Духи Он к истине придет! Его туманный взор Уже провидел луч божественного света! Сатана А что есть истина? Вы знаете ли это? Пилат[17] на свой вопрос остался без ответа, А разрешить загадку – сущий вздор: Представьте выпуклый узор На бляхе жестяной. Со стороны обратной Он в глубину изображен; Двояким способом выходит с двух сторон Одно и то же аккуратно. Узор есть истина. Господь же бог и я — Мы обе стороны ея; Мы выражаем тайну бытия — Он верхней частью, я исподней, И вот вся разница, друзья, Между моей сноровкой и господней. Духи Когда, как хор одушевленный, Земля, и звезды, и луна Гремят хвалой творцу вселенной, Себя со злобою надменной Ему равняет Сатана! Но беса умствованья ложны, Тождествен с истиною тот, Кого законы непреложны, Пред чьим величием ничтожны Равно кто любит иль клянет! Как звездный блеск в небесном поле Ясней выказывает мгла, Так на твою досталось долю Противуречить божьей воле, Чтоб тем светлей она была! Сатана Известно, что от всякого контроля Должны выигрывать дела. Духи Два разнородные начала, Тому равно подвластны мы, Кого премудрость указала, — Нам быть глаголом идеала, Тебе же быть глаголом тьмы! Сатана Согласен и на то. Без комплимента, Мы, значит, вроде парламента; Мы, так сказать, правления весы. Сознайтесь, что господь здесь только для красы; Он символ лишь замысловатый; Делами ж правим мы, две равные палаты; Точней: коль на него посмотришь с двух сторон, Выходит, вы да я, мы совокупно – он. Разрыв наш – только умозренье, Но в самом деле мы одно; А для пустого развлеченья Дробиться целому смешно. Пора двух половин устроить сочетанье; Химически смешав со злобою любовь, В итог бесстрастия сольемся вновь И погрузимся в самосозерцанье! А мир советую предать его судьбе, Как заведенную раз навсегда машину. Когда же внешности с себя мы смоем тину И будем сами по себе — Какое дело нам, каким путем к сознанью, С какого именно конца, С парадного иль с черного крыльца, Придет какой-нибудь маркезе де Маранья? Духи
Едино, цельно, неделимо, Полно созданья своего, Над ним и в нем невозмутимо Царит от века божество, Осуществилося в нем ясно, Чего постичь не мог никто: Несогласимое согласно, С грядущим прошлое слито, Совместно творчество с покоем, С невозмутимостью любовь, И возникают вечным строем Ее созданья вновь и вновь. Всемирным полная движеньем, Она светилам кажет путь, Она нисходит вдохновеньем В певца восторженную грудь; Цветами рдея полевыми, Звуча в паденье светлых вод, Она законами живыми Во всем, что движется, живет. Всегда различна от вселенной, Но вечно с ней съединена, Она для сердца несомненна, Она для разума темна. Замолкни, жалкий сын паденья, И слов язвительных не трать — Тебе святого провиденья Душой холодной не понять! Сатана Я только пошутил. Хотел вам доказать я, Что всем системам, без изъятья, Есть в беспредельности простор И что, куда мы наш ни кинем взор, Мы, метя в круг неизмеримый, Никак попасть не можем мимо. В той области, где центра нет, Где центром служит каждый пункт случайный, Где вместе явно все и тайно И где условны мрак и свет, — Там все воззрения возможны, Все равно верны или равно ложны. Поэтому и ваш я допускаю взгляд, И если на явлений ряд С известной точки посмотрю я, Готов, как вы, кричать я: «Аллилуя![18] Ура! Осанна! Свят, свят, свят!» Усердья моего ничье не перевысит; Досадно то, что результат От точки зрения зависит. Духи Царь тьмы, к чему двусмысленная речь? Сатана К тому, чтоб вас предостеречь От бесполезного старанья Спасти Жуана де Маранья. Какую б нам систему ни принять: Систему веры иль рацьоналисма, Деисма или пантеисма, Хоть все до одного оттенки перебрать, Которыми привыкла щеголять Философическая присма, — Того, кто промысла отвергнул благодать, Но сесть не хочет в кресла фаталисма, А прет себе вперед, и в сторону, и вспять, Как по льду гладкому скользя, — Спасти нельзя! Духи Господь! Постигнуть дай Жуану, Что смутно видел он вдали! Души мучительную рану Сознаньем правды исцели! Но если, тщетно званный нами, Он не поймет твоей любви, Тогда сверкающий громами Свой гневный лик ему яви, Да потрясет твой зов могучий Его, как голос судных труб! |
