- Царь болгар, я думаю, что за многие годы болгары поняли, кто у них друг, а кто враг, у тебя достаточно казны, чтобы создать новую армию, дружину, которая будет предана только тебе. И тогда мы вместе сокрушим империю, объединим твою развалившуюся страну и возродим царство Крума. Я выпью в память его побед над Византией. Сейчас я оставляю тебе в помощь Сфенкеля с его дружиной, пока не появится у тебя новое войско. Так за болгаро-русское оружие!

Святослав поднял чашу из черепа императора Никифора I. Борис поднял свой золотой бокал и с печалью глянул на Святослава. Он знал, что чаша эта как бы окутана тайной: все, кто пил из нее, умирали рано или гибли в бою. Но об этом он умолчал.

Что для Святослава, полководца, завоевавшего почти всю Восточную Мисию, часть Фракии и часть Македонии, представлял собой царь Борис? Ничто! С ним можно было поступить, как обычно поступали завоеватели - изгоняли или казнили, тем более его можно было обвинить в предательстве. Но Святославу нужна была не жертва, не разрозненное государство, а союзник, братское войско, с которым он построит и свою державу с выходом к морю.

Нагруженные вином и медом, мясом и рыбой, фруктами и овощами, пьяные и горластые, с болгарскими и русскими песнями воеводы и боляре покидали вечер.

Медленно двигалась конница. Пешие также не торопились, и войско, обремененное обозом и метательными машинами, растянулось на целые версты. В Преславе осталось две тысячи воинов, в основном варяги, часть русов плюс болгарское воинство, охранявшее дворец царя и город, под руководством опытного воина Сфенкеля.

Святослав шел на Адрианополь, последнюю твердыню греков во Фракии перед броском на Царьград. На полпути дороги из перелеска вышел отряд русов во главе с Кожемой. Еще в первый поход Кожема упросил Волка взять его с собой в Болгарию. Волк, уже будучи воеводой, определил его в свою дружину, но по отбытии Святослава в Киев в Болгарию пришли отряды венгров и печенегов. Во главе печенегов был юный хан, брат Ильдея, и Волк в поддержку ему придал отряд Кожемы. Но удержать печенегов от грабежа окрестностей ему не удалось. Печенеги собирали награбленное в возы, забирая все, что попадется под руку, вплоть до пустых глиняных горшков. Эти возы свозились в одно место, в лагерь, устроенный в поле, окруженный дальним лесом. Рассерженный непониманием печенегами воинской задачи, жадностью, лихоимством и преступлениями, Кожема отвел свой отряд от их лагеря, и вовремя. Жители ближайших деревень, разгневанные грабежом печенегов, показали грекам неведомые тропы, по которым отряды Варды Склира добрались до лагеря, окружили и разгромили его. Остатки печенегов были вынуждены покинуть Фракию. Почти то же самое произошло с венграми. Днем они грабили население, а вечером пьянствовали, благо во Фракии вина было столько, что пили его, как воду. С пьяным, не просыхающим от вина и ракии войском воевать легче, вот и попались в ловушку Варды Склира. Он, как патрикий Петр, подготовил удобное место, завлек венгров и, в отличие от Петра, безжалостно разгромил конницу венгров метательными машинами и тяжеловооруженными гоплитами.

Это известие о поражении союзников, разгроме под Адрианополем очень огорчило Святослава. Он понял, что это произошло из-за отсутствия единого руководства и единой цели. Союзники вели себя просто как грабители.

Несмотря на такую существенную потерю, Святослав все же продолжал путь к Адрианополю. И чем ближе он подходил к крепости, тем активнее работала его разведка - сторожила, то есть передовые отряды. За пять верст от Адрианополя разведка донесла, что небольшой отрад греков с царской повозкой движется навстречу дружине Святослава. Князь понял, что это базилики императора, и приказал Икмору остановить войско на отдых до утра и поставить метрах в пятидесяти от лагеря шатер, оформить как полагается для встречи с послами императора. Часа через четыре послы были уже в обширном шатре князя, кланяясь и улыбаясь, приветливо говорили:

- Великий князь Русии, мы прибыли к тебе по воле императора Цимисхия с тем, чтобы выразить любовь и мир между нашими царствами!

