Скинув шлем с головы, Жанна со стоном потерла ноющие виски. Пара техников в сторонке, делая вид, что не замечают смертельно измученной девушки, тихо разговаривали, обсуждая иссекшие борта ее "Ворона" длинные полосы. Еще двенадцать потрепанных истребителей плавно опускались на поверхность ангара: тактическая группа "Красный орел" вернулась после изнуряющей пятичасовой схватки с двукратно превосходящими силами Империи. И пусть потери были небольшими: четыре пилота (к тому же не с "Гетмана Хмельницкий"), радости по поводу победы Жанна не испытывала.

– Анджел, - длинная тень упала на нее. Еще не видя говорившего, девушка по характерному произношению узнала серигуанина.

– Что тебе, Паладин? - хмуро и безразлично произнесла она, подавляя желание заехать кулаком по броне "Ворона" - ничего, кроме разбитых в кровь пальцев, это не принесет. Серигуанин, стоящий за ее спиной, никак не отреагировал на грубое обращение. Когда он, наконец, заговорил, Анджел показалось, что в его голосе прозвучала не обида или злость, а сочувствие:

– Командор хочет видеть тебя в своем офисе, как только ты приведешь себя в порядок.

– Зачем? - стоя к Паладину спиной, Жанна смотрела через весь ангар на Бабая, который весело переругивался с техниками. Рядом с ним Маньяк что-то возбужденно рассказывал сержанту, размахивая руками. Почему-то это повседневная картина, вместо того, чтобы успокоить, только еще сильнее разозлила девушку.

– Мне он не сказал, - Жанна, все ж повернувшаяся к серигуанину, встретила спокойным взглядом его серых глаз. Игра в молчаливые гляделки продолжалась секунд десять: девушка сдалась первой.

– Можешь сказать, что я приду, - буркнула она и сама поразилась блеклому и невыразительному звучанию собственных слов: скорее, они подошли бы старой карге, нежели ей. Скрипнув зубами, Жанна отшвырнула в сторону полетный шлем и направилась к выходу из ангара, намеренно игнорируя серигуанина.

Бабай, наблюдавший диалог девушки с Паладином, попрощался с техниками, и приблизился к серигуанину:

– Опять она не в духе?

– Ей тяжело, - ответил Паладин, разглядывая носки своих ботинок. - Мы все в последнее время немного нервничаем.

– Но мы не бросаемся на людей при первой возможности, - конечно, Маньяк не упустил случая кинуть камень в огород Анджел. Паладин подумал при этом о том, как эти двое вообще уживались на сравнительно небольшой базе: Жанна, с ее сильным и порывистым характером, и Маньяк, вечно несогласный с любым, кто пробовал посягнуть на его авторитет (или, когда ему казалось, что на него посягают).

– Адам, успокойся! - недовольно нахмурившись, Шонт подобрал лежащий у его ног шлем Анджел. - Паладин, ты лучше скажи - зачем Крепыш вызывает ее?

– Не знаю, - повторил Паладин. - Полагаю, командор хочет сделать ее маленькое внушение по поводу поведения.

– И, наверно, отстранит от полетов, - вставил Маньяк, обиженный, что никто не разделяет его точку зрения.

– Адам, сказано же - умолкни! - огрызнулся Шонт. - А вообще, шел бы ты в раздевалку, все равно тебе тут нечего делать, кроме как языком молоть.

Пробурчав под нос нелестные характеристики Жанне, Маньяк фыркнул и побрел к выходу, на ходу пиная опорные стойки стоящих истребителей. Бабай устало утер лоб, всем видом показывая: "наконец-то", и осторожно коснулся плеча серигуанина.

– Паладин, ты не сердись на Адама. Он как всегда: что-то ляпнет невпопад, а потом…

– Я знаю, - вздохнул Паладин и запрокинул голову, расслабляя мышцы шеи. - Просто у всех был… тяжелый день.

– Ну, так давай отдохнем! - рассмеялся Бабай и хлопнул его по спине. -

Перед вылетом я слышал, что транспортник с запасом церерианского пива успешно прибыл, так что пошли в бар и проверим так ли это, а?

– Действительно, неплохая мысль! - одними глазами улыбнулся серигуанин.

Он в последний раз оглянулся на побитый истребитель Анджел, над которым уже колдовала группа техников. - Давай проверим!

