

Меган недоверчиво фыркнула и отошла к окну. Она смотрела на дождь сквозь длинную трещину в ставне, все так же скрестив руки на груди.

– Он любил ее, знаешь? – спросила она, не оборачиваясь. – Натаниэль любил Майри…

Вспышка молнии озарила ее бледное лицо, гордую лебединую шею, всю ее стройную, точеную фигурку. Мокрый муслин облепил ее ноги, и Кит видел сейчас, как они стройны и дивно очерчены. Он глаз не мог отвести от девушки, чувствуя, как краска заливает его лицо. Однако Меган, похоже, не замечала, что он любуется ею.

– Мне сказал об этом Дункан Макинтош, – задумчиво пояснила она. – Он был в те времена тут, и пусть был еще совсем мал, но запомнил Натаниэля Линвуда. Говорит, что это был хороший человек, великодушный и храбрый…

– От души надеюсь, что это правда, – пробормотал Кит. Он слышал, как за его спиной потрескивают в камине дрова, и гадал: стоял ли здесь когда-то Натаниэль, вот так же любуясь красавицей Майри? – Я никогда не видел своего деда – он умер в тот самый год, когда я появился на свет. Искренне верю, что он любил ее, особенно если она была похожа на…

Граф умолк, устыдившись слов, едва не слетевших с его языка. Однако Меган обернулась и вопросительно подняла бровь:

– Похожа на кого?

Кит был обезоружен. К чему оправдываться? Он взглянул в ее бездонные орехово-зеленые глаза:

– На тебя… Если она была похожа на тебя.

– На меня? – переспросила девушка.

Искорки в ее глазах из рыжих стали вдруг золотыми, но она стыдливо опустила пушистые ресницы, и дивный румянец залил ее лицо.

Кит шагнул к ней:

– Думаю, Натаниэль был знаком с Майри несколько дольше, чем мы с тобой знаем друг друга. Но мне почему-то представляется, что она была страстной, верной, упрямой и храброй, как ты, особенно если принять во внимание то, в каком положении она оказалась. Она всем сердцем желала защитить все то, что любила… Она никогда не сдавалась.

Подойдя к Меган совсем близко, Кит остановился. Девушке пришлось запрокинуть голову, чтобы взглянуть ему в глаза – он был гораздо выше ее и много сильнее. Глядя на нее, Кит остро, как никогда, осознавал различия мужского и женского естества. Прежде чем девушка вновь отвернулась к окну, он прочел в ее глазах сомнение. Однако она не отстранилась, не отшатнулась от него.

– Я… то есть она… Она погибла бы, если бы не Натаниэль, по крайней мере, так утверждает старый Дункан. Но вот полюбить его она так и не смогла…

– Возможно, именно поэтому он так никогда и не женился. Не смог позабыть Майри… – Граф стоял к Меган так близко, что чувствовал тепло ее тела и даже нежный аромат ее туалетного мыла. – Но сердце ее навек отдано было другому. Как и твое.

Меган слегка склонила голову, и лицо ее оказалось в каких-то дюймах от лица Кита.

– Мое?

– Ты отдала сердце Ичэнну…

Это имя прозвучало сейчас холодно и грубо.

Меган отвернулась:

– Ах да… – произнесла она таким тоном, словно напрочь позабыла о существовании Ичэнна Ренни. Но он, тем не менее, существовал…

Кит коснулся ее руки – и даже это легкое касание оказалось возбуждающим, эротичным… настолько, что молодой человек вздрогнул всем телом.

– Я отпущу тебя, Меган.

– Так же как Натаниэль отпустил Майри?

Кит сглотнул. Уехал бы отсюда дедушка Натаниэль, если бы Майри предоставила ему выбор? Или остался бы, зная, что между ними всегда будет стоять призрак?

– Думаю… да. Зачем ты пришла сегодня? Ты могла бы просто оставить для меня записку в хижине и уехать.

Меган гордо вскинула голову:

– Хотела тебя поблагодарить. Нет, не то… Хотела просить… нет, умолять тебя не разрушать старый замок!

– Что-о? У меня и в мыслях такого не было!

– Тогда что ты теперь будешь делать? Уедешь к себе в Англию? Ведь не можешь же ты остаться тут навечно, ты сам говорил… У тебя дома есть обязанности и вообще…

Кит задумчиво посмотрел на долину, любуясь мрачной красотой гор, окутанных туманом, еле видимых в сполохах молний. Даже в такую погоду ему было тут хорошо, он чувствовал себя здесь как дома, но… Меган совершенно права. Он не может здесь остаться. А без Меган это было бы… Но Кит запретил себе об этом думать.

– Да, полагаю, я вернусь в Англию.

– В таком случае желаю тебе всего самого доброго.