У Меган скрутило желудок. Ах, как ей хотелось стремглав бежать отсюда, но за их спинами высились величественные фигуры матери и мисс Каррадерз, отрезая путь к спасению. Глубоко вдохнув, она попыталась овладеть собой и принялась озираться.

…Как-то отец взял ее с собой на аукцион крупного рогатого скота. Там было почти так же шумно, и все покупатели яростно состязались за право приобрести призовую гленлорнскую телочку. Теперь Меган понимала, как чувствовало себя несчастное животное…

– Позволите ли зарезервировать котильон? – протолкался сквозь толпу мужчин лорд Финли.

– А за мной оставьте шотландскую плясовую… если, разумеется, вы не против, леди Маргарет, – пытался перекричать толпу лорд Солсбери.

– Позвольте принести вам стаканчик сладкого сидра, миледи! – раздался еще чей-то голос.

– Но, возможно, леди предпочитает пунш? – возразил кто-то.

– Или лимонад?

Бедняжку Алану тоже обступили, и она, как и старшая сестра, молчала, словно воды в рот набрала.

– Незачем торчать в дверях. – Элеанор решительно взяла племянниц под руки и повела сквозь толпу, почтительно расступающуюся перед ними, не без помощи, однако, ее золоченой трости. Наконец девушки нашли свободные стулья и уселись, а грозная Элеанор встала подле племянниц с тростью наготове – на случай если придется осадить зарвавшегося кавалера и напомнить ему о правилах поведения на светском рауте. Она ограничилась тем, что помогла сестрам выбрать партнеров для первого танца – Мерридью заручился согласием Аланы, а Солсбери вытребовал первый танец у Меган.

Тут подле сестер на стул упала мисс Паркхилл:

– Доброго всем вечера! Какая тут ужасающая давка! Вообразить не могла, что здесь столь популярны народные пляски… Боюсь, вскоре тут станет ужасно жарко.

Она уже заранее яростно обмахивалась веером, ища кого-то взглядом в толпе. Меган проследила направление ее взора:

– Кого это вы высматри…

Но тут толпа вновь заволновалась. На сей раз воздух огласили разноголосые женские крики, зашуршали шелка, затопали по натертому до блеска паркету ножки, обутые в бальные туфельки, – все без исключения леди рванулись к дверям.

Прибыл Кит Россингтон. Меган устремила взгляд на него – и вдруг утратила способность дышать. Граф был облачен в традиционный английский вечерний наряд – такой же, как и у большинства джентльменов, с той лишь разницей, что он куда выгоднее подчеркивал ширину плеч. Да и парчовый жилет выделял его из толпы… А еще волосы у него были длиннее, чем у других мужчин, и лицо темнее от загара… Он весь словно сиял в свете свечей.

Меган даже не осознала, что вскочила на ноги, пока Алана не дернула ее за рукав.

Но было поздно. Россингтон, обведя взглядом бальный зал, заметил девушку. Взгляды их встретились. Меган пронзило словно током – она вспомнила вдруг, как лежала, прильнув к нему, среди цветущего вереска. Секунда… другая… Но вот толпа женщин скрыла графа от ее глаз, и Алана едва ли не силой усадила сестру на стул.

– Да что с тобой стряслось? – шепотом спросила она.

Меган прерывисто вздохнула, и сердце ее вновь забилось.

– Ничего, – с трудом выговорила она, – просто мне захотелось посмотреть, из-за кого случился такой переполох в курятнике.

Она раскрыла веер и спрятала за ним разрумянившееся лицо.

– Он стал… какой-то совсем другой, – задумчиво произнесла Алана.

– Сейчас он похож на настоящего горца, – заметила Элеанор, восхищенная ничуть не менее прочих леди. – Не хватает только килта и шотландской шапочки гленгарри[5].

Сердце Меган заныло, однако она выпрямила спину и принялась ожесточенно обмахиваться веером:

– Ерунда! Он англичанин до мозга костей!

– Но погляди на эти глаза, – сказала Элеанор. – Он выглядит так, словно всю жизнь любовался здешними горами. Взгляни на этот прищур…

Меган видела лишь, что сейчас эти глаза устремлены на жеманную молодую даму, стоящую прямо перед Россингтоном, – дочку английского маркиза. Выражение лица графа было весьма вежливым, однако радости на нем написано не было. Кланяясь знакомым, он не улыбался, избегая чересчур тесного контакта с дамами.