Боевая база "Гетман Хмельницкий" перед прыжком к границе сектора Дакота, кабинет командора Фарбаха, 8:24 того же дня.

Дочитав последние строки досье, Фарбах поднял глаза на вытянувшуюся перед ним Жанну, смотрящую в громадный иллюминатор за его спиной. Вернее не в иллюминатор, а прозрачную стену, выполненную из сверхпрочной пластмассы, способной быть одновременно и прозрачной, и отразить один-два прямых удара из плазмоизлучателей любого космолета. В данный момент там смотреть было не на что, кроме звезд и тяжелого крейсера поддержки "Авангард", но взгляд девушки не отрывался от окна с того мига, как она преступила порог.

– Садитесь, капитан! - достав из позолоченного портсигара тонкую сигару, Фарбах закурил и кивнул на тонкую папку на столе:

– Вы в курсе, капитан Констильон, что это такое?

– Медицинское досье, сэр?

– Часть медицинского досье. Тут результаты психологической экспертизы, которую вы прошли неделю назад по моему требованию. Здесь есть один абзац, который я хочу вам прочитать… одну минутку, ага, вот он:

"…Капитал Жанна Констильон в последнее время проявляет все признаки глубокой депрессии, результатом чего стали постоянные конфликты с экипажем и пилотами. Стали характерными нервные срывы, бессонница, появилась рассеянность. Отмечено общее ухудшение физического состояния до пятнадцати процентов от нормы. Наши рекомендации…"

– Ну, и далее - выводы комиссии, - аккуратно сложив досье, командор присоединил его к маленькой стопке бумаг на краю стола. - Вы хотите что-либо сказать в связи с этим, капитан?

– Нет, сэр, - не выдержав осуждающего взгляда командора, опустила голову Жанна. - Я полностью согласна с выводами медицинской комиссии.

– Тогда, капитан, скажите, как бы вы поступили на моем месте в подобной ситуации?

– Я бы отстранила такого пилота от полетов, - глухо произнося эти слова, она ожидала, что внутри хоть что-то отзовется, но почти без удивления поняла, что ничего подобного не будет. Даже ее голос не дрожал, словно она говорила про человека, не имеющего к ней ни малейшего отношения. Помолчав, она добавила:

– Или перевела его в группу наземной поддержки, сэр.

– И какой же будет ваш выбор? - холодно поинтересовался Фарбах, поигрывая карандашом.

– Простите, сэр?

– Вы назвали два варианта, как мне стоит поступить, - злая ирония в его голосе бичом хлестала по ней. - Что же вы из них выбираете: отстранение от полетов или перевод из эскадрона "Черные Дьяволы" в подразделение наземной поддержки?

– Я не знаю, сэр, - не смея поднять глаз от пола, выдавила из пересохшего горла Жанна. - Вам… вам виднее, командор.

– Оставьте это нытье, капитан! - неожиданно рявкнул Фарбах, с силой ударив кулаком по столу. Оторопев от неожиданности, девушка уставилась на вскочившего из-за стола командора. - Вы посмотрите на себя со стороны и послушайте это… этот скулеж! Может, вы забыли, где находитесь, а? Может, вам напомнить, что это не пансион благородных девиц, а военный корабль, находящийся в боевом режиме на самом опасном участке фронта? Или вы забыли, что от вас зависит не только ваша собственная жизнь, но и жизни десятков других? Здесь всем тяжело, все теряли друзей и товарищей, но что будет, если и остальные примутся стенать на несправедливости жизни, ходя по базе с постными лицами? Кто тогда будет воевать с килрачами - техники и навигаторы, что ли? Скажите мне капитан, кто?!!

Словно повернув некий выключатель в себе, командор замолчал, остановившись у обзорного окна спиной к оцепеневшей - и порядком напуганной - Жанне.

– Медики рекомендовали отстранить вас от полетов, по крайней мере, на месяц и отправить на реабилитационный курс психотерапии. Но я принял другое решение: вы отправитесь в систему Хоган на планету Сенай в Порт-сити. "Гетман Хмельницкий" будет отсутствовать в течение полутора-двух месяцев, а до этого вы будете выполнять специальное поручение, никак не связанное с боевыми миссиями. Вам ясно?