Святослав ответил:

- А разве я противился миру и любви с империей? Наша договоренность с императором Никифором Фокой была ясна и определенна. Потому я и оказался здесь. И воевать с империей я не собирался - не моя забота, что у вас ныне новый император, вместо Никифора Фоки стал Цимисхий. И оказалось, что он совсем не придерживается нашей договоренности с прежним императором. Вот уже два года нам не платят положенной дани, что записано в договоре 944 года с Великим князем Игорем. Требуют ухода из Мисии, не оплачивая нам наши потери. Как же я могу сохранить мир и любовь, если Цимисхий не выполняет договор, который мы имели с Никифором Фокой? Он даже пытается угрожать нам! Напоминает нам о нашем поражении, но забывает о прежней победе князя Олега! Но я могу, как и прошлому посольству, повторить: не следует Цимисхию спешить сюда, его место в Азии. Я сам раскину шатры у стен Константинополя, как это сделал князь Олег.

Послы стояли, поникнув головами, слушали внимательно, запоминали сказанное и делали вид, что как бы соглашаются со словами Святослава. Ведь у них было грозное и четкое задание: не допустить Святослава до Адрианополя и на любых условиях заключить мир, они даже мысленно слышали: «На любых условиях нужен мир!»

- Великий князь, мы потому пришли к тебе, что, видимо, император понял свою ошибку, угрожая тебе. Теперь мы здесь, чтобы исправить это непонимание и просить тебя не идти на Адрианополь, а тем более на Константинополь. Император вник в твое требование и пытается восстановить мир и любовь.

Посол хлопнул в ладоши, появились слуги, и потекли дары князю. Почти весь шатер был заставлен золотыми и серебряными изделиями, украшениями и оружием, полотнами: парчой, акамитами, другими поволоками, почти всем награбленным имуществом, которое греки захватили в войне с арабами, а особенно при взятии богатейшего города Антиохии.

- Если Великий князь, - продолжал посол, - согласится на мир и любовь, то получит и дань деньгами за год с учетом потерь в войне с мисянами.

Разглядывая оружие, вполуоборот к послам Святослав сказал:

- Сейчас вам раскинут шатер, принесут съестное, вина закажите сами, а завтра с утра поговорим о мире.

Послы раскланялись и удалились. Святослав кликнул Волка.

- Срочно сторожила в сторону Адрианополя, порыскать всюду. Нет ли какой засады, ловушки. Не вышло ли войско. Донести мне.

Святослав, не рассмотрев до конца оружие, присел, отстранение обдумывая ситуацию, неожиданно сложившуюся перед боем за Адрианополь. Идти на город на штурм крепости или принять мир? Ныне послы ничего не сказали о своих претензиях, не требовали покинуть Фракию и Мисию, а просто предлагали мир, как будто забыли о своих притязаниях. Святослав решил собрать совет. Без совета дружины он не хотел принимать самостоятельного решения. Дружина - это все - это политика, это война, это добыча. И князь обязан учитывать мнение дружинников, ибо в те далекие времена дружина и князь составляли одно целое.

На кмет собралось более трехсот человек, здесь были воеводы, тысяцкие, сотники и даже десятники, князь коротко сказал, что ныне прибыли базилики императора с просьбой о мире.

- Браты! - обратился князь к присутствующим. - Отдаю вам на суд решение, как быть далее. Идти ли теперь на Адрианополь? Али принять мир?

Обычно первое слово дается старейшему воеводе в дружине, а им ныне был Свенельд. Но он присутствовал на беседе Святослава с послами и высказал свое мнение ему, потому слово взял Икмор. На ломанном славянском, но понятном всем, он сказал:

- Великий князь, мы пришли в Болгарию, чтобы утвердиться здесь. Фракия - земля греков, и если приступим к Адрианополю, то это будет значить, что мы начинаем войну с империей. Надо ли нам это? Если надо, то Икмор готов идти туда, куда ты скажешь.

Поднялся Кожема, что с отрядами печенегов и венгров воевал во Фракии, и судьба подарила ему жизнь из-за того, что он рассорился с печенегами и не примкнул к венграм.