Девушка вдруг поняла, что ждет, затаив дыхание: подойдет ли он к ней? А граф тем временем двигался прямо по направлению к Меган. Но тут Эдвард Паркхилл и лорд Мерридью перехватили Россингтона, и он вынужден был замешкаться, чтобы побеседовать с ними.

Меган едва подавила вздох разочарования. Но тут грянула музыка, и перед нею склонился Солсбери, предлагая ей руку. Девушка не без сожаления позволила ему увлечь себя в толпу танцующих.

Она чувствовала, что Россингтон неотрывно следит за ней взглядом, но не отваживалась поднять на него глаза. И, всецело сосредоточившись, считала шаги, склонялась в заученных поклонах, изящно кружилась в танце, вяло улыбаясь своему кавалеру и не видя его лица… Сердце глухо стучало у нее в груди, для нее сейчас существовал в целом мире лишь Россингтон.

Найдя в себе наконец смелость поднять потупленный взор, Меган увидела, что он пристально смотрит на нее поверх голов щебечущих вокруг него барышень. Бедное сердце девушки едва не выпрыгнуло из груди…

Тут музыка смолкла, Меган присела в реверансе и едва не пошатнулась.

– Вы так разгорячились от пляски, леди Маргарет… Ваше лицо пылает. Не принести ли вам прохладительного? – любезно предложил Солсбери.

– Вы весьма любезны, – выдавила девушка.

Сейчас ей был жизненно необходим глоток воздуха… Когда кавалер отошел, Меган поспешила к дверям, что вели на небольшой балкон. Это было вопиющим нарушением правил, блюсти которые призывала матушка: не подобало девушке покидать пределы хорошо освещенного бального зала, ускользая из-под надзора старших леди… Но Меган с наслаждением окунулась в бархатную темноту ночи и вдохнула всей грудью прохладный воздух.

Ей хотелось домой. Нет, не в Дандрамми, а в родной Гленлорн. Она не желала, чтобы за ней ухаживали, волочились, нудно подталкивая к браку, которого она совсем не хочет. Если бы Меган по мановению волшебной палочки очутилась сейчас дома, то с наслаждением вытащила бы из волос дурацкие шпильки, скинула бы кружева, кринолин, нырнула в озеро и вдоволь наплавалась… Это было бы так… так сладко…

– С вами все в порядке? – раздался вдруг мужской голос.

Обернувшись как ужаленная, девушка обнаружила стоящего у нее за спиной Россингтона. На мгновение язык у нее прилип к небу, лишив способности говорить.

– Д-да, – наконец удалось ей вымолвить.

Хоть на балконе было темно, Меган была уверена: Россингтон смотрит прямо на нее. Он стоял спиной к свету, виден был лишь его силуэт, а лицо скрывала ночная тьма.

– Не позвать ли вашу матушку?

– Нет! – поспешно воскликнула девушка. «Чересчур поспешно»… – Через минуту мне станет лучше. Просто в зале очень жарко…

– Полагаю, вы не последняя леди, которой сделалось дурно нынче вечером, – хмыкнул Россингтон.

Меган тотчас ощетинилась:

– Я не страдаю обмороками!

– Вот и хорошо. Потому что я не прихватил с собой флакона с нюхательными солями.

– Послушайте, ваши бесчисленные обожательницы не скучают?

– Не более чем ваши обожатели, – Россингтон непринужденно облокотился о балконные перила и посмотрел вниз, на рыночную площадь перед гостиницей. – Пахнет розами… разве здесь есть сад?

– О, это… м-м-м… от моей прически. – Меган вытащила из волос розовый бутон. – Вот, видите? Это розочка из сада Элеанор…

Россингтон взял у девушки цветок. На мгновение пальцы их легко соприкоснулись, и по руке Меган вверх, к плечу, побежали мурашки.

Граф поднес цветок к лицу:

– Он вам идет.

Девушка почувствовала, что щеки ее загорелись, невзирая на ночную свежесть.

– А ваша рука? Она зажила? – спросила Меган, и тотчас прикусила язык. Нет, она вовсе не желала вспоминать об их последней встрече, а уж тем паче напоминать ему о ней!

– О да. Если шрам и останется, то совсем крошечный. Благодаря вам…