(Уходит.) Сатана (является между могил) Люблю меж этих старых плит Прогуливаться в час вечерний. Довольно смешанно здесь общество лежит, Между вельмож есть много черни; Но это не беда, а жаль, что посещать Иные мне нельзя гробницы: Здесь есть две-три отроковицы, Пять-шесть еретиков, младенцев дюжин с пять К которым мне нельзя и носу показать. Под веденьем небесной силы Их состоят могилы; Мне портят ангелы житье. Не нужно напрягать им слуха, Сейчас проведают по духу, Такое тонкое чутье! Уж я их слышу приближенье… Ну, так и есть, явилися сюда… Мое нижайшее почтенье, Слуга покорный, господа! Небесные Духи Оставь усопшим их забвенье, Оставь гробы до Страшного суда, Не преступай священного предела! Сатана На этот раз до мертвых нет мне дела. Иной заботой занят я. Вы помните, друзья, Наш давний спор про дон Жуана? Я говорил, что поздно или рано Он будет мой. И что ж? Свет победила мгла, Не понял той любви святого он значенья, Которая б теперь спасти его могла, И слепо он свершит над нею преступленье. Духи В безмолвии ночи Мы с ним говорили, Мы спящие очи Его прояснили, Из тверди небесной К нему мы вещали И мир бестелесный Ему показали. Он зрел, обновленный, В чем сердца задача, И рвался к нам, сонный, Рыдая и плача; В дневной же тревоге Земное начало Опять от дороги Его отвращало; Он помнил виденье, Но требовал снова Ему примененья Средь мира земного, Пока его очи Опять не смежались И мы, среди ночи, Ему не являлись; И вновь он преступный Гнал замысл обратно, И мысли доступна, И сердцу понятна Стремленья земного Была неудача, И наш он был снова, Рыдая и плача! Сатана Я вижу из сего, что путь его двойной, И сам он, кажется, двоится: Во сне он ваш, но наяву он мой — На этом я согласен помириться! Духи Высокой он душой на ложь ожесточен, Неверие его есть только плод обмана. Сгубить лишь на земле ты можешь дон Жуана, Но в небе будет он прощен! Сатана Тогда бы в небе толку было мало! Он сердится на ложь, – сердиться волен всяк, Но с правдой ложь срослась и к правде так пристала, Что отскоблить ее нельзя никак! А он скоблит сплеча, да уж едва ли Насквозь не проскоблил все истины скрижали Не верит на слово он никому ни в чем; Веков работу предприняв сначала, Он хочет все, что нам преданье завещало, Своим исследовать умом. Немножко щекотливо это! Я сам ведь враг авторитета, Но пообтерся меж людьми; Беда все отрицать! В иное надо верить, Не то пришлось бы, черт возьми, Мне самого себя похерить! Духи Лукаво ты его смущал, Ты истощил его терпенье, И гнаться он устал за тою беглой тенью, Что лживо на земле ему ты показал. Сатана Прошу покорно извиненья! Конечно, я его морочил много лет, Но нынешний его предмет Есть между всеми исключенье. Могу вам доложить, без лести и похвал, Она точь-в-точь на свой походит идеал, И даже самому мне странно, Что в форму вылилась так чисто донна Анна. Когда б ее сумел он оценить, Свершилось бы неслыханное чудо, Моих сетей разорвалась бы нить И со стыдом бы мне пришлось бежать отсюда. Но слеп он, словно крот. К чему ж еще обман? Уж нечего мне боле добиваться; Могу я руки положить в карман И зрителем в комедии остаться. Без цели за него идет у нас борьба, Теперь бы отдохнуть могли мы; Влияний наших нет – влечет его судьба И неизбежности закон неумолимый! Духи Вкруг дел людских загадочной чертой Свободы грань очерчена от века; Но без насилья может в грани той Вращаться вольный выбор человека. Лишь если он пределы перейдет, В чужую область вступит святотатно, Впадает он в судьбы водоворот И увлечен теченьем невозвратно. В тревоге дум, в разгаре мощных сул Жуан блуждает, дерзостен и страстен, Но за черту еще он не ступил И к правде он еще вернуться властен. Лукавый дух, бежишь ты со стыдом! Святой любви таящееся чувство Сознает он. Сатана Я сомневаюсь в том. Я отказался здесь от всякого искусства, На гвоздик я свою повесил сеть; Но к милой он пошел, совсем уж сбитый с толку, И вам, я думаю, пришлось бы покраснеть, Когда б на них теперь вы поглядели в щелку! |
